- А вы и нас не сбрасывайте со счета, - возразил Бутусов угрюмо. - Мы тоже знаем, что можно продавать, а что нельзя.
Лубников вдруг привстал и, вытянув шею, смотрел в окно.
- Что там такое еще? - строго спросил Волгин.
- На чьем телке он скачет?.. Вот химик!..
Все потянулись к окнам. Митька, лежа животом на холке телка, скакал по улице; телок, подняв хвост трубой, летел сломя голову прямо к дому Торбы. Она жила наискосок от правления.
- Ей-богу, на Торбиной телушке гарцует, - радостно комментировал Лубников. - Сичас она его встретит... си-час.
В самом деле, из ворот вышла Торба с веревкой в руках.
- Что ты вытворяешь, родимец тебя побери! - крикнула она на всю улицу.
Митька с перепугу свалился с телка и, встав, ошалело смотрел на гневную могучую хозяйку, грозно приближавшуюся к нему.
- Си-и-час екзекуция начнется.
- Хватит тебе балабонить-то, балабон! - нарочито строго сказал Волгин, и все расселись по местам. - Ну, кто будет говорить? - спросил Волгин. Чего же молчите? Вон кукурузу в пойме затапливает.
- Так район планирует... Лучшие земли.
- Когда затопляет, а когда и нет.
- Зачем же рисковать? Лучше овес посеять там или ячмень. До наводнения убрать можно, - сказал Песцов.
- Овес вместо кукурузы? - Семаков с Бутусовым переглянулись.
- А насчет ржи? Вы-то сами что думаете? - горячился Песцов.
- Она же в плане!
- Где вымерзает, а где и нет.
- Рожь - она и есть рожь. У всех она такая...
- Мы ее не по охоте сеем.
- Ясно, ясно! - уже начал раздражаться Песцов. - Не вы виноваты. А что думаете о закреплении земли? Ведь колоссальные возможности!
- Значит, землю разделим по мужикам? Зачем тогда правление? - спросил Бутусов. - Может, распустить его? А заодно и колхоз...
- В правлении будут те, кто на полях работает, а не на своих огородах, - ответил Песцов.
- При чем тут огороды? - сказал Семаков.
- К слову... Если люди хорошо заживут, сами от огородов откажутся. На месте огородов сады рассадим. А картошки в поле хватит. Овощи на бахчах вырастим. А землю закрепить надо!
Семаков и Бутусов опять многозначительно переглянулись.
- Автономия, значит? - заметил Круглое. - Как же руководить такими мужиками?
- Сложно! Тогда не заставишь хорошую кукурузу срезать на подкормку.
- М-да, - сказал Волгин.
- Да, - отозвался Круглов.
И воцарилось тяжелое молчание.
- Ну так что, товарищи? Давайте обсудим, - сказал Песцов.
- Вроде все ясно, - ответил Бутусов, глядя в окно.
Заскрипела дверь, на пороге появился Митька и доложил:
- Привел Треухова с Бочаговым. На завалинке сидят.
- Я сейчас позову их. - Круглов встал со скамьи и вышел.
- Вы уж давайте сами с ними побеседуйте, - сказал Волгин Песцову. - А то я в этом деле не мастак.
- Тут мастерства никакого не требуется.
- Ну, не скажите!
Вошел Круглов, за ним в дверях, заслоняя собой проем, остановился массивный Треухов.
- Понимаешь, сколько с ними ни говори, все без толку. Натурально, избалованный, никудышный народ, скажу вам. Вот поговорите с ними, поговорите, сами узнаете, что здесь за работа.
- Ну, завел шарманку, - буркнул Волгин.
Круглов говорил быстро, запинаясь, и вся его торопливая речь так не вязалась с выразительным красивым лицом, крупными седеющими кудрями. Наконец он посторонился. Вошли Треухов и Бочагов; первый, муж Торбы, высокий и угрюмый, второй - юркий, маленький, извинительно улыбающийся. Они сели на скамью, не снимая фуражек.
- Как живете, товарищи? - спросил Песцов.
- Живем - хлеб жуем, манны не ждем, - скороговоркой ответил Бочагов.
- Не жалуемся, - солидно пробасил Треухов.
- Вижу, - сказал Песцов, глядя на болотные яловые сапоги Треухова. Вот мы вас и позвали сюда затем, чтобы вы не жаловались потом. В этом сезоне заготовку дров для школы колхоз берет на себя. Как дальше думаете жить?
Бочагов снял фуражку и начал ее рассматривать. Треухов оставался неподвижным.
- Ну?
- Как жили, так и будем жить, - ответил наконец Треухов.
- То есть работы поищем, - сказал Бочагов, теребя фуражку.
- А чего ж ее искать? Она сама вас найдет. Выходите с завтрашнего дня на работу в колхоз.
- Нет, не желаем.
- Почему?
- А ты заплати за работу.
- Будем платить.
- Поживем - увидим.
- Ну, как знаете. Усадьба у вас есть, скота много. Можем и попросить с колхозной земли.
- А ты нас не пугай, - сказал Треухов. - Да кто ты есть, чтоб нам такое задание давать?
