Муж любовницы моего мужа - Таня Володина

7. Обманщики и обманутые

Свекровь вышла из своей комнаты, щурясь и стягивая на массивной груди полы халата:

— А ты чё так рано-то? Я думала, ты переночуешь в городе… Сколько времени?

— Рано ещё, Наталья Петровна, седьмой час. Идите спать.

— А, ну ладно. В другой раз пусть Зоя Эдуардовна заранее тебя бронирует, а то мне пришлось самой вчера стричь. А я уж и забыла как это делается, ножницы из пальцев выпадают.

— Хорошо, я ей передам.

— Передай-передай. Так-то выгодно десять тысяч за один вечер получить. Я не против, если она будет тебя в город забирать, — не каждый день, конечно, но пару раз в неделю я потерплю. Найду кого-нибудь тебе на подмену.

— Можно я посплю подольше? — спросила я, скидывая одежду. — Устала.

— Конечно, спи до обеда, я разберусь в салоне, — Наталья Петровна скрылась за дверью.

Я приняла душ, чтобы избавиться от запаха Кирилла. Засунула пальцы внутрь и вымыла его сперму. Запахло терпко и по-животному волнующе. В ушах раздался гортанный стон, когда Кирилл кончал. «Я не против детей», — сказал он. В тот момент я тоже была не против, мозги совсем отказали. К счастью, таблетки надёжнее девичьих мозгов. Я задрожала. Больше нельзя с ним встречаться. Я теряла чувство самосохранения, когда он находился рядом.

Я вытащила из комнаты ведро с белыми розами и разорвала открыточку с надписью «Маша, спасибо за всё». Всё закончилось. Он меня трахнул. Не то чтобы изнасиловал, как я бросила ему в сердцах, но это однозначно был добровольно-принудительный секс. Удовольствие я получила, но ощущение грязной манипуляции осталось. Стыдно и почему-то обидно.

Будет мне урок.

Я рухнула на кровать и заснула.

Проснулась после обеда, поплелась в «Натали». Физически я чувствовала себя нормально, а вот морально — хуже некуда.

Назавтра на пороге салона появилась сияющая Зоя. Протянула картонный стаканчик с кофе:

— Держи, взяла тебе на заправке.

Руки внезапно дрогнули. Я аккуратно взяла кофе и поставила на подоконник.

— Спасибо, я потом выпью. Мне через пять минут краску смывать, — я обернулась к клиентке, которая с любопытством косилась на Зою.

Ещё бы, хозяйка «Ярцевских конюшен», миллионерша и эпатажница. Разве нормальная женщина побреется налысо и будет носить такую странную одежду? Сегодня на Зое были надеты белоснежные лосины и чёрный жакет до талии. На внутренней стороне бёдер виднелись кожаные вставки — видимо, чтобы лосины не протёрлись после первой же скачки.

— Как ты вчера добралась? — спросила Зоя и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я проснулась, а тебя нет. Зачем убежала? Я бы тебя отвезла.

— Да как-то не могла заснуть на новом месте, — промямлила я. — Видимо, слишком много впечатлений для одного дня. Дождалась, когда метро откроется, и поехала домой.

— Ну понятно, — сказала Зоя. — Я тоже ненавижу спать в гостях. Всё не так — запахи, звуки, постельное бельё. А почему Кирилла не попросила тебя отвезти?

Знала ли она, что мы переспали? Я словно по тонкому льду ходила.

— Ну-у… Зачем будить человека?

— Да он не спал. Утром улетел на Ямал, так что мог тебя подбросить по дороге в аэропорт. Там всего-то лишние полчаса по кольцевой… Ну ладно, ты сегодня ночью на конюшню придёшь?

Я выдохнула. Кирилл исполнил мою просьбу. Отправился в командировку, ничего не сказав Зое. Она человек открытый, не стала бы изображать глупую жену, которая последней узнаёт об измене мужа. На это только я способна.

— Зачем?

— Ты что, забыла? Сегодня твой муж привезёт Ангела! Они уже Москву проехали, где-то в двенадцать ночи будут в Мухоборе. Жду не дождусь!

Ах да, белый жеребец из Ростова. Конь, который должен прославить «Ярцевские конюшни».

— Приду, — ответила я с лёгким сердцем. — Обязательно!

Я и забыла, что Димка сегодня приедет. Из-за бессонной ночи перепутались даты. После работы помчалась домой, приготовила оливье, любимый Димкин салат. Время до полуночи ещё оставалось, я могла бы сделать плов, который Дима давно просил, но побоялась, что он заподозрит неладное. Обычно я не выкладывалась на кухне, готовила из-под палки самые простые блюда. Не хотелось, чтобы он догадался, что я испытывала чувство вины.

Потому что я ни в чём не виновата. Это была не осознанная и запланированная измена, как у него с Зоей, когда он брал время на обдумывание. Меня просто застали врасплох. А телу не прикажешь. Я не виновата, что у меня был такой сильный оргазм.

При одном воспоминании о нём внутренности сладко скручивало.

— О, салатик! — воскликнул Стасик, вваливаясь на кухню.

— Стоп-стоп-стоп! — я отобрала у брата миску с оливье. — Мой руки, я тебе в тарелку положу.

Стасик сходил в ванную, вернулся с мокрыми руками и сел за стол. Большой, грубый, совсем взрослый. И куда делась юношеская свежесть у восемнадцатилетнего мальчика? От него даже пахло по-мужски — табаком и почему-то костром. Жгли покрышки на пустыре за Мухобором? На том пустыре возвышались руины баронской усадьбы, разбомблённой немцами в войну, — ни крыши, ни пола, только стены с арками окон и полузасыпанные подвалы. Там часто тусовались подростки, предпочитавшие развлекаться подальше от глаз взрослых. Курили, бухали, а то и чем похуже занимались. В холодное время жгли костры в бочках, чтобы не околеть.

Я придвинула брату салат и дала кусок хлеба. Мы не общались целую неделю. Интересно было узнать новости.

— Как мама поживает? — спросила я, складывая грязную посуду в раковину.

— Да нормально, всё время на фабрике торчит. Куча народу на больничном, поэтому здоровые работают без выходных.

Мама работала на птицефабрике уже десять лет — с тех пор, как папа нас бросил и уехал в неизвестном направлении. Точно не в Питер, куда-то подальше. Спасибо, хоть алименты присылал. Судя по сумме, он неплохо устроился. Раз в год звонил мне и Стасику, чтобы поздравить с днём рождения, но ни разу не приехал навестить.

— А ты чем занимаешься? Мама говорит, приходил участковый. Сказал, что ты с цыганами связался, а они все барыги.

— Не все, — с набитым ртом ответил Стасик. — Только некоторые.

— Стас! Это не шуточки! Они предлагали тебе наркоту?

— Предлагали, конечно. Дай ещё хлеба.

— А ты?!

— А я отказался. Маш, я же не