лучший сервис за свои деньги.
Чуть наклонившись ко мне, он добавил:
– Интерстеллар, не забудьте марку. Скоро он и в магазинах появится.
– Да как забудешь, фильм же такой был, замечательный, кстати.
Он снова улыбнулся.
– Точно. Такая уж у нас фантазия. Но коньяк, правда, очень хороший.
Поправив фуражку, он встал, прижимая к груди поднос.
– Если что-то понадобится, обращайтесь.
Я поглядел на часы, был уже первый час ночи. Закрыв дверь за проводником, я был все еще растерян, как непонятными мне нововведениями в сфере железнодорожных услуг, так и тем, что Миха не проронил за это время ни слова.
– Интерстеллар? Надо же…
Миха открыл наконец рот.
– Ты знаешь, я где-то слышал, что одной из более удачливых разновидностей гомо сапиенса является настойчивый глупец. Заметь, не дурак с инициативой, хуже которого, как известно, не бывает. Здесь все чуть тоньше – и дурак, не дурак, а глупец всего лишь, а тут и до простака рукой подать. Да и настойчивость не всегда требует конкретных результатов, на которых инициативный дурак, обычно, и прогорает. Вот, а настойчивый глупец шагает по жизни, участвует в умных разговорах. Со временем, сам факт его участия вносит его в контекст принятия умных решений. А то, что глупец не высказал никаких интересных мыслей, даже на руку – от него остается только набор слов, некоторые из которых, наверняка, хороши. В его уста, заочно, а иногда и в лицо, вкладывают неплохие мысли, он корчит многозначительную рожицу, и легенда его продолжает расти. Что интересно – его глупость на виду, но видят ее единицы, а легенду слышали сотни, и единицам проще не гнать волну. И глупец продолжает шагать по жизни, к новым высотам. Пока ему не приходится, наконец, принимать собственные решения. Вот тогда и получаются такие Интерстеллары.
Я снял оплетку и скрутил крышку бутылки. Запах был вполне приятный – спирты не били в нос, карамель не перебарщивала, действительно чудился аромат чернослива, и тонкий дух дерева, смолы, еще не набравший настоящей силы, но неплохо гармонирующий со сладкими нотами. Я отхлебнул немного, покатал во рту. Тепло было ровное, с приятной горчинкой.
– Слушай, а по мне так совсем неплохо! Будешь?
Миха покачал головой. Я бросил в рот кружок лимона и налил себе чаю.
– Как ты думаешь, есть в жизни случайные моменты, или же все пронизано смыслом?
Я задумался над ответом с дымящимся стаканом в руке.
– А что такое вообще случайность? С одной стороны, все в нашей жизни случается, то есть я не могу быть уверенным, что ты, например, скажешь следующей фразой. Да что там, если честно, то я пока не представляю даже, чем я закончу свой ответ.
Я отхлебнул чай, горячий, но не настолько, чтобы отбить вкус. Очень, надо сказать, правильной температуры чай. Давно подметил, что человек может продуктивно существовать только в небольшом температурном диапазоне. Чуть пожарче, или похолоднее, и начинается борьба за выживание. Все силы организма бросаются на устранение раздражителя. Попробуйте сыграть партию в шахматы в хорошо распаренной бане. Или по Эйнштейну, измерить минуту, сидя на раскаленной печке – покажется вечностью. Не так ли же и с нашими эмоциями? Инстинкт самосохранения разбивает стекло и дергает стоп-кран, когда амплитуда переживаний приближается к «солнышку» на качелях. И большинство из нас так и не узнает, что же там, на обратной стороне этого «солнышка».
– С другой стороны, только потому, что для меня, пассажира поезда своей жизни, какое-то событие кажется случайным, не означает, что в нем не заложен некий смысл. Знаешь ли, я вообще считаю, что вся наша жизнь – это вереница символов, загадок, намеков, посредством которых до нас пытается достучаться некая высшая сущность. Может быть эта сущность там, наверху, может быть – везде, а может быть и внутри нас. Как в старом ужастике – этот звонок набран из вашего дома. Когда-то удается настроиться на нужную волну, сменить угол обзора так, чтобы ребус раскрылся, но чаще – мы просто проходим мимо.
– Хм, интересно – но как настроить себя на нужную волну?
– Я всегда обращаю особенное внимание на совпадения, нелогичности, оброненное слово, вылезающее за границы контекста ситуации… Ну, как вот этот Интерстеллар – он меня уже несколько минут беспокоит. Что-то такое в нем есть непрозрачное, мелькает тень под гладкой поверхностью, недосказанность. Хочется подцепить уголок, ткнуть длинным носом в нарисованный очаг на стене. Но и страшновато, конечно…
– Знакомое ощущение. И эти случайности редко приходят по одиночке. Как только ты дергаешь за первую ниточку, то мир чуть подается в сторону определенности, какие-то пути-дорожки схлопываются, пол кренится и незаметно подталкивает тебя в нужном направлении. Если поднять якорь, то неслучайности набирают ход. Темп ускоряется по мере приближения финала, вступают духовые, ударник, и мы катимся от сложного – к простому, от диссонанса нашего существования – к пробирающему душу, упоительному, знакомому нам с детства, разрешению. Крещендо… И тишайшая россыпь нот, соло мелодии твоей жизни, лейт-мотив. Я так себе это представляю…
Миха перевел дух.
– Это ты прямо сейчас придумал, или все же домашняя заготовка?
Мы оба рассмеялись. Смех – известный враг погружения, но излишний пафос тоже не помощник. В купе снова стало жарко, или же фирменный коньяк так поднял мой внутренний градус. Я приподнялся и дернул вниз створку окна.
– Кроме шуток, большинство случайностей имеют второе дно, если покопаться. Раз уж ты вернулся к музыкальной теме, припомню твои любимые шлягеры, три аккорда… Не надо воротить нос от банальностей, как мне кажется. Дети любят говорить рифмованными трюизмами – палка-копалка, штучка-дрючка, я уж не говорю про бесконечные прозвища в рифму. Что-то тут идет от родительского сюсюкания, где-то сказки записались на подкорку, но стоит обратить внимание на музыкальность речи. Мы все время играем в слова. Подростки открывают для себя золотую жилу двухсмысленных слов, омонимов, среди которых в особой цене похабные оборотни. Они корчатся от смеха при каждом «кончил» и «яйца», некоторые всю жизнь не могут успокоиться. Это не случайно – в молодости мы озабочены формой общения, поскольку содержания еще нет, или оно – в таком необузданном, примитивном состоянии, что мы неспособны толком обратить его в слова. Взрослея, отчаянно пытаешься вырваться из круга банальности, клише… меняешь слова даже там, где лучше не скажешь. Клише как клеймо неоригинальности. Но став старше, вдруг возвращаешься к избитым фразам. Возможно, мы глупеем, но скорее понимаем, что не в словах дело. В конечном итоге, правильный смысл можно вложить в