- Он будущий председатель, - ответил Волгин.
- Ну, мы его пока еще не выбирали.
- Может быть, вас и на выборы не пригласят, - сказал Песцов, задетый за живое наглым тоном Треухова.
- У нас его никто не знает, может, окромя одной Надьки-агрономши, усмехнулся Треухов.
- Что это значит?
- А тебе лучше знать. Не я же с ней в обнимку по полям хожу.
- Что он говорит? - Песцов вскочил, багровея.
Треухов тоже встал.
- А что народ говорит. Ты думаешь, мы слепые? Нет, мы все видим. Послушай, может, полезно будет.
Он пошел неторопливо, грохая сапогами, за ним бесшумной тенью скользнул Бочагов. А Песцов все стоял неподвижно и вопросительно смотрел на правленцев.
Первым нарушил молчание Волгин. Скромно кашлянув в кулак, он сказал смущенно:
- Может, лампу зажечь? Сумеречно.
- Пожалуй, не надо. Чего делать-то? - отозвался Семаков.
- Да и так уж насиделись.
- По домам пора.
- Тогда пошли домой, - предложил Волгин все еще стоявшему Песцову.
- Нет. Прогуляюсь.
- Ну, как знаешь.
Матвей вышел из правления и побрел за село по тропинке сквозь заросли лещины и жимолости, от которых его обдавало каким-то грустноватым горьким запахом.
Но после ухода Песцова разговор в правлении завязался бурный.
- Ну, слыхали о великих преобразованиях? - спросил саркастически Бутусов. - Х-ха! Земельная реформа...
- А нас готов завтра же выбросить, - сказал Семаков.
- Это что такое? Что такое?! - ходил и всплескивал поминутно руками Круглов. - Разделить землю, закрепить за звеньями! Частный сектор плодить... Натурально.
- Я говорил вам, - осуждающе выкидывал руку Семаков в сторону Волгина, - что с закреплением земли хватим горя. Это все ее выдумки! Ты посади всех этих Еськовых и Никитиных на землю, так они на всех плевать станут. Они и на поле нас не пустят. Видел, как сегодня Никитин тебя отблагодарил.
- Я что ж, ведь я не по своей охоте, - оправдывался Волгин. - Она настояла, и колхозники поддержали ее. Вот и закрепили землю.
- Он ходит, как уполномоченный: то ему подай, другое... Требуют! сказал Бутусов.
- Так ить у него урожай больно хорош, - вступился Лубников. - А землю закрепят, - может, у всех такой будет?
- Послушай, умная голова! - взял его за плечо Бутусов. - Осень пройдет, Никитин одной картошки наворочает горы. А ты что дашь? Хвост да гриву от кобылы? Что люди скажут? Никитин колхоз кормит, а ты языком мелешь, но в правлении сидит не он, а ты...
- Так ить я сказал это для порядку...
- Порядок? А порядок будет такой: вот тебе, Лубников, скажут, сто гектаров земли и вот тебе трактор. Паши, сей... Покажи, на что ты способен? - Бутусов махнул рукой. - Да тебе и земли-то никто не доверит. А ты - член правления... Понимаешь ты, голова?
- Понимаю...
- Как твое здоровье? - спросил Семаков Волгина.
- Да вроде отпустило. Не жалуюсь.
- Вот и хорошо, - сказал Семаков и многозначительно переглянулся с Бутусовым. - А если, к примеру, тебя переизберут? Останешься?
- Что ж я, хуже иных людей, что ли? - Волгин вскинул голову. - Чай, не один год колхоз кормил.
В село возвратился Песцов уже затемно. То чувство смятения, с каким он ушел, нисколько не рассеялось. Там, в груди, где-то ниже горла, сдавило все - не продохнуть, словно задвижка какая-то закрылась. Ему было тоскливо и тревожно, и что-то толкало его туда, к ней. Он шел и думал, что туда совсем не нужно идти, да еще теперь. И он понял, почему она не пришла. "Хорошо сделала... Как бы совестно было, если бы она слышала Треухова".
Проходя мимо школы, Матвей заметил возле скамеек под акациями стайку девчат. Окруженный ими, невидимый гармонист заливисто рванул частушки, и тут же звонкий голос подхватил:
Приходи ко мне, залетка,
Не скитайся одинок.
Ночи нужен ясный месяц,
А голубке голубок.
Затем раздался дружный смех. Матвей понял, что это был намек по его адресу. "Ну и шут с ними. От этого все равно не уйдешь", - решил он, и ему стало как-то проще, обыкновеннее, словно девичья выходка приобщила его к этому шумному, беззаботному кружку. Да что, в самом деле! Не на свидание же идет он, а поговорить с ней по делам.
В Надиной половине избы горела лампа, свет из окон вырывался широкими пучками и, попадая в густые топкие ветви акации, глох в них, словно запутывался. Песцов осторожно стукнул в наличник и увидел, как тревожно метнулась Надина тень к двери. Потом загремела щеколда, раскрылась дверь и в черном проеме показалось Надино лицо. Выражение его было испуганным и удивленным.
