однажды в слободу и Вечкут Виряскин. В стрелецком кафтане он мало будет похож на того затравленного мальчонку, коим был обнаружен первыми «воинскими людьми», ступившими на развалины мордовского сельца. Вот и пойдут от него Виряскины да Вечкутовы, а от Данилы и Мелашки Егоровы, а от сыновей Милентия Василия да Ванятки Климахины…. Потом и вовсе сотрётся сословная грань, до наших времён никому и в голову не приходило каких он кровей: стрелецких или казацких.
Стоит слобода. С древних времён стоит, меняя свои названия. Только вот дух первых переселенцев до сих пор живёт. Аккурат посередь Руси…
Мой друг Валера Чумнов
Валера Чумнов – мой друг. Дружим давно, ещё с самого детства. Только как-то всё не везёт ему. Я пошёл в девятый класс, а он кое-как закончил восемь классов и решил: всё, учёба не идёт ему на пользу!
– Учись, учись! – выговаривал мне лучший друг,– Всё-равно дураком помрёшь! Всего не узнать, а то, что мне надо, я и так узнаю.
Логика странная, но для жизни верная. Впрочем, смотря для какой жизни….
После института я женился, а Валера ходил в холостяках.
– Эх, друган! – сетовал Валера,– кончилась твоя жизнь, помяни моё слово. Сам посуди: я куда хочу, туда и иду, что хочу, то и делаю. А ты? Не, меня на такой крючок не поймать! Вот ткну в карту: куда палец попадёт – туда и уеду.
Ткнулся Валеркин палец в деревню Хлопушку, есть такой населённый пункт в нашей области. А ведь, действительно уехал! Благо, курсы какие-то загодя окончил: то ли тракториста, то ли комбайнёр.
Теперь Валера изредка приезжает ко мне в гости. Осматривает мою «двушку» и качает головой:
– Вот и всё, чего ты добился!
– Но, кроме этого, я ещё и начальником цеха работаю! – пытаюсь ему возразить.
– Эко, достижение! – искренне недоумевает Валера.
– И дочка у меня скоро в школу пойдёт… – добавляю я.
– Не то, всё не то! – возражает мне друг.
На днях Валерка приехал снова. А днём, когда супруга моя с дочкой отправились по магазинам, мы засели с ним на кухне за очередной бутылкой пива. Употребляю я редко и исключительно пиво. А поскольку завтра воскресенье, да ещё лучший друг приехал….
– Слушай, – оглянувшись, Валера заговорщически наклоняется ко мне, – у тебя ничего такого не бывает?
Он водит ладошкой возле виска.
– Это о чём ты? – удивляюсь я.
– Понимаешь, я ведь в доме один живу….
– Да, знаю! – пытаюсь разобраться в его мыслях.
– С месяц назад прихожу с работы, потому как уборочная закончилась, и нам, сельским труженикам, выходные положены,– продолжает Валера, – Дома, как всегда, тишина. Жены, ты знаешь, у меня нет. Пока нет! – Он многозначительно поднимает палец.
Я его не перебиваю.
– Ну, у меня, естественно, литр сорокоградусной с собой. Не скажу тебе, друг, долго я сидел за столом, мало ли…, – он смешно пожимает плечами, – только не заметил, как спать завалился!
– Свалишься тут, с литра-то! – я пытаюсь поддержать и успокоить друга.
– Ну, да. Так вот, просыпаюсь я от скрипа двери. И что ты думаешь? Вижу, как в дом вваливаются цыгане!
– Кто?! – в ужасе вздрагиваю я.
– Я ж говорю тебе – цыгане.
– А откуда они взялись?
– А я знаю? – Валера ёрзает на табуретке, – Бабы, цыганята маленькие…. Что это, думаю, вы в мой дом припёрлись, кто вас звал? Не, дорогие, не тот я человек, чтобы меня игнорировать! А у меня возле печки топорик припасён, чтобы дрова, значит, на растопку готовить. Соскочил я с лавки, где сны свои видел, схватил этот топорик и….
– Что?! – ужаснулся я.
– Что-что…. Гонять их начал. Машу направо-налево, а в них всё попасть не могу! А они бегают и смеются!
Тут я начинаю кое-что понимать:
– Ну и….
– Во двор они выскочили, а я за ними. Вижу – на столб, заразы, залезли!
– Кто? – стараясь сохранить серьёзный вид, спрашиваю я Валеру.
– Цыгане, естественно! – Он очень удивляется тому, что я не могу понять такие элементарные вещи.
– А потом?
– Потом я по столбу стучать начал топориком. Думаю, может, попадают!
– Упали? – я держусь из последних сил.
– Не, крепко в него вцепились.
– Чем кончилось дело-то? – понимаю, что больше не хватит моих сил.
– Убежали, наверно….
– Как это? А ты где был?
– Возле столба, – Валера озабоченно чешет затылок, – Чего пристал? Не помню я дальше!
Чувствую, как колики смеха подкатывают к горлу.
– Да! – вспоминает Валера, – Домой захожу, а там вся мебель перемолочена, словно, комбайн прошёл. Неделю всё ремонтировал!
Вот тут я уже не выдерживаю и бегу в туалет, закрыв рот руками.
– Эко тебя припёрло! – слышу вслед Валерины сочувственные слова.
В туалете дал волю своим чувствам. Закрываю лицо руками и чувствую, как во мне всё клокочет! Живот по-настоящему скрутило. И смех, и грех!
Выхожу на кухню и вижу жалостливое дружеское лицо.
– Совсем тебе употреблять не надо, – тоном знатока советует Валера, – а то не дай бог….
– О чём это?
– Да позавчера опять неприятности были. Вроде тех, с цыганами….
– Кто на этот раз? – готовлю себя к очередной волне, поскольку понимаю, что держаться становится всё труднее.
– Немцы….
Я, вытаращив глаза, смотрю на Валеру и понимаю, что выгляжу идиотски:
– Какие такие немцы?
– Обыкновенные. Фашистики такие маленькие. Мне как раз по коленки будут.
Я обессилено опускаю руки.
– Вижу – по двору бегают. Ну, я их, естественно, согнал в кучу, схватил за шкирки и на гвоздики повесил!
– ???
Валера, увидев мой немой взгляд, добавляет:
– У меня, знаешь, вешалки нет. Я вместо неё гвоздики вбил.
– Так… – я пытаюсь сказать хоть слово, только чувствую, как убывают силы.
– И забыл ведь про них совсем! Не вспомнил бы, если б не случай.
– Какой?
– Позавчера пол-литра взял. Домой захожу, а один из них возьми, да скажи:
– И мне налей!
– Тут я уж не выдержал, – кипятится Валера, – Схватил их всех и за ограду выбросил.
… Вернулся я к Валере минут через двадцать. Он допивал свой бокал пива и грустно смотрел в окно.
– Думаешь, я дурак? – огорошил меня его вопрос.
– Просто пить тебе поменьше надо! – я пытаюсь быть корректным,– Совсем завязывать надо. И женись, наконец, чёрт неугомонный!
– За этим дело не встанет, – впервые в жизни соглашается Валера, – Вот вернусь в Хлопушку и женюсь! Есть там у меня одна на примете…. Фермерская дочка!
Я понимаю, что ждут меня в дальнейшем удивительные Валеркины рассказы, в которые и поверить нельзя, и не поверить сложно.
