Я хотел сделать это вместе, но после всего случившегося… – Он чуть опустил глаза. С сожалением, печалью, смирением. – Уже не надеялся, что наше «вместе» ещё когда-нибудь будет в силе.
Погладив альбом по корешкам, я просмотрела первые снимки, где я совсем крошечная сижу на руках у мамы и уворачиваюсь от её поцелуя, а папа обнимает нас и смеётся, словно не умрёт через пять лет. Словно ему не осталось ограниченное количество улыбок и смеха, словно он всегда так будет обнимать нас с мамой. Теперь, когда альбом снова со мной, я могу продлить отведённые сроки его счастью. Каждый раз, когда буду смотреть на эту фотографию, мама будет пытаться поцеловать меня, а папа заливисто смеяться.
– Спасибо, Джейсон. – Почти прошептала я, пока слёзы затапливали горло. – Это так много значит для меня. Я бы даже сказала, что это лучший подарок на свете. Если бы буквально пять минут назад я не получила другой.
Теперь я протянула кое-что Джейсону. Бумаги о погашении кредита. Прочитав вердикт в конце договора и жёлтую записку от Сид, он стыдливо поднял глаза, словно не спас меня от долговых обязательств перед банком, а украл все мои сбережения со счетов.
– Зачем ты это сделал?
– Хотел сделать тебя счастливой. – Вот так просто ответил Джейсон. – Свободной от обязательств. Чтобы ты могла жить без тревоги за квартиру и будущее. Чтобы могла творить и писать свои прекрасные картины без кредиторов, дышащих в спину. Чтобы ты знала, что у тебя всегда будет место, куда вернуться. Кроме Берлингтона.
– Но это ведь бешеные деньги! Я не могу их принять…
– Можешь. Я продал «порше».
Мои брови чуть не пробили дыру в потолке на второй этаж. «Порше» Джейсона был из тех мужских забав, на которые взрослые мальчики никак не нарадуются. Отбери их, и поднимается истерика на грани скандала. Но Джейсон добровольно отдал свою игрушку, потому что вырос.
– Похоже, слишком много всего случилось за эти недели. А я – последняя, кто об этом узнал.
Он мог бы сказать, что я сама виновата. Обвинить в молчании, затянувшейся обиде, окончательных «уходи», но вместо упрёков Джейсон выбрал другую стратегию.
– Как же я скучал по нашим разговорам, Эмма. – Горечь пропитала каждую букву, точно керосин – тряпку, что осталось лишь поджечь и бросить в меня из укрытия. – Я ведь почти перестал спать, потому что больше не могу уснуть без твоего голоса. Всё это время, после всех твоих «уходи», я пытался выполнить твою просьбу, держаться подальше и забыть. Уйти, как ты и просила. Но я каждый раз возвращался. Мыслями, воспоминаниями. Мне было невыносимо просыпаться по утрам, зная, что в этом же городе, всего в нескольких милях ты так же просыпаешься, но не со мной.
Я сглотнула настоявшиеся слёзы. Всё, что говорил Джейсон, чувствовала и я.
– Я не спал с Моной. – Выдохнул я всего себя.
– Это сейчас неважно.
– Важно. Для меня. Просто, чтобы ты знала… Я не спал с Моной. Но да… Я обманул тебя. – Напомнил я горькую правду, но после всего она уже перестала отдавать такой горечью. – И я сожалею об этом каждую минуту. Но я сделал так, потому что любил, всё равно хотел расстаться с Сид и не видел более удачного варианта признаться в своих чувствах.
– Доверие сложно вернуть.
– Но я буду пытаться каждый день до конца нашей жизни. – Пыл моих признаний не подделаешь, не спутаешь с ложью.
Я ждал всего одного слова. Разрушительного, губительного, окончательного. Уходи. Но я бы не ушёл, даже если бы её губы прокричали это. Но они только округлились в самую прекрасную улыбку.
– Ты заглядываешь так далеко? Не боишься ошибиться в своих подсчётах?
– Когда любишь кого-то, будущее не перестаёт быть туманным. Просто ты готов идти сквозь туман вслепую. Я готов, Эмма. – Моё сердце остановилось. – Если ты будешь держать меня за руку и идти рядом.
Я сделал шаг вперёд, двигаясь в медленном танце, который мы уже как-то танцевали. На этом самом месте.
– Если дашь мне шанс доказать, как много ты для меня значишь.
Ещё шаг. Эмма не двинулась, не отошла, не отвела своих зелёных глаз. Пусть бы снежный буран засыпал всю планету с головой, они стали бы зелёными фонарями на высоких маяках, на которые бы я шёл без остановки.
– Если поверишь в то, что я люблю тебя.
Эффект дежавю. Всё с точностью до миллиметра между нашими телами. Я исчерпал весь лимит шагов. Последний – за ней. Эмма отводила глаза лишь для того, чтобы с желанием взглянуть на мои губы. Даже на расстоянии я чувствовал стремительное биение её сердца и аромат краски, перемешанной с яблочным шампунем. Так пахнет любовь. По крайней мере, моя любовь.
Один шаг. Всего лишь и в то же время целый.
Всего лишь шаг и целый прыжок вперёд.
Всё замерло. Секундная стрелка, наши дыхания, снегопад за окном.
Все мы схожи тем, что совершаем ошибки, но как же отличаемся тем, как за них расплачиваемся. Вторые шансы не даются легко, а получаются ещё сложнее. Каждый заслуживает получить этот второй шанс, но не у каждого хватает смелости его подарить.
Мы трусили слишком долго, успев поиграть с чужими чувствами. И в конце концов, оба остались одиноки. А жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на трусость и одиночество.
Я медленно опустила альбом на диван и сделала шаг вперёд. Обхватила горячие щёки Джейсона ладонями и поцеловала его так сильно, чтобы стереть все следы когда-то сказанных «уходи».
Целовать Эмму – самое правильное из всего, что я делал в жизни. Она моя, целиком и полностью, без условий и недомолвок. Без незаконченных отношений и чьих-то разбитых сердец.
– Я наорала на твоего босса. – Вдруг призналась Эмма, почти не отрывая губ от моих. И в ту же секунду мы стали выплёскивать всё то, о чём не могли рассказать друг другу за весь последний месяц.
– Знаю. А я помчался в аэропорт за тобой, но твой самолёт улетел.
– А я не хотела улетать.
– А я начал смотреть «Отчаянных домохозяек».
– А я помирилась с Сид.
– А я теперь безработный и совершенно не знаю, чем заняться.
– А ещё я тоже люблю тебя.
Услышав это, я забыл всё остальное, что ещё случилось в моей жизни без неё. Теперь всё будет случаться только с ней.
– Похоже, нам ещё многим предстоит друг с другом поделиться. – Ухмыльнулась Эмма с
