я ожидал чего-то другого.
– Потому что вы прочли мою книгу, ясное дело. Но я написал ее двадцать лет назад. И после этого я не переставал размышлять над этой проблемой. А когда размышляешь над чем-то довольно долго, почти постоянно, неизбежно придет в голову что-то новенькое. – Роберн развел руками. – Хотя я признаю, что упразднение подоходного налога в первую очередь является средством для того, чтобы моя реформа нашла одобрение. Если посмотреть, на что готовы люди, только бы не платить налоги… Таким образом их можно будет подготовить к изменениям. Не считая этого, – с ухмылкой добавил он, – мне нравится эта сентенция, потому что вызывает столь интенсивную реакцию.
Джон скрестил на груди руки и откинулся на спинку кресла.
– Это точно.
Роберн взял лекторский тон, словно уже неоднократно делал такой доклад или, по крайней мере, тренировался.
– Весьма интересно изучать историю налогов. Налоги для простого населения увеличиваются с тех пор, как существует городская цивилизация. Таким образом правящие классы финансировали свою жизнь, военные приключения и другие проекты. Многие налоги, изобретенные во времена античности, кстати, взимаются до сих пор, несмотря на то что составляют лишь крохотную долю доходов государства и в некоторых случаях их дороже собрать, чем пополнить ими казну. Это связано также и с тем, что налоги сегодня несопоставимо больше, чем раньше. На протяжении веков даже «десятина», то есть десять процентов дохода, считалась практически неподъемным налогом. – Он поднял брови и улыбнулся аристократической насмешливой улыбкой. – Мы встали бы на колени от благодарности, если бы налоги когда-нибудь упали до такого уровня, – чего, кстати, никогда не произойдет. Потому что со времен промышленной революции и связанных с ней перемен, таких как возросшая стоимость вооружений и ведения войны, повышение социальных выплат и изобретение субсидий для различных отраслей промышленности и так далее, расходы государства стали расти гораздо быстрее, чем экономика, и выросли настолько, что сегодня практически у всех государств есть долги и можно только удивляться, как они с ними справляются.
– Очень просто, – негромко произнес Джон. – Они берут взаймы у меня.
Но Роберн на это не отреагировал.
– Великобритания ввела подоходный налог в 1799 году, чтобы финансировать наполеоновские войны, и в 1815 году снова отменила его. Но государство успело войти во вкус. В 1842 году его ввели снова, якобы только в качестве временной меры, но, как нам всем известно, он прижился. Почти такая же история произошла со всеми западными странами, в которых налоги на товарооборот, прибыль, зарплату и доход составляют львиную долю доходов государства. – Он поднял указательный палец. – Что я хочу этим сказать, так это то, что подоходный налог не является ни Богом данным, ни неприкосновенным. Его ввели, и его можно отменить снова. Нужно только сделать это.
– Но зачем это делать? – вставил Джон. – Я имею в виду, что платить налоги никому не нравится, но разве подоходный налог настолько разорителен, что его нужно отменять?
– Конечно, вместо него нужно ввести что-то другое, – согласился Роберн. – Современное государство не может жить только с налогов на соль.
– Ваш налог на загрязнение окружающей среды…
– Вы уже близки к сути. Но таковой мне представлялась ситуация, как уже было сказано, двадцать лет назад. В своих размышлениях я уже продвинулся немного дальше. – Роберн неопределенно махнул рукой. – Сначала нужно уяснить себе, что налоги выполняют управляющую функцию. Они уменьшают то, на что их вводят. Налоги на такие добавляющие стоимость виды деятельности, как работа, инвестиции или торговля причиняют вред именно им, потому что, поскольку они рассчитываются в процентном соотношении и, как правило, еще и прогрессивно, то являются фактором, которым никогда нельзя пренебрегать, сколько бы вы ни зарабатывали. В США взимается в среднем 500 долларов подоходного налога, но из-за этого, конечно же, возрастают расходы по заработной плате, вследствие чего создается мало новых рабочих мест, поскольку, пока рабочее место не начнет окупаться, расходы повышаются. Потери народного хозяйства в целом доходят до 150 миллиардов долларов. Подобные расчеты можно произвести для любого вида налогов и для любой страны, и нет уловки, с помощью которой можно было бы устранить из мира эту причинно-следственную связь, поскольку здесь мы имеем дело с математической закономерностью, нерушимой, как звезды, и непреодолимой, как закон силы притяжения.
Джон призадумался.
