что свою звездную ночь он рисовал, как видел.
– Не только Ван Гог. Рембрандт косил глазом, Эль Греко – страдал от астигматизма, а импрессионизмом мы вообще, возможно, обязаны сильнейшей близорукости Моне, Ренуара и Дега. Что-то в этом есть… Значит, близкий человек видит твою божественную искру, возможно, в результате некоего нарушения обычного, обыденного зрения. Видит то, что не видят другие и закрывает глаза на, казалось бы, очевидные вещи. А что – подходит… Среди популярных людей с огромным списком знакомцев, редко можно найти настоящего друга – есть какая-то обратная связь. Тогда получается, что тестом на близкого может быть… погоди-ка… например, выкинуть некой фортель, пустить рябь по глади социальной поверхности. Случайных унесет волной, а близкий – станет еще ближе. Мне кажется, в точку!..
– А с чего ты спросил об этом?
– Не знаю. Ну, на самом деле, знаю, конечно, просто не могу объяснить толком. Как различить за тем, что я слышу, то, что ты хочешь мне сказать? Ведь это совсем не одно и то же. Я слышу то, что я хочу услышать, то, к чему я готов. Все остальное отсеивается, падает цифирками на землю. Иногда – поговоришь, и кажется, что вообще никакого контакта не было, словно, души наши прошли по касательной, а точнее – вообще не коснувшись. Для настоящего контакта нужна настоящая работа, причем совместная. А это возможно только с близким человеком. Близким по духу. Только так приобретается мудрость, как мне кажется.
Миха поднял вверх указательный палец.
– Ты мне напомнил Гераклита. Такой же темный! Шучу… Говорят, он в своей книге написал: мудрость – это не знание многих вещей, а познание единой сути враждующих противоположностей. Диалектик хренов. Стало быть, и мы с тобой – звенья одной цепочки, которая тянется высоко. Правда, эту цепочку протащили изрядно и по грязи, и через болота, чего только сверху не налипло.
– Все ты так замечательно правильно говоришь. Противоположности несущественны, словами мы отдаляемся друг от друга. Зацикливаясь на расхождениях, различиях, мы занимаемся душевным вычитанием, вместо сложения. И все больше и больше становимся одинокими. Сила – в единстве. Я даже представить себе не могу, чего мы могли бы достичь объединившись! Если сложить все цвета радуги, то получится луч солнца.
Миха усмехнулся.
– Но если попробовать то же самое на палитре, то выйдет черный цвет.
В этот момент раздался громкий стук в дверку купе. Пару секунд я не мог понять, что происходит. Так бывает, когда просыпаешься не по звонку будильника, а от звонка в дверь. За считанные секунды между трелью звонка и открытием глаз, пока ты усиленно толкаешься наверх, из пучин той жизни, которую мы проживаем по ту сторону сна, твой мозг успевает придумать и поставить небольшую фантасмагорическую историю, в которой звонок играет важную роль. Этот спектакль собран на скорую руку, плохо сшит, и полон странными превращениями и посторонними героями, даже на фоне обычных сновидений. Ты ничего не можешь понять, и в этот момент вряд ли даже вспомнишь свое имя. Звонок звенит второй раз, и мир снова собирается в привычный глазу паззл.
Стук был замысловатый, словно я с кем-то условился заранее, и вот мой таинственный гость объявился. Картинка пришла в фокус. Поезд. Поздняя ночь. Купе на двоих. Миха, отвернувшийся к окну. Приветливый проводник. Кто еще это мог быть? Муха взлетела и сделала медленный круг вокруг лампы. Я потянулся к дверной ручке, сожалея о прерванном разговоре, но одновременно и в приятном ожидании следующего хода судьбы.
Открывать дверь не хотелось. Казалось, сам воздух купе пропитался интересными, глубокими идеями, и неизбежный сквозняк вынесет в коридор что-то неуловимо существенное, конденсат мыслей о главном. Может быть, в следующем купе кто-то, глубоко вдохнув, сможет принять важное решение. Но мне от этого не легче.
Очнувшись от погружения, ты некоторое время продолжаешь жить в альтернативной, более реальной реальности, где каждое событие, каждый невольный участник вовлекается в канву твоих рассуждений, несет смысловой груз, которого ты в обычной жизни не замечаешь. Как будто, ты приставляешь микроскоп к чуть завядшему осеннему листку самого обычного дня, и вдруг тебе открывается чудесный мир, прятавшийся между строк. На секунду мне показалось, что я открою дверь и столкнусь с самим собой, хорошо бы из будущего.
Из возможных ответов, каждый из которых был бы глупейшим, я выбрал самый простой:
– Да-да?
– Чай, кофе, наркотики?
Я оглянулся в недоумении, но Миха продолжал смотреть в окно. Тем не менее, что-то поменялось в купе, будто давление скакнуло, или включился невидимый прибор на ультра-звуковой частоте. Не открывая двери, я слышал, что человек снаружи улыбался. Он был на позитиве, от него шло излучение, позывной любому, настроенному на ту же волну.
– Ну еще есть хорошее настроение, по ноль три, и по ноль пять.
Я рванул ручку на себя. Приветливый проводник зашел в купе с небольшим подносом. Керамический чайник с запотевшим боком, два высоких стакана в неизменной ажурной юбке, стеклянная пиала с вишневым вареньем с косточками, пачка печенья, блюдце с лимонными кружками. Проводник присел на край сиденья. Слегка наклонив голову, он спросил:
– На каждое место полагается чайный набор. Но многие спрашивают об услугах премиум.
Он подмигнул мне и вытащил из широкого накладного кармана небольшую плоскую бутылку с маслянистой коричневой жидкостью.
– Вы знаете, поезд у нас фирменный, частный. А хозяин недавно увлекся коньячным бизнесом. Так вот, для лучших клиентов мы предлагаем домашний коньяк.
Он протянул мне бутылку. Я взглянул на этикетку.
– Интерстеллар? Интересное название.
– Да, коньячных звезд у нас пока маловато, но с таким названием их можно насыпать на этикетку от души.
На черном, слегка шершавом на ощупь, фоне действительно была целая россыпь мерцающих звезд. Все это было очень странно, повеяло давно забытыми, лихими временами.
– Вы не сомневайтесь – коньяк, кстати, отличный. Бочки французские, а хозяин наш действительно этим делом одержим. Это – подарок, от компании. А от себя я вам чаю заварил, с черносливом – прекрасно сочетается.
Он подмигнул, словно намекая, что знает это не понаслышке. Мне захотелось как-то поддержать разговор.
– Когда следующая остановка?
– Думаю, поедем без остановок. Хотя иногда приходится остановиться – подобрать пассажира, или высадить кого. Но сегодня нам команд не давали, так что едем напрямую, все по расписанию. Ну, конечно, если кто-то не попросит остановиться на пару минут, прогуляться. Есть у нас и такая услуга, правда, задорого.
– Чудной у вас поезд.
Он улыбнулся.
– Сейчас по-другому нельзя – все хотят
