любую секунду может рвануть.
– Это в Советском Союзе, – терпеливо объяснила Бекка. – Или в Югославии. Но не в Польше. В Польше пока все спокойно.
– Вот именно – пока…
Так продолжалось еще целых десять минут. Бекка была совершенно измучена. Она пошла спать и одолела только пару страниц «Красавицы» Робин Маккинли – книги, которую она всегда перечитывала, когда нервничала.
Бекка понимала, что раньше июня выехать не сможет, так что пятнадцатое июня показалось ей вполне приемлемой датой.
– Самый подходящий план, – объяснила она Стену. – Волокита с паспортом, волокита с визой, и баронесса Магда раньше занята.
– Она правда баронесса?
– А я правда внучка принцессы?
– Не знаю, – а вдруг?
– Вот после пятнадцатого июня и узнаю. – Она улыбнулась, но ответной улыбки не дождалась. – Эй, только не говори никому в редакции, зачем я собралась в Польшу.
– Это твоя сказка, Бекка. Только ты сможешь снять заклятье.
– Заклятье?
– Вот что я наконец понял. Ты спросила, зачем я искал свою мать, и я отделался ответами, которые первыми пришли в голову. В конце концов, все, что я смог придумать – а, поверь, я много размышлял об этом в последние недели – заклятие смогу снять только я. Важно было не найти ее, а искать. И это я должен был сделать сам.
Тут Стен улыбнулся, вернее ухмыльнулся, и протянул Бекке руку.
Их руки встретились, и его крепкое пожатие по-настоящему обрадовало Бекку.
– Имей в виду, что газета тоже заинтересована. Отпуск у тебя будет пополам с репортерской работой. Когда вернешься, сама решишь, кому сколько рассказывать, но… – Стен улыбнулся, уголок рта дернулся, явно дразнит.
– Но тебе нужна история.
– Написанная статья.
– И она будет начинаться: «Давным-давно…»
Его улыбка угасла.
– Не рассчитывай на «Жили долго и счастливо». Мы живем в реальном мире.
– Не буду. Какое уж тут счастье. Гемма умерла.
Бекка вернулась к своему столу – собрать то, что может пригодиться в путешествии. Стен стоял в дверях и наблюдал за ней.
Она попрощалась с остальными журналистами. Джим из производственного отдела подошел и крепко ее обнял.
Когда она была уже у выхода, ее окликнула Мирел из приемной.
– Пока, Бекка! Слышала, ты едешь в Польшу. Тебе стоит обратить внимание на тамошние прорезные открытки из бумаги. Не пожалеешь! Моя подруга Дженни была в Польше в прошлом году. Навещала двоюродных дедушку и бабушку. Никогда раньше их не видела. Они водили ее на ярмарку, где продавали такие штуки.
– На самом деле я еду за сказкой, – сказала Бекка.
– Какой еще сказкой?
– Волшебной.
– Эльфы, феи, всякое такое? Намекаешь на права геев?
– Да нет, сказка про Спящую красавицу.
– Все шутишь? Хорошей тебе поездки! Сними все сливки!
Бекка улыбнулась, кивнула и вышла.
– Скорее уж, сними заклятье, – бормотала она по дороге домой.
– Принц тоже запел, и его голос слился с их голосами, словно принц был свидетелем всех их смертей в колючках. Словно знал о них все: их прошлое, настоящее и будущее.
– Какое будущее, если они умерли? – наконец, спросила Сильвия.
Девочки долго обсуждали этот вопрос, пока играли в гостиной с кукольным домиком. Шана первой заинтересовалась этой загадкой, но обе старшие девочки хотели, чтобы спрашивала Бекка. Но она отказалась. Тогда Сильвия, самая старшая и самая смелая, сделала то, чего хотелось всем трем.
– Какое будущее? – повторила Сильвия.
Гемма поглядела поверх очков.
– Будущее – это когда люди говорят о прошлом. Принц узнает их прошлое и расскажет людям, которые еще придут, вот и получится, что принцы обретут жизнь в будущем.
– Ага, – кивнула Сильвия, как будто поняла. Но она не поняла ничего. А призналась в этом потом, когда Гемма досказала сказку и девочки снова вернулись к куклам. – Ничегошеньки не ясно.
– И мне, – объявила Шана, перенося куклу-маму из гостиной в кухню.
– И мне, – сказала Бекка, хотя она-то поняла. Младшая давно выучила, что сестрам лучше не возражать. Они тогда ужасно сердятся. Она положила кукольного младенца в колыбельку и пошла в настоящую кухню. Там Гемма пекла пирог.
– Я поняла, – сказала Бекка бабушке.
– Ты всегда понимаешь, – отозвалась бабушка, протягивая Бекке мисочку из-под глазури – вылизать. Бекка предпочла бы из-под теста, но ту миску бабушка уже поставила в раковину и залила мыльной водой.
– Всегда, – повторила Бекка, сильно сомневаясь, что это правда.
Самолет опаздывал уже на час. Бекка безуспешно пыталась заснуть. Пилот дважды обещал, что они долетят вовремя: один раз – когда они приземлились в Милане, второй раз – где-то над итальянской границей. Больше он не обещал. Бекка отстегнула ремень безопасности. Стараясь не потревожить соседку, нагнулась, подняла с пола сумку, расстегнула молнию и достала паспорт и конверт с Геммиными фотографиями. Она опустила столик, разложила фотографии, а свой раскрытый паспорт пристроила рядом. Она уже сто раз их сравнивала. Черно-белые, зернистые снимки Геммы – как давно они были сделаны! Паспортное фото Бекки: цветное, блестящее, как будто чужое. Это могла быть одна женщина. Те же удивленные глаза, сжатые губы, широкий лоб, лицо сердечком, сужающееся к подбородку, никаких ямочек. Никто никогда не говорил, как похожи бабушка и внучка – замечали только рыжие волосы. Хотя, конечно, до сих пор никто не видел фотографий молодой Геммы. Это сходство снова и снова поражало Бекку.
– Какие еще сюрпризы меня ждут, Гемма? – прошептала она.
Ей казалось, что слова эти прозвучали совсем тихо, но соседка все-таки проснулась. Едва раскрыв глаза, словоохотливая женщина, у которой оказалась целая куча польских родственников, завела бесконечный разговор о том о сем.
Бекка слушала вполуха – женщина уже в третий раз рассказывала одну и ту же историю. Убрав фотографии, Бекка все открывала и закрывала паспорт. Такой свеженький, такой новенький. Скоро его украсят первые штампы. Пограничные отметки. Польские. Почти осквернение, хотя и желанное. Она вдруг вспомнила – а ведь у Геммы не было паспорта! Ни в банковской ячейке, ни в палисандровой шкатулке. Да и сама Гемма часто с гордостью повторяла, что ей и в Америке хорошо и незачем никуда ехать, границы пересекать. Скорее всего, паспорта у нее и не было никогда. Женщина из Сторса говорила, что у большинства беженцев был статус перемещенных лиц и они получали визы через американские консульства. «Тот, кто в отчаянии бежит от войны, – сказала она, – вряд ли успевает позаботиться о документах».
Бекка думала о бабушке, которая была даже моложе, чем она сейчас, когда убегала от войны. Бекка убрала паспорт в сумку. Молния закрылась с неожиданно резким звуком. Виновато улыбнувшись, Бекка повернулась к
