со мной беседуешь.
– Ага.
– Тебе надо идти.
– Я знаю. Знаю. Спасибо, Кев. У меня от этого хорошее ощущение.
– Кев!
– О, привет.
– Вы дремали?
– Ну так, приятель, тут больше особо делать нечего. Ты бегал? Запыхался как-то.
– Я бежал обратно. Надо было вам сказать. Я с нею встретился.
– Ты встретился с девушкой?
– Встретился.
– Ух. Здорово. Я так рад.
– Я знаю. Сделал, как вы сказали. Вернулся к обрыву и стал ждать, чтобы она прошла снова со своей собакой. Три часа или около того, но она вернулась. Около пяти.
– Видишь, я же тебе говорил.
– Ага, в общем, я увидел ее внизу на пляже, и она шла к тому месту, где я стоял, но мне туда никак было не спуститься. Я не прикинул маршрут на пляж. А утес там слишком отвесный, чтобы прыгнуть или съехать. Тут я задергался, стал тропу искать или типа того. Быстро нужно было найти, чтоб успеть спуститься на пляж и начать идти девушке навстречу как ни в чем не бывало, вроде я такой же, как она, каждый день гуляю по пляжу в это время, верно?
– Верно. Гладкий подкат.
– В общем, я пробежал где-то с четверть мили дальше, не приближаясь к ней, и наконец отыскал такую широченную тропу вниз на пляж. Когда-то наверняка она была вроде как спуском для лодок. Тут я схожу на пляж и вижу, как она издали ко мне идет. И знаете, что здорово?
– Тут все здорово.
– На ней тот же свитер, кремовый в косичку, крупной вязки. То есть, свитер же для меня – половина всего. Любая женщина в таком свитере знает все, чего я хочу. И джинсы подвернуты. В смысле, женщина босиком в джинсах и белом свитере в косичку! Вот какая у меня фантазия.
– Так и должно быть. Так ты поговорил с нею или что?
– Ну, это клево было. То есть, мне ж никогда не удается подкатить ни к какой женщине, но она сделала так, что было легко. Первым делом она помахала. В смысле, как только мы оказались в прямой видимости друг у дружки, но еще довольно далеко, она помахала. Мы с нею вдвоем – единственные люди на много миль окрест, поэтому, наверное, помахать естественно, но все равно. Она сделала первый шаг.
– Явный знак.
– Точно, да же? Мы там совсем одни, и солнце над водой опускается, а она кидает мячик своей собаке, и вот мы такие идем друг дружке навстречу. Как будто два последних человека на Земле.
– Или первых.
– Точно. Это было прекрасно.
– И потом?
– Ну, немного погодя мы сблизились так, что уже можно было поговорить, и поздоровались, и я спрашиваю, что у нее за собака, а она говорит, что это какой-то лабрадудель, и это само по себе еще один знак с учетом того, что у меня аллергия, а это собака гипоаллергенная.
– И ты ей так и сказал?
– Я сказал, что у меня аллергия. Конечно, это не знак, что мы суждены друг дружке. Я ж не псих.
– И она выглядела…
– О боже. В смысле – совершенство. Она немного моложе, думаю, ей лет тридцать, но вот честно – воплощение всего, чего я когда-либо желал. Одежда у нее какая надо, это я знал, но потом у нее еще это замечательное лицо «Джей-Крю» [15], знаете, без макияжа, просто симпатичное лицо, маленькие голубые глаза, вокруг глаз немного морщинок. Мне такое нравится.
– Тело хорошее?
– Как у спортсменки. Я пока не спрашивал, но наверняка она играет в футбол, или в лакросс, или во что-нибудь такое. Небольшого роста, поэтому наверняка такой спорт, где можно быть поменьше и проворным.
– Ты выяснил, где она живет?
– Судя по всему, на самом краю парка есть небольшой поселок. Она там ветеринар. Невероятно, правда же? Наверное, одна такая миль на двадцать вокруг или как-то. И каждый день проходит миль пять со своей собакой, которой, она сказала, нужны долгие прогулки два раза в день, иначе она весь дом изгрызет.
– Говорил тебе. Дважды в день.
– Ну да. И тут как раз примерно конечная точка ее прогулки. Поэтому, опять-таки, идеальный знак того, что ей предназначено было очутиться здесь, и мне было суждено тут очутиться. Вы вдумайтесь: окажись я на полмили дальше по пляжу, никогда б не увидел ее. Если б я вас или кого-то еще сюда не привез, меня бы здесь не было. На самом деле, если б только привез вас сюда и сам уехал через несколько дней, я бы вообще ее не увидел. Вот она и есть, судьба, что я продолжал набирать людей, потому что уже три дня прошло, а я ее увидел только сейчас. Все взаимосвязано. Все было необходимо.
– А она спросила, зачем ты здесь?
– Ее собаке я тоже понравился.
– Это хорошо. Чего б не?
– Ну да, верно? Я ей сказал, что просто турист, просто приехал поглядеть на Форт-Орд, поснимать. Она, правда, заикнулась, что парк закрыт, но мне кажется, я набрал несколько очков, сказав, что просто объехал барьер в своем фургончике и расположился тут лагерем.
– А ты ее сюда привел? То есть, где она сейчас?
– Нет-нет. Мне показалось, что так делать не стоит. А вам как?
– Не знаю. Carpe diem [16], верно?
– Ладно вам. Вы же знаете, я не такой дурак. Я привожу ее сюда, один из вас, ребята, ее видит, начинает орать, и все испохабится.
– Это ясно, да, но ты разве не хочешь с нею поговорить? Посидеть где-нибудь?
– Я никак не могу привести ее сюда.
– Так что ты сказал? Как вы расстались?
– Просто сказал, что завтра мы с нею опять увидимся.
– Ладно.
– И видите, тут как раз все стало интересным. Я тут собой довольно-таки горжусь, потому что знаю, по утрам она тоже гуляет, верно? Но я подумал: вот скажу ей, что я про это знаю, – она может испугаться. Поэтому я не мог ей сказать: «Эй, а я вас и сегодня утром тоже видел».
– Точно. Ты же не хочешь, чтоб она подумала, будто ты со странностями.
– Вот именно. Только мне не хотелось ждать до завтрашнего дня, чтобы снова с нею увидеться. Поэтому надо было, чтоб она сама разгласила информацию о том, что по утрам она тоже гуляет.
– И она разгласила?
– Еще как. Когда я сказал, как бы между прочим эдак: «Ну, может завтра после обеда увидимся», – она ответила: «О, я сюда раньше
