видите мою бороду, — сказал лодочник. — Я ведь еще и сам иногда меняюсь, непонятно как. И борода начинает расти то рыжая, то черная, то опять рыжая.
— Убедительный довод, — согласился третий.
— Не столь весомый, сколь очевидный, — засмеялся пятый.
— На том берегу, ниже по течению, деревня моя бывшая, — лодочник вздохнул. — Приду туда, и никто меня не узнает.
— А что ж тогда было забираться сюда? — поинтересовался третий.
— На это есть своя история, — сказал лодочник.
История лодочника (нашего временного героя) была похожа на историю его прадеда с семью отличиями:
1) Наш герой отправился не в военный поход, а в торговый, хотя к берегам, как оказалось, достаточно дальним.
2) Он отправился в поход не после женитьбы, а до, имея в виду заработать денег для начала семейной жизни.
3) Не было бури и крушения.
4) В дальнем порту он заболел лихорадкой и был оставлен на берегу, по этой причине ему пришлось в одиночку добираться до дому (тут присутствует элемент сходства двух историй).
5) Путь героя домой не был особенно долгим.
6) При встрече героя и его невесты оказалось, что их телесные приметные знаки не изменились.
7) По не выясненным до конца причинам невеста отказалась признать нашего героя (кто может понять женщину), и свадьба не состоялась.
Герой показывал невесте свой шрам, полученный на охоте, дырку от зуба, выбитого в драке, два родимых пятна, от рождения бывшие на теле, и все напрасно.
«Все равно ты не тот», — говорила девушка и готова была заплакать.
Герой стал перечислять ее приметные родинки, и тогда она действительно заплакала. С этим ничего нельзя было поделать, и герой (в скором времени — рыбак) отправился в город, в Храм уединенного размышления, чтобы спросить совета. Подходя к храму, он увидел, что колонны, которые до сих пор всегда были оранжевыми, стали зелеными. Подойдя ближе, он увидел, что колонны покрашены давно и стершаяся местами краска не скрывает появившихся в дереве трещин.
«Распалась связь времен», — сказал служитель храма, бросив гадальные камни.
«Времен и мест», — подумал герой (еще не решившийся стать рыбаком на реке, но уже близкий к этому). Он понял, что признаки распавшихся связей, с которыми столкнулся его давний прадед, возросли до реальных размеров, с которыми необходимо считаться, и теперь человек, возвращаясь от дальнего берега моря, рискует вернуться не совсем туда, откуда он вышел. А через пару лет оказалось, что человек рискует, возвращаясь не только от дальнего берега моря, но и от другого берега реки, — уже здесь распадаются связи, но рыбаку на реке это было уже все равно.
Лодка, похожая на корыто, была невелика, поэтому лодочник мог перевезти двоих только поодиночке.
Первым вызвался Бе пятый. Он осторожно разместился на носу лодки, лодочник оттолкнулся от берега веслом, и поплыли.
Эф третий смотрел на плывущую лодку и думал о женщинах. Не о всех вообще, а о двух определенных. Как понять женщину? И кого легче понять — жену прадеда или невесту правнука? Первая признала мужа, несмотря на несовпадение телесных приметных знаков — может быть потому, что почувствовала, что она и ее предполагаемый муж оказались в равном положении перед тем неизвестным, что их изменило. А вторая, наверное, видела, несмотря на все совпадения, что распалась связь, и перед нею не тот стоит человек, которого она знала. Это он, возвратившийся, был слеп и напрасно старался перед нею, словно пытаясь соединить части распавшихся головоломок из разных наборов. И оставался слеп, пока не увидел зеленые колонны храма на месте оранжевых.
Между тем, пятый высадился на берег и плясал там, подпрыгивая и размахивая зеленым одеялом, потом скрылся в кустах, потом появился снова, потом опять скрылся. Никак ему не сиделось спокойно.
Лодочник подвел лодку к берегу. Третий хотел было занять место на носу, но лодочник остановил его.
— Перевози тут вас, — хмуро пробормотал он, вылезая из лодки. — Хорошие были мерёжи у меня, а отплыл, приплыл, и тут — паук этот.
Подволакивая правую ногу, он подошел к ведру, стоявшему около кострища, заглянул туда, пнул ведро ногой, опрокинув.
— И рыба пропала, — сказал мрачно. — Утром проверил мерёжи, полное ведро набрал, и вот, пусто. — Он посмотрел на третьего словно бы с подозрением.
— Не было этого, — сказал третий.
— Для тебя-то, конечно, не было. — Лодочник вернулся в лодку, неуклюже поворачиваясь, стал устраиваться.
— А что, — спросил третий, залезая в лодку, — вентерь и мерёжа — какая меж ними разница?
— Никакая, — сказал лодочник, — мы здесь говорим «мерёжа», а другие где-то говорят «вентерь».
«Тот ли это человек?» — подумал третий и посмотрел на лодочника, на его бороду, которая у корней была черная, потом рыжая, потом опять черная. Кажется, утром эти цвета располагались в другом порядке.
«Со мной тоже может случиться что-нибудь». — Третий внутренне напрягся, ожидая ощущений при пересечении невидимой границы. Но ничего не почувствовал. Лодка ткнулась носом в песок. Третий посмотрел на оставленный берег. Там виден был шалаш рыбака, кострище, и всё. Рыболовное устройство под названием «паук» исчезло. «Вернется к своим вентерям-мерёжам», — подумал третий о лодочнике. Выходя из лодки, он повернулся лицом к берегу, где его ожидал переправившийся первым спутник, и не поверил глазам. Человек, который сидел перед ним на камнях, подстелив под себя одеяло из верблюжьей шерсти — серое, с каймой по краю, — был человек Ю (Ю восьмой, как недавно узнал третий, и о чем постарался забыть).
Человек Ю не выказал удивления от встречи, и Эф третий решил соответствовать. Если у рыбака его нелюбимый паук то и дело возникал на месте вентеря или мерёжи, то почему на месте мастера Бе с его зеленым одеялом не мог возникнуть человек Ю с одеялом серым. Значит, действительно, имелся в числе возможных тот вариант развития событий, при котором Эф третьего и человека Ю вместе унесло потоком. Тогда и деликатная процедура высушивания мокрой одежды имела место, при которой третий должен был получить ответ на занимающий его вопрос, и долгий совместный путь лежал в прошлом. Но получалось, что только
