Она улыбалась, и удлиненный нижний зуб, неправильно прикусывающий верхний ряд, придавал ее лицу страшно хитрое выражение.
Баныкин строго спросил:
- Вы можете дать характеристику родителям Алексея Колпакова и его окружению?
- Характеристику?-Старуха важно задумалась.-Вот мать у него, например, красавица. Только поглядеть. А до чего же как соседка приятная. Прошлый год я перец не готовила н..
зиму, не мариновала. Врач запретил мне его есть. Из-за катара дыхательных путей. Слышите, как дает себя знать? Кх-кх! - покашляла старуха.-Так соседка, бывало, навестит и перчика мне принесет.
Испуг ее окончательно прошел, и теперь старуха сновала по комнате и маялась, заглядывая в окно, - ей хотелось, чтоб хоть кто-нибудь из соседей увидел, что в старухе Кечеджи нуждается должностное лицо.
- Вы придерживайтесь относительно родителей Алексея Колпакова, попросил Баныкин.
- Пожалуйста, - охотно согласилась старуха. - Ну, мать иногда на него обижается. Даже заплачет другой раз. Каждому, как ни говорите, хочется, чтобы свое дитя в люди вышло... Ай, вот и она как раз идет!
Баныкин поглядел поверх головы старухи в окно, поспешно простился и вышел.
По двору шла женщина в белом платье, с большой продовольственной сумкой в руках. Баныкин подождал, пока она скрылась за дверью, и тогда постучал. Ему тут же открыли. Он сказал бодро:
- Здравствуйте. Я из комсомольской бригады содействия милиции.
- Очень приятно, - сказала Лешкина мать, попятившись в замешательстве.
Он прошел за нею в комнату.
- Я по поводу того, что случилось ночью. По поводу Алексея Колпакова.
Она возбужденно посмотрела на Баныкина и перевела взгляд на Матюшу, сидевшего с газетой тут же за столом.
- Вы присядьте, - сказал Матюша.
Баныкин охотно обернулся к'нему. С мужчиной говорить все же легче. Он сел, положив на стол перед собой соломенную шляпу. Матюша поднялся, снял со спинки стула пиджак и надел его. Он опустился на прежнее место напротив Баныкина и напряженно посмотрел на него. Баныкин почувствовал: он в курсе ночного происшествия.
- Этой ночью, находясь на посту, -г- старательно сказал Баныкин,-в конце Торговой улицы, внизу... Мной лично был задержан ваш сын.
- Его отец погиб в Берлине,-осторожно вставила мать.
Баныкин, тушуясь, закивал.
- Никогда б не подумал, что он во что-то замешан.
- В том-то и дело, - тяжело заговорил Матюша. - В том-то и дело, что он замешан. В остальном разберутся без нас.
- Тут какая-то грязная история, - избегая смотреть на мать, сказал Баныкин. - Я хотел размотать ее с вашей помощью.
- Грязь, грязь, - с нервным упорством подхватила мать, тиская руки, ужасная грязь. Это все из-за этой девчонки. Это она его подстрекает!
Баныкин изумился. Он откинулся на спинку стула.
- Неужели из-за девчонки?
- Да, да! Я сама ее видела ночью. Она пряталась тут во дворе.
- Какое это имеет значение?-остановил ее Матюша.
Мать испуганно посмотрела на него.
- Мы еще до вас решили: надо сообщить в милицию. Ведь правда, Матюша, мы так решили? - захлебываясь словами, растерянно твердила она. - Надо просить, чтобы его поскорей в армию взяли, не дожидаясь срока. Его нужно поскорей забрать от нее.
- Сообщить в милицию недолго.
- Я могу сказать одно. Он был обеспечен всем необходимым.
Больше того, он получал деньгл и на сигареты и на кино. Мы сознательно шли на это, чтобы отсутствие денег не толкнуло его на что-нибудь такое,глухо, с усилием говорил Матюша.
Он поставил на стол локти и подпер ладонями голову. - Хотя, возможно, что не на все ее прихоти хватало. За это не поручусь.
- Прошлый год, когда на шаланде плавали,-сказал Баныкин растерянно, такой был старательный парнишка...
- Шаланда ничего серьезного не могла ему дать. Блажь одна. Распущенность, и ничего больше, - веско сказал Матюша.
- Ну, как сказать. Там у нас был случай... Так он здорово проявил себя.
Когда шел сюда, Баныкин собирался сделать строгое внушение родителям, чтоб знали, какая ответственность возлагается на них, - ведь в случае чего им придется брать сына на поруки.
Но разговор велся совсем не так, как надо. Стараясь держаться официально, он сказал:
- Допустим, вскроется тут уголовное преступление. Тогда что?
Мать, переводившая с Матюши на него воспаленные глаза, всхлипнула.
- Матвей Петоович вырастил его, он ничего для него не жалел. Боже мой! Учись только, пожалуйсга. Получи законченное образование А он что сделал? Теперь ведь узнают на фабрике у Матвея Петровича... Ведь это железо по весу сдают.
