на них наткнёшься. Что же это всё-таки было? Нас они пасли? Тогда почему не взяли? Ведь легко могли… Или всё это случайность?
– Случайность? – Сергей усмехнулся. – Когда эти в штатском по лесу шарахались, знаешь, что один крикнул? «Кыш, пернатые!» Весело так прокричал, громко. А ты говоришь – случайность.
– Да ты что? – изумился Валентин.
Примолкли. Было неуютно и тревожно. Небольшую поляну обступали деревья, тянущие вверх голые ветви, на земле ковер из мокрых пожухлых листьев. Из-под опавшей листвы – мятые пластиковые бутылки, остатки целлофановых пакетов и гигиенических салфеток – помойка – дорога рядом.
Заговорил Николаич. Сидел на корточках, привалившись спиной к колесу. Не заметил, что грязное, что запачкается – не до этого было.
Он был самым старшим из них. Неспешный, рассудительный, молчаливый – слово не вытянешь. Крупная голова, острижен коротко – залысины со лба почти не видны. Маленькие близко посаженные глаза, водянистые, в голубизну. Нос чуть приплюснут. Узко сжатые почти бесцветные губы. Что-то спокойное и крестьянско-терпеливое в выражении лица, в крепко сбитом теле.
Обманчивое впечатление. Валерий знал – проговорили как-то всю ночь. Раскрылся Николаич.
Пожалуй, ему было хуже, чем остальным. Все были дёрганные, взбалмошные, придавленные возникновением крыльев, но на этом жизнь не кончалась – просто появились новые преграды на пути к выживанию. У Николаича крылья враз перечеркнули его жизнь.
Его жизнь – это руки! С детства всё делал руками, сам. Если он что-то не мастерил, то – не жил. Машины, дача, квартиры – всё в идеальном порядке, всё чинится, доделывается и переделывается. Не спеша, дотошно и монотонно. Не представлял себе, что такое отдых. Отдых – это просто смена работы.
И вся жизнь была подстроена под это. Правильная жизнь – по его разумению.
Жили вдвоём с женой, прекрасная трёхкомнатная квартира. Дочка замужем, живёт за границей, жаль, что видятся редко и внуков нет. Еще две квартиры под сдачу, два гаража, две машины – старенькие, но на ходу. Дача в Тверской области. Жена работает. Ему – пятьдесят шесть, квартиры кормят, работать на дядю не надо. Раньше-то мастером был на заводе. А что надо? Просто жить в своё удовольствие. Но чтобы жить, нужно заниматься делом. А что-то делать Николаич мог только руками.
Вот и сложился образ жизни пожилого человека. Проснуться. Правильно и вкусно позавтракать. Проводить жену на работу. Обязательная ежедневная уборка по дому. Двухчасовая прогулка. Оставшееся время – походы в «Ашан» за продуктами, работа в гараже, строительство на даче, мелкий ремонт в трёх квартирах. Собрать ужин с подогретыми на свечках тарелками, ранний сон. Словно заранее готовил себя к старости, примерял её на себя, как разношенные валенки, в которых удобно и зимой и летом. Правильная жизнь без отклонений и эксцессов. И тут на тебе – крылья!
Сидел Николаич, привалившись к колесу, смотрел перед собой в землю.
Казалось бы, простой мужичонка, крестьянского вида, косящий под простачка. Не так это, не так! Валерий знал, поэтому напряжённо ждал – что скажет?
Это ведь Николаич придумал все хитрые приспособления, которые лежали в деревянном ящике в багажнике машины, разработал чертежи, которые с его слов сделала Ольга. Он свёл с людьми, выточившими детали. Теперь у них были разного вида крюки и ложки, которые крепились к крыльям. Были стальные с острыми шипами подошвы на обрезанных сапогах. Он придумал лёгкие металлические трубки, оканчивающиеся длинными тонкими лезвиями, которые крепились на концах крыльев. Это было уже оружие!
Он первым обмолвился в разговоре той ночью, что не только крылья появились, но и сами они стали физически меняться. Исчез геморрой, который донимал его последние годы, наладилось давление – бросил пить таблетки, пропал живот. Да даже обвислая кожа на заднице подтянулась. И эрекция каждое утро… чего давно не случалось. Валерий и сам ощущал нечто подобное, просто не формулировал для себя. Они стремительно оздоровлялись. Пяток, а может и все десять лет уже скинули.
Николаич промолчал, когда решался вопрос с транспортом, хотя в гараже у него стояли две машины. Что-то варилось в его крупной голове, был какой-то план на будущее.
Валерий помнил об этом и понимал: если что-то пойдёт не так, вот он – новый лидер, который его заменит. Этот сможет и с Романом договориться, и остальную команду к рукам прибрать. С ним – держи ухо востро. Медленно и упорно подомнёт под себя, сломает!
– По-моему, всё просто… – Николаич заговорил размеренно, ни на кого не глядя, словно сам с собой рассуждал, а они ни при чём.
– Это же совдеповская система. Разные регионы – разные ведомства. У каждого ведомства – своя отчётность.
– И что? – поторопил Валентин.
Николаич не среагировал.
– Отчётность – бумажка… Знали они про нашу группу – это как пить дать! И знали, что уехать собрались. Откуда узнали – другой вопрос. Два варианта у них было: брать нас и рапортовать – задание, мол, выполнено, или отпустить с миром. Если брать – это разработка операции, куча бумажек и согласований. Вдруг что не так пойдёт? Сорвётся операция – упустят они нас – так и звёздочки с погон полететь могут. Риск! А вот если отпустить – ничего они не теряют. Мы в их регионе больше не маячим, не надо пасти, разыскивать, следить. Опять же, в отчётности галочка. Поголовье крылатых уменьшилось, экономия средств и прочее…
– Если решили отпустить, то зачем тогда нас останавливать? Нет, что-то здесь не так! – не унимался Валентин.
– Валя! Пойми! Они просто проверяли. Мы же не знаем, что им известно? Может, у них нет точной информации? Боялись, что мы забьёмся в какую-нибудь заброшенную деревню, на границе Московской области. Вот и дали нам возможность отъехать подальше, а потом проверили – все ли на месте?
– Может, ты и прав… только мне как-то не верится, что всё так просто. Валерий Палыч, а вы что думаете?
– Да, похоже, Николаич прав. Другое объяснение подобрать сложно. Посмотрим, как дальше пойдет. А пока будем считать, что пронесло… Ну что? Здесь на ночь остановимся?
– Нет. Давайте подальше в лес заедем. Уж больно от дороги близко. – Николаич оторвался от колеса, выпрямился. – И ещё… Ты извини, Валера, я у всех спрошу… Только выехали. Второй день. И уже такая катавасия. Илью вон потеряли. Найдём, конечно, но дальше хуже будет, я подозреваю. Так что? Все готовы? Едем – или кто-то вернуться хочет? Ещё не поздно…
Горькая она! Надоело жевать – выплюнул.
Хотелось сесть, но мокро, приходилось на корточках. На
