— Нет… Какое у меня образование? Двенадцать классов закончил, потом еще год в технической школе (типа ПТУ. — Прим. авт.) на плотника поучился — и все.
— Почему на плотника?
— Потому что я интересовался строительным бизнесом. Вот и вся учеба.
Хотя отец, выпускник одного из лучших вузов страны — Вортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете (которую позже, после истории с "Урожаем-90" и отъезда из Советского Союза, закончил Артем Тарасов. — Прим. авт.), хотел отправить сына в колледж.
Сын не пошел.
— Что ты ему отвечал? Правду? Что его пример, скромного банковского клерка, тебя не вдохновляет?
— Нет… Я просто сказал, что это нерентабельно. Зачем же идти в университет, терять там время, которое я могу потратить на зарабатывание кучи денег?..
Это был очень трезвый взрослый расчет. К девятнадцати годам Пол Демут скопил капитал в 20 тысяч долларов. Не так плохо для мальчика! В 1968 году! Тогдашние 20 тысяч — это сегодняшних приблизительно 100 тысяч.
На этот капитал Пол с партнером (тот был вдвое старше) купили тогда землю и построили автомобильную мойку; до сих пор стоит.
Правда, чтоб со своей стороны собрать нужную сумму, юноша вынужден был пожертвовать самым необходимым — то есть продал свой спортивный "плимут-кабрио", купленный за три года до этого, когда он был еще школьником (машина была тогда — с иголочки). И какое-то время ходил пешком…
Такая тонкость: лицам моложе 21 года в Америке не только пива не продают, но и землю тоже. Бизнес срывался! Пол пошел к папе просить… не денег откуда они у скромного служащего, — а разрешения купить землю на его имя.
Папа сначала сопротивлялся: "Тебе учиться надо, молод еще!" — а потом все подписал.
И вот теперь Демутом гордится вся Москва. Правильно сделал, что отца не послушал! А пойди он тогда учиться, ну и что б из него вышло?
…Сел я как-то в баре размышлять: как же теперь дальше Демуту жить? Что ж ему, расстраиваться теперь, если однажды меньше 25 тыщ за день заработает? И тут он появляется в баре собственной персоной, открывая дверь ногой, потому что руки заняты: в них ящик. Он ставит его на стойку, вытаскивает оттуда консервные банки. А Джим Кеноски, хозяин бара, дает ему пару засаленных банкнот.
— Это что такое, Пол?
— Да понимаешь, я тут ездил участок посмотреть в пятьдесят акров (гектаров 25. — Прим. авт.), может, прикуплю…
— Ну и?..
— А по дороге смотрю — распродажа консервов. Ну, я и решил подзаработать, раз деньги сами в руки идут.
— И что, ты, миллионер, из-за двадцати долларов возился с этим ящиком, таскал его за собой?
— Двадцать долларов — хорошие деньги, чтоб ты знал!
И я подумал: все-таки если б закончил Пол в свое время университет, не пришлось бы ему сейчас ящики таскать…
Сидел бы пил пиво, как я.
Глава 16. Рождество у миллионера
У миллионера Пола Демута я однажды праздновал Рождество. Он меня тогда первый пригласил, и потому другие предложения, которых после было полно, мне пришлось вежливо отклонить.
Приглашение передала его жена Дженет. Я, разумеется, отнекивался, праздник-то семейный. Но Жанна меня успокоила: все равно соберутся тридцать с лишним гостей, так что я не стесню.
24 декабря, во вторник, в пять тридцать вечера, как договаривались, хозяин лично забрал меня из отеля. За рулем — сам, шофера же у него нет… Это скромное "шевроле" за 30 тысяч долларов. Приехали… Я нарядился — впервые за последние годы, не считая быстрых походов в фотоателье, — в белую рубашку, галстук, черный костюм. Это ж серьезный праздник.
И вот смотрю на гостей. Большинство пришли в джинсах! Некоторые к джинсам и кроссовкам добавили галстук… Иные в свитерах. Пара человек — да, были в пиджаках.
— Христос воскрес! — без всякого акцента приветствовала меня хозяйка, желая блеснуть знанием иностранного.
— Вы, Жанна, несколько торопите события, Пасха-то когда еще! — указал я ей на ее ошибку. Впрочем, простительную — она знает не больше десяти русских и украинских слов, вместе взятых, которым ее научила покойная бабка…
Кроме Демута с женой, тещей, четырьмя детьми, дочкиным мужем, сыновней подружкой была разная прочая родня: кузены, племянники, племянницы и семья той сыновней подружки в полном составе.
Разминались перед ужином — на втором этаже, где у Демутов оборудована настоящая барная стойка. Юноша там наливает в кружки бочковое пиво и еще напитков двести на выбор; орехи, сыр, тарталетки на закуску. Я был уверен, что бармена наняли или кто из прислуги, но это оказался хозяйский племянник Стив.
