Он врал с воодушевлением.
- Правда? С тобой ничего не будет?
- Ну, а ты как думала? Я уж не такой простачок.
Он сел на выщербленные ступеньки у дома, где они стояли.
Оказывается, тут диетическая столовая. Жужелка тоже села
на ступеньки.
- Ты даешь честное слово, что никогда ничего такого больше не будет?
- Ну неужели!
- И что будешь работать и учиться...
- Ого! До чего торжественно.
Запахи, несущиеся из двери, прямо-таки не давали ему покоя. Он был зверски голоден - черт знает когда он последний раз ел.
Наконец-то она немного успокоилась. Пододвинулась и прислонилась к нему плечом. Он замер, боясь пошевельнуться. Господи, боже ты мой, если бы все, что он натворил, нужно было сделать для нее, да ему тогда -б ничего не было страшно!
Мыльные пузыри летели вниз. Люди, толпившиеся у края тротуара в ожидании трамвая, подставляли ладони, и пузыри опускались к ним на ладони или на ступеньки, где сидели Лешка и Жужелка, и тут же лопались. А сверху уже плыли новые.
Жужелка поднялась, задрала голову - на балконе стояла совсем маленькая девчонка в красном сарафане и старательно выдувала в соломинку мыльные пузыри.
Жужелка поправила широкий пояс на юбке. Она совсем успокоилась и повеселела.
- Я у тебя счас что-то спрошу, а ты обещай, что ответишь
правду, ладно?
Лешка кивнул. Ну, ну. Что такое еще она придумала?
Она опять села на ступеньки, вытянула ноги и посмотрела на
свои красные босоножки.
- Ты когда-нибудь ходил на свидание?
Он затянулся и покачал головой: нет, не ходил. Ведь она училась в одном с ним классе и уже второй год как жила в одном с ним дворе. Куда ж ему было ходить? Вдруг страшная догадка осенила его.
- А ты?
Она многозначительно молчала, рассматривая свои босоножки, из которых выглядывали пальцы.
Он вдруг испугался, что она возьмет и все сейчас выпалит откровеняо. Она ведь не станет скрытничать, играть, возьмет и ляпнет все. Он не хотел ничего знать.
Он был один-одинешенек во всем мире перед лицом надвигающихся на него несчастий. Вообще-то всего день остался у него. Есть о чем говорить. Его посадят в тюрьму, а он еще ни разу не ходил на свидание.
Лабоданов ждал его неподалеку от своего дома. Он сказал, увидев Лешку:
- Я тебя жду уж часа два, наверно, ну прямо как девушку.
Я из-за тебя на работу сегодня не вышел.
Лешка молча протянул ему руку.
- Что-нибудь случилось? Главное, Брэнди, не коксовать. Ни при каких обстоятельствах. Усвоил?
Его привычный невозмутимый тон ободряюще подействовал на Лешку. Лабоданов все может. Ведь как он тогда в милиции выручил его. Он и сейчас что-нибудь придумает.
Лешка стал излагать все, что произошло ночью. Лабоданов иногда вставлял:
- Шикарно! Ты далеко полетишь, серая шейка!
И уныние этой ночи (лаял Султан, мочился возчик, _ потом возчик жаловался на здоровье, на прожорливость ишака, потом это мучное лицо "сторожа") отступило под возгласы Лабоданова. Все опять становилось похожим на приключение.
Они шли переговариваясь, точно между ними ничего не стояло и все было по-прежнему. В конце улицы свернули и увидели Славку, маячившего здесь на тот случай, если Лешка придет другим путем.
- Вот что, - сказал Лабоданов, - надо, чтоб тебя отец вызволил.
- Отчим, - поправил Лешка. - Он не вызволит.
- Я б ему сильно посоветовал. Зачем ему иметь неприятности?
Славка увидел их, подскочил.
- Что, сыпанулся? Провалил все!
- Заройся! - цыкнул на него Лабоданов.
Лешка побелел от злости. К тому же противно было видеть, до чего Славка струсил. Он ссутулился и тряс своей крохотной головой прямо перед носом у Лешки.
- Ты только не вздумай никого припутывать. Тебя Предупреждали! Ты крепко это запомни.
- Я и не собирался.
- Сам выкручивайся.
Лабоданов протянул Лешке сигареты, было видно - он что-то обдумывал. Он стал выяснять, записали ли те, кто задержал Лешку, адрес возчика или номер его повозки. Лешка отвечал через силу; при Славке не хотелось говорить.
- Кажется, нет.
В самом деле, вроде бы они не записывали. Они ведь не сыщики, не такие дошлые, расторопные-обыкновенные ребята.
Лабодаяов обрадовался:
- Порядок. Значит, как он тебя завтра поведет в милицию, ты держись твердо: вез на свалку. Кто просил, по чьему поручению? Ни по чьему. Сам. Надоело, что двор захламляют, хотел очистить, площадку сделать. Ну там, для волейбола или для городков, как больше подходит, смотри сам. Вот так. Потянет?
Логично?
Лешка кивнул:
- Логично.
