Олег Гриневский - Тайна Великого Посольства Петра Великого

Только в этом контексте и можно понять мудреное изречение, что дипломатия - это искусство возможного. А что возможно? Попробуй-ка скажи, когда перед тобой сплошной лес вопросительных знаков. И, как правило, в начале переговоров возможность достижения соглашения видится лишь как уравнение со сплошными неизвестными. В ходе переговоров их надо непременно найти. И только в концестановится ясно, можно или нельзя решить это уравнение.

* * *

Куда как просто выглядит все в учебниках по дипломатии. Точками "А" и "Б" обозначаются исходные позиции сторон, или, другими словами, позиции, с которыми они пришли на переговоры.

А________Б

При желании договориться (если речь не идет о капитуляции) соглашение будет достигнуто, когда стороны встретятся где-то на пути между "А" и "Б", скажем, в точке "В". Но где конкретно будет находиться эта точка "В"? Ровно посередине, ближе к точке "А" или к "Б"? Заранее ответить на это так же трудно, как предугадать, кто и с каким счетом победит в чемпионате мира по футболу.

Итак,

А ____ В(?)____ Б

Так начинаются переговоры. Их первый этап - это обычно окопная война. Стороны сидят в траншеях официально заявленных позиций и обстреливают друг друга заявлениями, обвинениями, вопросами. Происходит прощупывание позиций, выискиНание их слабых мест, возможностей компромисса.

Но вот одна из сторон начинает наступление и делает шаг навстречу другой стороне. Обычно это небольшой, тщательно взвешенный ход, который, не меняя сколько-нибудь серьезно позицию, призван обозначить движение вперед и желание договориться. В общем, это - сигнал. Логика переговоров такова, что если другая сторона хочет соглашения, то и она рано или поздно делает встречный, пусть даже робкий, шаг. Лед тронулся. Началось сближение позиций. Графически это можно изобразить уже как

А ___ А1 ___ Б1 ___ Б

Напряжение нарастает. Каждая сторона заявляет, что прошла свою часть пути, что дальнейшие уступки невоз- можны. Они обвиняют друг друга в нежелании договориться. Но... немного терпения, и одна из сторон (а вслед за ней обычно и другая) делает еще один шаг.

Так может продолжаться много-много раз. Переговоры идут. Бежит время. Иногда месяцы, но чаще годы, и нередко многие годы, пока стороны, наконец, не встретятся в искомой точке "В".

Это, разумеется, во мномм идеальная схема, и при условии, что стороны хотят добиться соглашения, если они ведут себя мало-мальски честно. Но кто же, вступая в перетворы, заявляет во всеуслышание, что он против соглашения? И разве рвет кто-либо на груди рубаху, каясь в мошенничестве или двойной игре? В жизни все сложнее и непонятнее. Ведь вот беда: едва начались переговоры и выдвинуты первые предложения, как сразу возникает вопрос: что это - реальная или дутая запросная позиция? Видный французский политик и дипломат Ф. Фор говорил, что в дипломатии, как на восточном базаре: сначала безбожно набивают цену, а потом нещадно торгуются. Вот и первый вопросительный знак - а не завысил ли безбожно ставки партнер и в то время, как ты готовишься сделать ему серьезные уступки, отрывая кровное от себя, он будет преспокойно сбрасывать шелуху, изображая, что идет на великие жертвы?

* * *

Так или примерно так, но уж, конечно, не в таких выражениях мог рассуждать Прокофий Богданович Возницын, бродя по венским улицам летом 1698 года. Должно быть, немало забот тяготило его широкие плечи. Но главная из них - куда вести дело. Как говорили в том же Посольском приказе: бежать-то я побегу, и весьма скоро, только скажите, куда бежать - вперед или назад. Поручая Возницыну вести на конгрессе переговоры с турками, царь, очевидно, тогда же все-таки дал ему указание, как вести эти переговоры. Но только делалось это в большой спешке и недостаточно четко.

К великому сожалению, указания Петра в документах не сохранились и до нас не дошли. Судя по всему, они были даны царем устно и лично самому Прокофию Богдановичу.

Однако их можно попытаться восстановить, извлекая по крупицам ссылки на них из тех писем-отчетов, которые Возницын регулярно посылал в Москву. Сообщая о выдвинутых им предложениях или о предпринятых им ходах, он, естественно, обосновывал их тем или иным положением данных ему директив. Так, например, в письме от 25 ноября 1698 г., поясняя свою твердую позицию не уступать приднепровские щрода, Возницын пишет, что у него было личное указание от царя туркам ничего не отдавать. Это личное указание он мог получить только в Вене перед отъездом Петра в Москву. В том же письме содержатся ссылки на другие полученные им директивы, хотя трудно сказать, были они даны Петром в Вене или присланы с почтой.

