игра прекрасна: флейта оживала в его руках; все приобретало благой вид, будучи рядом с ним. Он шел не спеша, и время от времени взглядывал на клетку крохотного поясохвоста. На лице этого нежданного человека читалось понимание, а при взгляде на него – в душе устанавливался мир.
Он был чем-то удивительным.
– Кто вы? – хотел спросить один неизвестный у другого, но вместо этого сказал: – Почему вы? – растерялся в смущении.
Флейтист успокаивающим, низким голосом осторожно ответил ему, присаживаясь на колени:
– Я пришел спасти тебя, – и плавно провел взглядом по исцарапанным и измазанным кровью стенам ящика, – но, вижу, ты старался и сам.
Поясохвост слегка дернулся: ему было неудобно перед человеком за следы своих жертв.
– Не переживай, – сказал тот, – это то, что делает тебя собой. Все хорошо, – и тепло улыбнулся маленькому другу.
Большой человек предложил поговорить поясохвосту о чем-то простом и не навязчивом, о чем-то добром и прекрасном – они говорили о жизни. Долго, рассудительно. Большой человек порой шутил, а ящерка всегда радостно смеялась ему в ответ. Он вспоминал прекрасные сады и дальние берега – ящерка проявляла истинный интерес и обещалась обязательно побывать там с ним вместе. Они говорили не один час, и поясохвост впервые почувствовал себя как дома.
– Твой хвост, – ласково указал большой человек ящерке на ее возродившуюся пропажу, – ты заметила, что он снова здесь?
Ящерка радостно улыбнулась, закружилась на месте и вдруг остановилась.
– Удивительно, – прошептала она, – я будто заново родилась…
– Родилась? – с умиленной улыбкой повторил большой человек. – Разве уже?
Ящерка не поняла.
– Ты все еще стоишь на одном месте, – дополнил тогда большой человек. – Разве можно переродиться, не двигаясь вперед? – ящерка непроизвольно покачала головой. – Ну вот видишь, – заверил он, – так что пошли.
Большой человек, аккуратно взяв флейту, лежавшую все это время рядом с ним, немедля встал и, поправляя свою воздушную рубашку, сделал пару шагов вперед.
– Ты идешь? – окликнул он ящерку.
Та смутилась.
– Я хочу, – нерешительно произнесла она, – но я заперт.
Большой человек нежно улыбнулся и сказал:
– Закрой глаза.
Ящерка, было хотела спросить что-то у прекрасного флейтиста, но, посмотрев на него, решила поступить так, как попросил он.
– Хорошо, – заверила ящерка.
По окутанным облаками полям зазвучала любовная песнь флейты.
– Вслушайся в звук, – говорил ей человек, – проникнись им и пойми, что ты давно не взаперти, милая ящерка…
Слова юноши расплывались в ее голове, тянулись и долгое время не могли сойтись для конечного понимания, но вдруг ящерка открыла глаза.
– Клетки нет, – поняла она. – Я свободен…
Ее пушистые ресницы точно порханием бабочки взметнулись вверх, губы содрогнулись, из глаз побежали горячие слезы. Ящерка впервые услышала биение своего потухнувшего сердца. Она впервые почувствовала, что жива.
– Так странно, – улыбаясь, заметила ящерка, – оно такое робкое, но притом очень сильное – звуки так слышны… Вы слышите их? – неуверенно прошептала она.
Большой человек утвердительно кивнул.
– Удивительно… – мечтательно протянула ящерка, и точно опомнилась: – Но как? Как вы слышите, если вы так высоко и далеко от меня?.. – в ее глазах все еще стояли слезы. – Вы… – она побоялась спросить что-то пугающее ее, однако большой человек помог ей.
– Нет, я действительно здесь, рядом, – отвечал он. – И ты вправду больше не заперта, – юноша подошел чуть ближе. – Пойдем со мной, – предложил он и протянул руку в сторону ящерки, уже больше не садясь на землю.
– Я бы пошел, – начала в ответ ящерка, но большой человек нежно поправил ее.
– Ты бы пошла…
– Что?.. – усомнилась ящерка. – Но я…
– Женевьева, – умиротворяюще говорил большой человек, – ты мелодия, которую я слышал годами, но никак не мог найти тебя. А ты здесь. Тут вот сидела все это время, забитая и истерзанная. Я пришел помочь тебе. Я слишком долго искал тебя, Женевьева, чтобы позволить тебе забыть, кто ты на самом деле! – он с сердечным теплом посмотрел на нее и сделал еще один шаг навстречу. – Пойдем со мной, миру уже давно пора открыть твое существование.
Большой человек аккуратно посадил маленького поясохвоста на руку и нежно поцеловал в лоб.
Они шли вместе. Долго или коротко они вели речь о чем-то космическом, неземном, далеком. Он, в свободной, точно воздушной одежде, с карими, глубокими глазами, она, хрупкая, но сильная, беспредельно счастливая, с прекрасной улыбкой, – они шли вместе и говорили. Он спрашивал:
– Ты замечала, насколько прекрасен мир, даже там, где живут миллионы людей?
Она отвечала:
– Да-а-а, мне кажется, миллионы людей вместе со всем – прекрасны.
Он говорил:
– Тогда я покажу тебе все красоты мира, не обойдя каждого, кто заслужит твоей улыбки.
Она подмечала:
– Тогда нам придется побывать в каждом уголке вселенной.
Он радостно восклицал этому:
– И это чудесно! Ведь теперь мне есть с кем разделить жизнь до самого конца!
Она смеялась и любила. Любила так сильно, как казалось, не любил еще никто и никогда до нее. В ней было много любви к этому удивительному большому человеку, пришедшему со стороны просыпающегося солнца. Она понимала, что ее ждет огромная работа, множество ненастий и бед, но ничего не пугало ее больше, ведь живое человеческое сердце юной девушки неожиданно, но ожидаемо долгими годами затрепетало рядом с этим благородным флейтистом и еще нескончаемое количество лет не прекращало учащенно биться – до самого конца.
Они шли вместе – их вел зов небесной флейты.
