«Снежная королева». И каждый раз, когда Мира Рейнолдс или Дженни Хёдлунд называли Рейну старым именем, использовали неправильное местоимение или задавали навязчивые вопросы, она представляла себя Эльзой. Я знаю это потому, что Рейна сама мне рассказала. По ее словам, главный секрет заключался в уверенности того уровня, который доступен только королеве.
И это сработало. Мира и Дженни довольно быстро отстали от нее, и, думаю, самое неприятное для Рейны осталось позади. Даже в средней школе пижонская компания практически ее не трогала. Если честно, по-моему, большинство просто забыло, что она трансдевушка. Она не скрывает этого, но и не часто говорит о своем переходе: может, только с Гарольдом и с нами. Потому что пускай чары Эльзы и отогнали Миру с Дженни, Рейна так и не начала им доверять. Ей вообще сложно доверять кому-то из школьных пижонов. И в этом она, вероятно, права.
– Кстати! – Андерсон слегка толкает меня локтем. – Мэтт хочет знать, пойдем ли мы завтра вечером на вечеринку к Шону Сандерсу.
Рейна начинает смеяться – но резко прекращает, встретившись с ним взглядом.
– Ох, дорогой, ты серьезно.
Андерсон закидывает в рот конфетку.
– Почему бы мне не говорить об этом серьезно?
– Вечеринка, – морщится Рейна. – С Шоном Сандерсом.
– И другими людьми!
– Да-да, – кивает она. – Уверена, придут все его друзья: все шесть кубиков его пресса.
– Восемь, – поправляет Брэнди.
Андерсон застенчиво улыбается.
– А вдруг будет весело.
– Я бы пошла, – криво усмехается Брэнди. – Но у меня кино.
– С лучшей подружкой, – добавляет Рейна.
– Слушай, это не…
– И не «кино», а «кинопросмотр», – торжественно поправляет Рейна.
Брэнди шлепает ее по руке. За ними всегда смешно наблюдать. Папа называет Рейну и Брэнди Чудной парочкой. Полные противоположности, но, думаю, по-своему так же тесно связанные, как мы с Андерсоном. Он какое-то время был уверен, что они тайно встречаются. Даже собрал улики: однажды Рейна пришла в школу, и волосы у нее пахли тем же шампунем, что у Брэнди; в другой раз она обошла все продуктовые в поисках колы с именем Брэнди на этикетке. Сейчас все это кажется притянутым за уши, но клянусь, тогда его доводы выглядели логично.
Но он ошибся. Всего лишь Андерсон в своей лучшей форме. Когда он рассказал все Брэнди и Рейне, те не могли перестать смеяться. Рейна – би, но она ясно дала понять: ее роман с Брэнди был бы чистым воплощением эдипова комплекса. К тому же мы до сих пор не знаем, как себя определяет Брэнди. Однажды она покраснела и назвала Гарри Стайлза «очаровательным», но не более. Других данных у нас нет.
Энди поворачивается ко мне.
– Кейт, но ты-то пойдешь?
– Конечно! Как я могу пропустить пижонскую вечеринку.
Он фыркает в ответ.
– Как ты можешь пропустить вечер с Мэттом.
Прямо с языка снял.
В пятницу я отправляюсь в Богом забытый туалет сразу же, как только слышу звонок с уроков. Там мы встречаемся с Энди, чтобы вместе отправиться к кабинету мисс Джао. Читать список ролей без него мне не по силам. Энди всегда находит способ сделать плохие новости терпимыми. А хорошие – великолепными.
Он уже ждет меня у входа. Времени прятаться в кабинках нет. Стоит мне появиться, Энди хватает меня за плечо, разворачивает и толкает обратно в коридор.
– Вижу, ты готов, – смеюсь я.
– С рождения!
От кабинета Джао мы всего в паре метров. Но разобрать фамилии на висящем на двери листе невозможно, даже если подойти ближе. Вокруг вьется целый рой ребят из театрального кружка. Все вынуждены проталкиваться вперед: каждому хочется оказаться достаточно близко, сфотографировать список и потом подвергнуть его тщательному анализу. Тут и там я замечаю вскинутые победно руки. Кто-то печатает сообщения. Кто-то плачет. Мимо нас, закрыв руками лицо, пробегает Маргарет Даскин.
– Что ж, свершилось, – выдыхает Энди. – Потолкаемся?
Я быстро киваю. Нам ведь все равно придется. Иначе новостями непременно поделится кто-то вроде Ланы Беннет, а она последняя, от кого я хочу узнать, что меня опять взяли на какую-нибудь проходную роль в массовке.
– Я вижу затылок Брэнди, – сообщает Андерсон. – Вперед.
Взяв меня за руку, он переплетает наши пальцы, а спустя секунду мы уже вместе ввинчиваемся в толпу в направлении Брэнди. Она оборачивается, будто почувствовав наше приближение, в тот самый момент, как мы оказываемся рядом. И лучится от радости.
У меня сердце подскакивает и застревает в горле.
– Хорошие новости? – спрашивает Энди.
Брэнди зажимает рот рукой и кивает. Трудно сказать, какой из этого можно сделать вывод. Хорошие новости – но для кого? Брэнди очень хочет получить роль шута, потому что та предполагает сцену с танцами, но ее радость может быть направлена и на Андерсона. Или на Рейну.
Или на меня.
Я краснею и упираюсь взглядом в затылок какой-то девятиклассницы. Мы уже опасно близки к двери. На ней можно даже различить белый прямоугольник. Андерсон проталкивается вперед, в первый ряд; я забываю, как дышать. В первые секунды буквы кажутся размытыми и нечеткими.
Потом все обретает ясность.
Первый персонаж в списке: принцесса Уиннифред.
Первое имя напротив: Вивиан Янг.
– Черт, Кейт. – Энди отпускает мою ладонь и обнимает за пояс.
Я опустошенно киваю.
– Ничего.
Принцесса Уиннифред: Вивиан Янг.
Ого. Вивиан досталась роль моей мечты. Первое прослушивание – и вуаля! Она получит финальный поклон, платье, продолжительные овации, поцелуй с…
Принц Неустрашимый: Андерсон Уокер.
Погодите.
Принц Неустрашимый.
Андерсон Уокер.
– Энди, ты сделал это! – Я обнимаю его. – Говорила же тебе. Вот черт. Мазл тов [16].
– Мазл тов и тебе, – смеется он.
– Мне?
Я возвращаюсь к списку.
Королева Аггравейн: Рейна Медлок.
Король Септимус: Ной Каплан.
– Ной! – усмехаюсь я.
Король Септимус большую часть своего сценического времени молчит из-за наложенного на него проклятья. Вот бы этот эффект перенести и в реальную жизнь. И распространить на всю пижонскую братию.
– Читай дальше, – подталкивает меня Андерсон.
Леди Ларкин: Кейт Гарфилд.
– Погоди… как?
Я медленно поворачиваюсь к Андерсону, закрыв обеими руками рот.
Он обнимает меня.
– Неплохо, а?
Судя по ощущениям, у меня горло схлопнулось. Ничего особенного. Небольшой риск задохнуться и умереть.
Даже осмыслить не могу. Я. И одна из главных ролей. Мне нужно будет учить слова. Выходить в центр сцен. Видеть ряды зрителей. Стоять в лучах софитов.
Леди Ларкин. Настоящий персонаж, с именем, который говорит, поет, что-то делает. Мой голос, но более четкий. Я, но ярче.
– Все это кажется нереальным, – говорю я наконец.
Я всегда думала, что моя любовь к театру не взаимна. Я хотела получить
