class="p1">– Пожалуйста, мистер Гольдман. Прошу вас.
Тут Рэндальф учительским жестом поднял палец.
– Харви прав. Это было очень давно. Память такая непредсказуемая и ненадежная штука. Запоминаются неожиданные вещи. Помню, одна женщина, когда приехала, поцеловала землю.
– Вы этого не видели, Рэндольф! – прервала его Мардж. – Это было в газете.
– Возможно, – согласился Рэндольф. – Но мне кажется, что видел. Вот что я имел в виду, говоря о памяти. Тем не менее я помню детей-беженцев в школе. Жалкие, голодные, нервные, жмутся друг к другу. Но такие разумные, несмотря на плохой английский. Эта Рут Грубер, написавшая книгу, была одной из тех, кто отбирал беженцев для Форта Освего. И совсем не только евреев. Были и католики – им позволили ходить на службу в нашу церковь, ближайшую к лагерю. Насколько я помню, было и несколько протестантов.
– Нас привезли из Италии, – сказал Харви. – Из жары в холод. Один ребенок умер на пароходе. Вот что я помню. Мать два дня не могла плакать, но и говорить не могла. Когда мы миновали Статую Свободы, все плакали от радости, а она, бедняжка, наконец смогла выплакать свое горе.
На минуту воцарилась тишина.
– И я помню, как думал – мы свободны! – продолжал Харви. – Наконец-то свободны. Но внезапно снова оказались за колючей проволокой. Это было потрясение. Я был уверен – мы проделали весь этот путь, чтобы нас убили в Америке.
– А посмотрите на себя сейчас, – возразила Мардж. – Вы скупили пол-Освего.
– Какие еще пол-Освего? – немедленно возмутился Харви. – У меня только маленький магазинчик. Но мне этого достаточно.
– Прошу вас, – вновь вмешалась Бекка, не обладавшая даром Саманты появляться в самый выигрышный момент. – Расскажите о моей бабушке.
– Она держала себя как принцесса. Это я помню. Как будто вышла из волшебной сказки. Белоснежная кожа, огненно-рыжие волосы. Как будто ужасы войны не смогли нанести урон ее красоте. Вы немного на нее похожи, только глаза другие. У вас взгляд теплый, вы тут, с нами. А она была где-то еще. Мы, мальчишки, были слегка в нее влюблены. Но она с нами не разговаривала. Как будто на нее наложили заклятье.
– Заклятье? – переспросила Бекка.
– Это все нацисты. Они до сих пор наше проклятие.
– Нацистов давно нет, Харви, – Мардж снова поправила волосы.
– Для вас, может, и нет, но не для меня, – он вздохнул и встал на ноги. – Мне пора. Слишком поздно для такого старика.
– Я тоже старик, – проворчал Рэндольф.
– Не такой, как я, – Харви подмигнул Бекке. – Рад был познакомиться с внучкой Принцессы.
Он застенчиво улыбнулся, поцеловал Бекке руку, расцеловал Саманту в обе щеки и вышел.
Остальные вскоре последовали за ним.
– Принц приехал из соседней страны, – рассказывала Гемма. Бекка лежала в постели с воспалением легких. Сестры называли эту болезнь воспалением легким и мечтали тоже заразиться, но Гемма их прогнала.
– У вас не получится так легко прогулять школу, – объявила она.
– Почему ее всегда спасает принц? – спросила Бекка.
– Ты слишком много смотришь телевизор, – вздохнула Гемма. – Насмотрелась всяких ток-шоу. Наслушалась о правах женщин. В стародавние времена это всегда был принц.
У Бекки ужасно болело горло и слишком ныло в груди, чтобы спорить.
– Принц прискакал на коне вместе со своей дружиной. Он увидел живую изгородь и попытался заглянуть поверх нее. Он попытался заглянуть под нее.
– Почему было просто не вырвать ее с корнем? – спросила Бекка. Из-за температуры она капризничала.
– Он бы только изранил свои бедные руки.
Гемма намочила платок и медленно обтерла Бекке лицо, что-то напевая себе под нос.
– Тут подошел крестьянин и увидел, как принц старается заглянуть поверх изгороди, старается заглянуть под изгородь. «Лучше не надо, – сказал крестьянин, – то, что внутри, не должно выходить наружу». «Откуда ты знаешь?» – спросил принц. Крестьянин улыбнулся беззубым ртом: «Мы, крестьяне, всегда знаем такие вещи».
Гемма замолчала. Она опустила платок в тазик на комоде. Бекка уже почти спала. «А знаете ли вы о мужестве?» – спросил принц. И с этим словами он правой рукой схватил колючки.
Бекку бросило в дрожь. Эту часть она любила больше всего. Больше поцелуя, больше свадьбы, больше заклятия! Она сама не знала почему. Но у нее было воспаление легких, и, начав дрожать, она не могла остановиться, ее бил озноб. Гемма укутала ее одеялом и легла рядом – для тепла. Бекка заснула раньше, чем сказка подошла к концу.
Музей оказался сплошным разочарованием. Там были фотографии сотен женщин в мешковатых платьях, но только не Геммы. Харви Гольдман был прав: его на фотографиях тоже не было. Остальная экспозиция одновременно вызывала интерес и наводила тоску.
– Как и все архивы, – прокомментировала Саманта.
Линну, как члену совета, удалось провести их в музей рано утром в воскресенье. Они были одни, поэтому могли разговаривать в полный голос.
– Как и все морги, – заметил Стен. – Я лично предпочитаю новости.
Бекка резко отвернулась от фотографии, которую рассматривала. Стен как будто открывал ей свою душу.
– Пойми, о чем рассказывает прошлое, и двигайся дальше?
– В точку! – Стен ухмыльнулся.
– Ну, пока прошлое рассказало лишь то, что бабушка здесь была, и ничего больше.
– А где она была до того, как попасть сюда? – спросила Саманта.
– Вопрос на миллион долларов! – объявил Стен.
– Вопросы обычно бывают на сто долларов, – возразил Линн.
– Инфляция! – сказали Стен, Саманта и Бекка хором.
Это всех рассмешило, и они хохотали, пока не закрыли за собой двери музея.
Дорога домой показалась слишком короткой. Бекка и Стен распевали старые песни, рассказывали семейные байки и даже обсудили статьи, которые Бекка хотела написать для «Защитника». Две идеи Стен зарубил, но про третью сказал: «Это интересно».
– Закинула удочку, да? – улыбнулась Бекка.
После Олбани она уснула. Проснулась, когда машина уже съезжала с девяносто первого шоссе в сторону Хэтфилда, и сразу начала извиняться.
– Зато у меня было время подумать, – только и сказал Стен. – В твоем присутствии думать не получается.
Бекка решила не уточнять, что он имеет в виду. Эти слова могли что-то значить, могли не значить ничего. В любом случае – жди проблем.
– О чем же ты думал? – спросила она.
– О Принцессе. И о том, где она была до Форта Освего. Я хочу снова посмотреть на документы.
– Завтра.
– За обедом, – кивнул Стен.
Он довез ее до дома, но заходить не стал. Не попытался ее поцеловать, но и руку не пожал. Скорее всего, на свидание их поездка не тянет, но они все-таки ближе, чем просто коллеги. Она подумает об этом позже, когда Стена не