Если теперь собрать воедино эти крупицы, указания Возницыну, как вести переговоры, могут выглядеть следующим образом.

Первая позиция (есть такой термин в дипломатии, которым обозначается изначальная, обычно запросная позиция на переговорах) - не допустить, чтобы члены Священной лиги заключили мир с турками. Сам Возницын формулирует это так: "Чтобы до миру всех не долустить", то есть сорвать переговоры.

Однако уже в Вене Петр убедился, что это задача нереальная. В беседах с Кинским он, по сути дела, не возражал против переговоров, выдвигая в качестве условий мира передачу России крепости Керчь..

Вторая позиция поэтому разрешала Возницыну пойти вместе с другими странами на заключение мира с турками на основе сохранения за каждым государством захваченных во время войны территорий. Разумеется, в этом случае России пришлось бы снять на какое-то время требование передачи Керчи. Однако в целом мир на таких условиях был для нее выгоден. Он закреплял за ней приобретение Азова и приднепровских городов, которые могли бы стать важными плацдармами для выхода в Черное море.

Наконец, у Возницына имелась, судя по всему, и третья позиция - запасная: если не удастся заключить мир, можно пойти на краткое (1-2 года) перемирие. Однако во всех случаях он не должен уступать ни пяди завоеванной земли.Вот такие указания получил Прокофий Богданович. А заодно, то ли в знак особого благоволения, то ли чтобы показать всем значение возложенной на Возницына миссии, только царь перед отъездом пожаловал ему вновь изобретенный и небывалый до той поры на Руси титул "думного советника". Но хорошо, очень хорошо знал порядки на святой Руси Прокофий Богданович. Потому не успел еще скрыться из виду возок, уносивший Петра домой, как стал он хлопотать, чтобы это внезапное, да еще сделанное за рубежом пожалование было оформлено и закреплено за ним соответствующими записями в Москве.

Да и немного прибытку, видимо, ждал от нового титула Прокофий Богданович. Чести много, да денег нет. А был он человеком незнатным и небогатым. Поэтому посылает письма Меншикову и Головину с просьбой похлопотать у государя... о "чинишке" начальника Аптекарского приказа. Видимо, откликнулся Головин, расстарался, потому что пишет ему Возницын в ноябре благодарственное письмо. А оставленному в Вене подьячему Михаилу Волкову дает задание собрать сведения об устройстве придворной и частных аптек и о положении врачей в цесарской земле.

* * *

Но как ни прикидывай, бродя по венским улицам, а переговоры-то начинать пора. Прежде всего с союзниками условиться об общей платформе для переговоров. Иначе будут их трепать турки поодиночке. И не дай Бог углядят разногласия и станут их разжигать. Какие уж тут переговоры, когда сами союзники другдруга лупить начнут чем попало на потеху врагу. Туркам тогда только подол подставляй - уступки сами посыплются. Не переговоры, а слезы горькие. Лучше уж один на один дело вести, чем с такими союзниками. А австрийцы, похоже, в эту сторону гнут. Сами с турками уже сговорились, себя совсех сторон обеспечили, а союзников пусть туркидерут, как хотят, восполняя понесенный от австрийцев ущерб. Что им русская кровь? Что им польские слезы? Да и на венецианцев - друзей своих верных - рукой махнут, если каждый только за себя говорить будет.

А сами переговоры? Где, когда, как они будут вестись? Кто с кем сядет и кто первый скажет? Об этом ведь тоже договариваться надо. Конечно, можно сказать, что это дело десятое, Но кто-кто, а Прокофий Богданович знал, что на этих мелочах не одни переговоры споткнулись, да и не начались. Во всяком случае, хлопот с ними не оберешься.

Наконец, Возницыну нужно было на ходу подобрать собственную команду для ведения переговоров - подьячих, знающих дело, грамотных переводчиков, пажей, конюхов и другой обслуживающий персонал, или, как бы мы сказали сейчас, сформировать делегацию. Время поджимало Прокофия Богдановича без всякой совести - австрийцы грозились, что переговоры начнутся в середине сентября.

А тут еще граф Кенигсек, владелец загородного дома Гумпенсдорф, где разместилось русское посольство, стал просить, чтобы оно переехало на новое место. В общем, дел было непочатый край, и все срочные.

Но Возницын, как человек основательный, выбирает главное - сначала надо определить общую позицию. Без этого трудно будет вести прибыльные для России переговоры на конгрессе. А заодно посмотреть, нельзя ли все-таки эти переговоры поломать. Поскольку закоперщики всему делу были австрийцы, то с них, очевидно, и надо было начинать. Тем более что польского посла в Вене еще не было.