Они продолжали разговаривать, шатаясь по улицам, а к себе Лабоданов не завел их, хотя дома у него никого нет: отец дежурит до ночи на станции, а мать с младшим братишкой в деревне.
- Напирай на борьбу за культуру, насчет спорта и так далее.
Славка восхищенно смотрел в рот Лабоданову. Сам он только и способен был сейчас на то, чтобы дрожать.
- Только мне надо эти обрезки назад перетаскать. Пусть Славка поможет мне перетаскать.
- Ты что, забыл, что мне нельзя?
Это Славка, значит, опять намекает на то, что отец дерет его. Привык играть на этом, прятаться за спины, сухим выходить из воды.
Лешка разъярился вконец:
- Ты что, уже окончательно в подлость впал?
Славка только хмыкнул, кисло улыбнувшись, и на всякий случаи попятился. Так бы и въехать в его наглую физиономию.
- Замолкните! Вы что! Надо было раньше смотреть. Я же вам говорил: уголовщиной пахнет, куда лезете?
Говорить-.то Лабоданов говорил, но и тогда, а сейчас и подавно Лешка не поверил в его искренность. Уж конечно Лабоданов свою роль играет во всей этой истории. Да и без него Славка шагу не осмелился бы ступить. Ох, этот Славка!
- Это же падло настоящее!
Лабоданов с досадой оборвал его:
- Не сумели скрутить динамо, а теперь раскисли.
Лабоданов, конечно, презирает его за то, что он неудачлив, не сумел провернуть все как надо, попался.
-Все равно,-упрямо сказал Лешка.-Я все равно это железо у них назад отниму.
- В истерику, значит. Пошуметь захотелось. Давай. Только потом не плачь. - Лабоданов бросил окурок, придавил его носком туфля.-А тебя, заметь, уже завтра допрашивать будут.
Так что ты подготовься все-таки. Вызубри, если на себя не надеешься. Его вдруг осенило: - Если тебе уж так хочется забрать железо, так ты оттащи его прямо на свалку. Это там, недалеко. Тогда всё - концы в воду, и никто не подкопается.
Разумно? Теперь так. Если ж они там что-то накололи и это не потянет, возьмешь все на себя. Тебя ведь предупреждали.
- А я не отказываюсь.
- Кому ж, как не тебе. Ты ведь несовершеннолетний, - опять влез Славка.
- Будешь как надо держаться, никого не втянешь, так в крайнем случае через год выйдешь - тебе денег отвалят. Такой у них порядок! Это железно. Люди верные.
Господи, это он об этих ряженых, что ли? Гнусные фигуры.
- Это точно. Будешь при деньгах, какие тебе и не снились, - как ни в чем не бывало охотно подтвердил Славка.
- Плевать я хотел на их деньги.
- Придержи, Брэнди, слюну. Деньги, между прочим,-это все!
- Ха! Деньги-это самый ценный продукт. Они имеют свойство все покупать. Я-то это знаю. С ними красиво жить можно. - Славка прищелкнул пальцами, намекая на какие-то свои похождения.
Ну и скотина! Уже успокоился! Считает, что все уладилось, во всяком случае для него. Лешку просто зло взяло: "Ты же, подлец, подстроил мне все это!" Гордость не позволяла высказать.
Деньги лежали у него в правом кармане. Он очень боялся, что Славка и Лабоданов узнают об этом. Он все равно не даст к ним притронуться. Но они, посматривая на часы, переглядывались между собой. Им ничто не угрожало, и они готовы были забыть о нем. Он упрямо сказал:
- Деньги - это, конечно, вещь. Все-таки имеет какое-то значение, откуда они взялись,,. Если, конечно, совесть иметь.
- Ты в бога веришь? - быстро спросил Лабоданов,
- А ну.
- Я серьезно. Если веришь, тогда все понятно. Уважаю даже. А если нет тогда ты младенец. Не созрел до понимания жизни.
Славка одобрительно хмыкнул.
- Мне эти понятия насчет совести отбили еще в нежном возрасте. Спасибо за науку. - Лабоданов выразительно сплюнул.
Он был раззадорен чем-то.-В суде такой громадный мужик, судья, как через стол в меня впился - никогда не забуду. Как рявкнет: "Ты-вор! Понимаешь? Вор!"
- А за что? - спросил Лешка оторопело. Лабоданов никогда не был с ним так откровенен.
- Вот именно-за что? Два листа толя на соседнем дворе, на строительстве, взял. Покрыть голубятню мне нечем было.
Голуби тогда еще в моду не попали. В суд потащили. Теперь-то на поруки отдают. А тогда-то - не-ет. Судья как рявкнет: "Вор!"
И опять, и опять. Полный зал народу. А я шкет-двенадцать лет. Меня трясет, думал-сейчас умру: я, значит, вор? С тех пор ничего не страшно. Как бы ни назвали.
Славка подхватил:
- А чего тут пугаться! Этого Брэнди не испугается. Правда?
Он нагнулся, заглядывая Лешке в лицо, и Лешка увидел тоскливые Славкины глаза.
