Контейнер «Россия» - Александр Клуге

в 1921 году создала ОРГАНИЗАЦИОННУЮ ЯЧЕЙКУ. По всей видимости, была образована организация антибольшевистского сопротивления; ходили слухи, будто у нее имелась поддержка со стороны армии, а сами заговорщики занимали высокие партийные посты. Они установили контакты с врагами. Анархист Савинков, который вел подпольную работу под руководством западных спецслужб, и «величайший шпион» Сидней Рейли тесно контактировали с организацией. Обоих арестовали и расстреляли.

Горожане в штатском вставали рано. Их точные, как у часовщиков, навыки (skills) и умение подделывать документы пригодились для работы в спецслужбах. Благодаря созданию этой организации в 1921 году огромная Россия на короткое время освободилась от вражеских агентов и шпионов. Политические поэты, организовавшие ЯЧЕЙКУ, могли бы создать и собственную партию, если бы на то был получен соответствующий приказ. Они филигранно исполняли свою работу, и всё благодаря своему происхождению: большинство из них родились в городах, находившихся в основном на западе страны, ждавшем революционных преобразований.

В первое время после Октябрьской революции революционеры всё еще продолжали действовать поодиночке. Многих из них я знал лично. Самые главные из них слышали друг о друге. Можно было запросто познакомиться с другими, поприветствовать их и начать работать вместе. Связи между членами ЦК были непринужденными. Всё изменилось после того, как началась активная «национализация» пятой части Земли. В конце концов, в 1937 году индивидуум и могущественная машина (машина, называвшаяся «всё» – непроницаемая анонимность) столкнулись друг с другом. С определенного момента уже стало неважно, знают ли люди друг друга лично. Коллектив управлял личными отношениями. Ледяной рукой.

Илл. 46. Шейка бедра, слабое место человека. У денисовского человека на этом месте был массивный шарнир

Илл. 47. «…а также ПТИЦ, и рыб некоторых ОСОБЕННЫХ…»

Заблуждается тот, кто считает, будто пророк знает о будущем больше, чем какой‐нибудь заурядный гражданин. Пророк, однако, знает о возвращении, имеет собственное МНЕНИЕ и знает ЗАКОН. Он читает стремительно сменяющие друг друга символы и видит в них СТРУКТУРУ.

Одаренный грамматист доводит этот метод до совершенства. Милость – это свет, отбрасываемый светильником души на строки, тянущиеся по бумаге, словно нити птичьих следов. За эти нити и цеплялся Кафка. И писал, пока были силы.

Военной осенью 1916 года немецкая сторона приняла решение об отступлении из Вердена. К этому моменту Франц Кафка уже более шести недель был полон решимости написать большое произведение о бегстве Наполеона из России зимой 1812 года – роман: по возможности, РОМАН ГАЗЕТНЫЙ.

Подобный текст печатается с продолжением в газете. Его размещают рядом с информацией из товарного мира (рекламными объявлениями, новостями) с его несмолкаемым гулом, который, подобно журчанию ручья или шуму речных волн, дает нам уверенность в том, что в мире всё нерушимо: наши привычки и наши города какое‐то время еще продержатся – и звезды во вселенной не погаснут в одно мгновенье, и тишина подземного мира не поглотит в один миг земной шар. Газеты нужны, чтобы убеждать наш разум в том, что всё в порядке.

В такую среду Кафка и хотел встроить свое повествование о крушении Grande Armée. Император предвидел многое, но события тех дней его удивили. Кафка считал, что из публикаций в газете мог бы получиться популярный сборник исторических анекдотов. Среди немногих бумаг, которые сжег Макс Брод, друг и соратник Кафки, были и мелко исписанные страницы, начало этого проекта. Не потому, что Брод судил о них иначе, нежели о других неопубликованных рукописях грамматиста и пророка, а потому, что, бросив эти страницы в огонь, он решил не подчиняться распоряжениям Кафки. От проекта остались лишь разрозненные заметки и рассказы третьих лиц, с которыми Кафка беседовал в одной из кофеен.

Владелец панорамы в Оломоуце (недавно он построил ярмарочный павильон в Праге) долго слушал, о чем говорил в кафе Кафка. Предприниматель совершенно не уловил грамматической и поэтической точности формулировок писателя, слова которого трудно было разобрать из‐за царившего в помещении гула и реплик сидевших за их столом собеседников. Его очаровывали «ситуации» и «сцены», а не языковые формулировки. Общим между ним и Кафкой было желание служить средствам массовой информации: газете, ярмарке. Впрочем, предприниматель не одобрял увлечения Кафки газетами – газеты были, по его мнению, чтивом для плебеев, в то время как целевой аудиторией своей панорамы он считал ОБРАЗОВАННУЮ ПУБЛИКУ: сражения Наполеоновских войн интересовали и того, и другого (хотя Кафку интересовали лишь несколько из них!).

Один из участников застолий в пражском кафе, Герхард Кунце из Германского рейха, обычно понимал всё неправильно. Слушая, он слишком волновался. Раскрасчик оловянных солдатиков по профессии, он с жадностью внимал разговорам. Задававшего тон беседе редактора одной газеты он считал более важной персоной, чем Кафка, и жадно проглатывал все его высказывания, лишь поверхностно следуя за словами заикавшегося писателя. Писатель рассказывал о своих замыслах (Наполеон в те дни был для него главной темой). Некоторые сведения об утерянном тексте Кафки исходят от Герхарда Кунце, по крайней мере, кое‐что из приведенного ниже. Как уже сказано, свидетельства этого человека ненадежны.