Михель проходит в заднюю часть своего жилища и отдергивает широкую занавеску.
МИХЕЛЬ. Иди сюда! Смотри, что тут написано. Вот здесь - на этой банке: "Сердце Петера Мунка". Гляди, как оно трепещет. Приложи ухо к стеклу послушай, как оно бьется. Разве восковое сердце может так биться и трепетать?
ПЕТЕР. Конечно, может. Настоящее сердце бьется совсем не так. Мне случалось видеть даже восковых людей, не то что сердца. На ярмарках восковые люди даже ходят и говорят. У них внутри есть какая-то пружинка.
МИХЕЛЬ. Пружинка? А вот ты у меня сейчас узнаешь, что это за пружинка! Дурак! Не умеет отличить восковое сердце от своего собственного...
Михель вынимает из груди Петера камень и вставляет настоящее сердце.
Ну, как, чувствуешь разницу. Кто был прав?
ПЕТЕР. Ты. Вот уж, признаться, не думал, что ты такой великий колдун.
МИХЕЛЬ. То-то же! Как видишь, колдовать я умею. Ну, теперь давай - я вставлю тебе твой камень обратно, а сердце положу на место.
ПЕТЕР. Оно и так на месте! Тихонечко, господин Михель! Хоть ты и считаешь себя великим умником, на этот раз ты остался в дураках! Я не отдам тебе мое сердце.
МИХЕЛЬ. Оно уже не твое! Я купил его. Отдавай сейчас же мое сердце, жалкий воришка, а не то я раздавлю тебя на месте!
ПЕТЕР. Не отдам!
МИХЕЛЬ. Вот ты какой! Ну, полно, полно, нечего корчить из себя храбреца. Уж кто-кто, а я-то знаю твое сердце, в руках держал. Жалкое сердечко - мягкое, слабенькое... Дрожит, небось, со страху. Давай-ка его сюда, в банке ему будет спокойнее.
ПЕТЕР. Не дам!
МИХЕЛЬ. Посмотрим! Я сотру тебя в порошок!
Сверкает молния, гремит гром, все погружается во мрак.
Отдашь?
ПЕТЕР. Нет! Сердце мое у меня, и я не отдам его тебе ни за какие богатства на свете!
Волшебная сила оставляет Михеля. Из могучего великана он превращается в дряхлого сгорбленного старика в ветхой одежде плотогона, опирающегося на свой багор, как на костыль. Новый удар грома, вспышка молнии - Михель пропадает. Петер снова стоит перед огромной старой елью.
Господин Стеклушка! Слышите вы меня, господин Стеклушка!
Молчание.
Где же вы? Господин хранитель клада! Покажитесь, прошу вас! Я вернул себе горячее сердце. Я думал, что после этого мне станет легко! Но такого не выдержит даже камень, а ведь у меня живое сердце! Помогите же мне, господин Стеклянный Человечек. Я же не хотел! Я же не знал! Будь оно проклято, это золото!
Из-за старой ели появляется Стеклушка.
СТЕКЛУШКА. Чего же ты еще хочешь, угольщик Мунк? Разве ты не рад, что в груди у тебя опять бьется живое сердце?
ПЕТЕР. Оно не бьется, оно разрывается на части. Лучше бы мне не жить на свете, чем помнить, как я жил до сих пор. Бедная Лизбета погибла от моей руки, а матушка никогда не простит меня. Как же мне теперь жить на свете? Лучше убейте меня, господин хранитель клада, по крайней мере, этой постыдной жизни наступит конец. Вот оно, мое последнее желание!
СТЕКЛУШКА. Хорошо. Если ты этого хочешь, пусть будет по-твоему. Сейчас я принесу топор.
Стеклушка исчезает за елью и через мгновенье появляется вновь.
ПЕТЕР. Все! Сейчас всему конец!
СТЕКЛУШКА. Петер Мунк! Оглянись вокруг в последний раз.
Петер оборачивается. Перед ним стоят Барбара и Лизбета, вышедшие из-за старой ели. Они протягивают к нему руки.
ЛИЗБЕТА. Здравствуй, Петер! Вот мы и увиделись!
БАРБАРА. Мальчик мой, как я соскучилась по тебе!
ПЕТЕР. Лизбета, ты жива! Матушка! И вы тут!.. И так ласково смотрите на меня. Как мне вымолить у вас прощенье?..
СТЕКЛУШКА. Они уже простили тебя, Петер.
БАРБАРА. Да, простили, потому что ты раскаялся от всего сердца.
ЛИЗБЕТА. А ведь оно у тебя теперь не каменное.
СТЕКЛУШКА. Конечно, в настоящей жизни история угольщика Петера Мунка закончилась бы совсем не так. Но мы живем в сказке, а у всех сказок обязательно должен быть счастливый конец!
Недаром дети любят сказку.
Ведь сказка тем и хороша,
Что в ней счастливую развязку
Уже предчувствует душа.
И на любые испытанья
Согласны храбрые сердца
В нетерпеливом ожиданье
Благополучного конца.
Воротись домой, Петер, и будь по-прежнему угольщиком. Если ты станешь уважать свое ремесло, то и люди будут уважать тебя, и всякий с радостью пожмет твою почерневшую от угля, но чистую руку, даже если у тебя не будет бочек с золотом.
Закрывается занавес. Перед занавесом выходят все герои спектакля. Они поют.
ПЕСНЯ. Ребенок на лавке зевает,
И угли мерцают в печи.
На свете чего не бывает!
Гляди на огонь и молчи.
Рассказчик тряхнет головою,
И чарку ему поднесут.
Ведь только дыханье живое
Огонь превращает в сосуд.
В пьесу включены стихи Вильгельма Гауфа в переводах С.Маршака и С.Шлапоберской, Роберта Бернса в переводах С.Маршака и М.Фрейдкина, Марины
Бородицкой и Валентина Берестова.