- Если вскроется, что этот железный хлам,-сказал Баныкин, - который он куда-то волок... Его ведь тогда привлекут.
Матюша сложил газету, сурово провел ладонью по линии сгиба.
- Это будет для него хорошая встряска.
Под окном на улице кто-то громко вздохнул и пошел прочь, тихо шаркая подошвами
- Матвей Петрович был для него всегда лучшим примером во всем. Это общее мнение всех, - еле слышно сказала мать.
Она сидела на стуле с окаменевшим лицом, теребя пряжку на своем поясе.-Может быть, его простят. Как вы думаете? Ведь он еще пока несовершеннолетний. К нему должны снисхождение иметь...
Матюша опять подпер ладонями голову, сурово, несчастно уставился в стол.
У ворот поджидала старуха Кечеджи. Она стояла сгорбившись, по-детски наивно прикусив палец во рту.
- Товарищ начальник!
- Ну, я товарищ начальник.
- Как же так! Родное дитя!
Баныкин смутился, поняв, что это она подслушивала под окном их разговор. Она взялась крючковатыми пальцами за лацкан его пиджака, не отпускала и уговаривала:
- Раз он молодой, не потерянный еще, из него человека можно сделать.
Лешка прошел мимо тира, у дверей которого стояла Жужелка. Она всплеснула руками, точно какая-нибудь особа из прошлого века.
- Ой! Где ж ты пропадал?
Она что-то еще крикнула ему вдогонку, но он не обернулся.
Жужелка шла за ним. Он это ясно чувствовал. Завернул за угол и остановился. Ну конечно, она подоспела тут же.
- Что ты натворил? Ты скажи! Слышишь? Ну скажи Она била сама не своя, уж больно серьезная - взрослая какая-то.
-- Чего ты ходишь за мной?
- Как ты мог! Нет, ты скажи, как ты мог! Это совершенно не похоже на тебя. Я бы ни за что не поверила. Ни за что!
И все молчком. Если б я только знала.
- Интересно! Что б ты сделала?
- Я б никогда не допустила! Никогда!
- Не ори!
- Я теперь все узнала, что это такое было ночью.
- Колоссально! Что же ты узнала?
- Ты куда-то хотел отвезти это железо... и что-то, кажется, уже отвез.
- Ну и что?
- А это нельзя. Это же на завод идет. Ты что, забыл, как мы лом собирали? Ты все забыл!
- Перестань сейчас же дрожать!
- Я не дрожу. Если б я была мальчишкой, я бы тебя избила. Имей в виду-тебя Виктор Лабоданов ждет.
- А где ты его видела? Он что, приходил?
- Да! Приходил! Ты ему расскажи. Все расскажи, слышишь? Пусть он поговорит с тобой как следует
Он пошел дальше. Жужелка опять потянулась за ним.
- А откуда ты узнала? Ну, насчет всего этого?
- Старуха Кечеджи говорила, она ужасно нервничает.
А мама сказала...
- Ну? Договаривай. Что там сказала мама?
- Нет, нет! Давай сейчас о чем-нибудь другом поговорим.
- Ты что за мной тащишься? Отстань или скажи наконец, что твоя мать сказала. Что еще за тайны мадридского двора?
Он остановился. Солнце пекло. Оно совершенно разморило людей, толпившихся с краю тротуара в ожидании трамвая.
- Она сказала, что ты теперь погибнешь.
- Опять орешь! Обязательно надо оповещать всю улицу.
О господи, она, кажется, собралась реветь.
- Это уж слишком. Я пока еше не покойник.
- Как я могла допустить такое!
- При чем ты тут? Вот еще глупости.
Кто-то там над ними пускал мыльные пузыри, и один из них, переливающийся всеми цветами, опустился на голову Жужелки и тут же лопнул. Она, конечно, не почувствовала. У нее было несчастное лицо.
- Помнишь, какой ты пришел с шаланды?
Он пожал плечами.
- Да знаешь, какой ты был - ты был красивый.
Он фыркнул, сильно покраснев. Он был очень польщен всетаки.
- Я думала, ты ищешь такое дело, чтоб тебя захватило.
И что ж поделать, если не сразу можешь найти. Главное, чтоб нашел. Потом ты придумал эту "грязнуху".
- Врал я тебе, что ли, про "грязнуху"? Врал, по-твоему?
Да завтра как раз окончательный ответ должны дать.
- Не перебивай меня! А я тебе верила. Я тебе потакала, понимаешь! Я тебя раз-вра-щала!
- Кончай психовать сейчас же.
Он полез в карман, но не в тот, где лежали деньги, он уже давно переложил сигареты в другой карман. Достал пачку. Последняя сигарета. Зажал сигарету губами. Бросил скомканную пачку. Закурил.
- Завтра схожу за ответом насчет "грязнухи". А это все ерунда. Притащу все их обрезки обратно, и все. Никто не подкопается.
Он врал с воодушевлением.
- Правда? С тобой ничего не будет?