В седьмом часу гостей позвали в зал.
Сели за столы…
Хозяйка потушила свет и при свечах прочла молитву. После свет включили, "и стало видно еду", как радостно заметил вслух кто-то из гостей. Все вскочили, а первыми — дети, и встали в очередь у буфета — методом самообслуживания накладывать себе еду. Рыба печеная, индейка, картошка, салаты, еще что-то — и обещанные хозяйкой вареники с картошкой. Примечательно, что закусывали запросто, по-семейному: с пластиковой одноразовой посудой. Никакого хрусталя все ж свои… Иные пили пиво, редко кто — вино, столовое розовое. А многие и вовсе обошлись колой: кому далеко домой ехать. Вообще это очень суровая вещь невозможность в гостях как следует выпить. Возвращаться-то на авто! Атмосфера в этом смысле там царит гнетущая. Даже те, у кого в семье есть непьющая жена с правами, обходятся полдюжиной пива — обстановка не располагает к серьезной вдумчивой пьянке…
Ну что, к восьми часам, менее чем через час после начала застолья, уже и с десертом покончено. Вышел переодетый в Санта-Клауса младший хозяйский сын Брайан, сел в кресло и начал раздавать подарки из огромной кучи в углу.
Часам к девяти гости начали потихоньку разъезжаться. Оставшиеся разбились на кучки и болтали о семейном.
В два ночи я был наконец отпущен домой.
Хозяйка расцеловывала меня на прощание и благодарила за приход:
— Всем было так интересно на вас посмотреть, послушать! — и простодушно добавила: — Ну, сами посудите, какие у нас тут в глуши развлечения? Уж вы давайте к нам без церемоний…
Глава 17. Москва рублевая
Впервые за всю историю американской Москвы посетитель бара расплатился за выпитое русскими деньгами. И ему ничего за это не было!
Историческое событие имело место в баре под названием Doc's Hard Rock Cafe. Деньги — 50 тысяч рублей (старыми, до деноминации) одной бумажкой, без сдачи — в виде платы за обед принял у меня лично владелец бара Джим Кеноски. Эксперты объясняют это явление окончанием "холодной войны" и нехваткой наличных рублей в Москве.
А дело было так. Зашел я как-то в бар к Джиму, проголодавшись, и употребил стакан красного с порцией равиолей.
— С тебя семь пятьдесят, — сказал Джим.
Поскольку я как раз вернулся в Moscow, PA (сокращенное название штата Пенсильвания), с побывки из Moscow, RU (пусть, чтоб их не путать, будет и такое сокращение от слова Russia), деньги обеих Москв у меня в кармане были перемешаны. Чтоб их рассортировать, я стал выкладывать бумажки на стойку. Пятидесятитысячная рублевка с русским триколором привлекла внимание Джимми. Он рассматривал ее со всех сторон и явно не хотел с ней расставаться. (И то сказать, наши деньги такие веселые, такие яркие, а у них тут, в Америке, чтоб вы знали, все банкноты с виду почти одинаковые, бледные, скучные.)
— А что? Это, кстати, девять долларов! Можешь взять. Это тебе за обед. Сдачи не надо, пусть будет на чай…
— Пятьдесят тысяч! Я таких денег сроду в руках не держал…
— Пятьдесят тысяч! — загалдели посетители. Бумажка пошла по рукам. 50 тысяч; да боюсь, одной бумажкой Америка нас не догонит и не перегонит.
Бар этот — самое центральное, самое центровое место Москвы, потому что в доме напротив располагается моссовет и мосполиция. А в 20 метрах от бара пересекаются два шоссе, по которым только и можно попасть в этот город, 435-е и 690-е. Через дорогу, ну, чуть в сторону от бара, — единственная городская библиотека. До универсама три минуты ходьбы. А другой ближайший бар — на окраине Москвы. На Market Street, и соответственно называется — Market Street Inn. До него от центрального бара пилить и пилить — целых семь минут пешком.
Вокруг Москвы много еще всяких баров раскидано. Перемещение из одного в другой на автомобиле, с краткими заходами, собственно, и является главным развлечением москвичей активного возраста. Но Doc's — все-таки особая, центральная достопримечательность Москвы. Кроме всего прочего, это самое древнее здание в городе — ему сто двадцать лет. И приезжие все — обязательно сюда, различные иногородние и лимитчики…
На этот бар я возлагал большие надежды. Вот, думал, злачное место, центр ночной жизни, лучшее место для разборок. Мы же смотрим иногда кино: бубух! И звон — это стулом швырнули в батарею бутылок, и она звонко осыпалась. Грох! это люстру оторвали и уронили. Шмяк! — ковбой упал со стойки. Да каждый второй фильм про это.