– Но эти потери возникают при любом виде налогов, ведь так? Их нельзя устранить, только если вообще отменить налоги.
– Верно, – согласился журналист. – И здесь речь не идет о том, чтобы их отменить, нужно лишь понять, каким образом налоги влияют на поведение и решения людей. Налоги управляют. Они карают то, на что их вводят, уменьшают его проявление. – Он повернул руки ладонями вверх. – Основная идея заключается в том, как вы уже говорили, чтобы ввести налоги на загрязнение окружающей среды. Звучит на первый взгляд здорово, правда?
Джон замер.
– Да. Поэтому мы и сидим здесь.
– Вот так нас настигают грехи юности, – вздохнул лорд, но настоящего сожаления в его голосе не слышалось. – Вся загвоздка в мелочах. Потому что как рассчитать загрязнение окружающей среды? В своей книге я избегал подобного рода вопросов. Сколько должны стоить те или иные выбросы вредных веществ? Стоит ли кадмий в земле больше, чем углекислый газ в воздухе, и если да, то насколько? Как рассчитывать налог на мусор – по объему, весу или по тому и другому? И как охватить выделение тепла машинами? Сложная тема, буквально призывающая к манипуляциям и хитростям. Тогда я думал, что это вторичные мелочи, но когда я начал этим заниматься, то в целом более десятилетия потратил на тщетные поиски простоты и справедливости. Пока я не понял, что решение в принципе ошибочно.
Теперь он наконец потянулся к своей чашке кофе, наполнил ее, добавил сахар, спокойно размешал его. Джон обратил внимание на то, что у Роберна чувствительные руки, руки музыканта или художника, представлявшие собой странную противоположность его грубой внешности.
– В восьмидесятых годах в поле моего зрения попал экономический баланс Коста-Рики, на первый взгляд многообещающий, а на второй – просто ужасный. Эти люди вырубили более сорока процентов своих росших на протяжении столетий лесонасаждений и экспортировали дерево. Что меня шокировало по-настоящему, так это то, что это весьма положительно сказывалось на расчетах валового социального продукта. По этим меркам получалось, что лучше бы им вырубить каждое дерево в стране и продать его. То, что в течение следующих лет это выльется в экономическую катастрофу, по данным цифрам было непонятно. Я тогда долго размышлял и пришел к выводу, что все зло начинается с этого: просто-напросто неправильные расчеты.
Джон хотел уже потянуться за своей чашкой, но замер на полпути.
– Неверно рассчитанный баланс? Не понимаю.
– О, сам баланс был правилен, я имел в виду не это. Правила, по которым его нужно было считать, неверны. Определение валового социального продукта – это чушь, поскольку оно абсолютно не принимает в расчет такие факторы, как окружающая среда и ограниченные природные ресурсы. Со временем перешли на другие параметры, на валовой внутренний продукт, но это немногим лучше.
– Вы критикуете экономику саму по себе, если я правильно понимаю.
– Есть известные люди, которые вообще оспаривают сам факт существования такого понятия, как экономика.
– Это случайно не те же самые люди, которые оспаривают факт высадки на Луне?
– Я не был там, а вы?
– Мне тогда и двух лет не исполнилось.
– Разница в том, что здесь мне не нужно довольствоваться тем, что мне кто-то говорит. Я сам могу подсчитать. И с тех пор, как я понял это, я то и дело выясняю, что все катастрофы начинаются с неверных расчетов. – Он отпил глоток кофе. – Возьмите, к примеру, ядерную энергию. Вне зависимости от всех споров об использовании атомной энергии, большинство из которых питаются скорее чувствами, чем рассуждениями, факты таковы, что ни одной гражданской атомной электростанции никогда бы не построили, если бы с самого начала все правильно рассчитали. Якобы дешевая атомная электроэнергия казалась дешевой только потому, что управляющие всеми силами пытались избегать упоминаний об отчислениях в резервный фонд для утилизации атомарных отходов. Атомная энергия была политически выгодна, и исходили из того, что смогут подсунуть эти расходы общественности в тот момент, когда это будет уже не так важно. Если бы энергетическое предприятие стояло перед выбором, построить атомную электростанцию или что-нибудь другое, то неизбежно стало бы ясно, что атомная энергия не окупается. Вот что я имею в виду под неверными расчетами. Если ваш бухгалтер сделает что-то подобное, мистер Фонтанелли, он сядет в тюрьму.
Он спокойно отставил кофейную чашку.
– Итак, я некоторое время размышлял о методиках
