беспримерным счастьем сад сознания девушки.
— Ты же экстерном два класса закончила в школе за один год, — напомнил Тимофей.
— Ах, да! Точно, — произнесла девушка, поразившись тому, что Тимофей всё помнит.
Но только ей было неведомо, что сидящий перед ней мужчина помнит всё связанное с ней до мельчайших подробностей, помнит каждое упоительно прекрасное мгновение, проведённое с ней. И эту память ничто было не способно истребить.
Поэтому рассказывай, — улыбнувшись, Тимофей вернул беседу в прежнее русло.
— Что рассказывать? — светясь невинной радостью, засмеялась немного смущённая девушка. — Всё хорошо. Сейчас работаю. Никогда не думала, что буду работать бухгалтером, — обаятельно засмеялась девушка.
— А я, наоборот, всегда думал, что стану финансовым директором, — засмеялся Тимофей.
— Но что-то пошло не так, — подметила девушка, чьё счастливое лицо сводило Тимофея с ума.
— Да, именно так, — согласился Тимофей.
— А как ты пришёл к тому, что начал писать? — поинтересовалась девушка.
— Я как-то готовился к экзамену по химии, в институте, — уточнил Тимофей, чувствуя, как былая молодецкая уверенность возвращается к нему. — А я очень не любил все эти технические науки. И в тот момент мне позвонили друзья и предложили сходить в кино. Фильм был выбран наугад. Конечно же я согласился, — подметил Тимофей. — Оказалось, что это был художественный фильм о писателе. С первых же минут он меня так зацепил. Я был так восторжен, так окрылён, что сразу понял: вот то, чем я буду заниматься всю оставшуюся жизнь. С тех пор и пишу.
— Здорово! — обронила светозарная красавица. — Я прочла те две главы, что ты мне прислал. Мне очень понравилось.
— Спасибо.
— А как у тебя на личном? — неожиданно спросила девушка.
Этот вопрос снова сбил Тимофея с трона уверенности, на который он едва успел взобраться.
— А… — раздумчиво и нерешительно протянул Тимофей. — Никак!
Увидев недоумённый взгляд девушки, он поспешал добавить:
— К этому мы ещё вернёмся. Там длинная история. Как твои родители поживают?
— У родителей всё хорошо. Живы, здоровы, — ответила девушка. — Продолжают работать — не хотят на пенсию выходить. Твои как?
— Отец на пенсии, — произнеся это, Тимофей запнулся, едва собравшись заговорить о своей маме. Заклокотавшее внутри горе несколько секунд своими острыми мечами пыталось столкнуть Тимофея со скалы самообладания. — А мама… — голос Тимофея всё же дрогнул. — Маму я потерял несколько месяцев назад.
Эти слова больно кольнули девушку прямо в её доброе, отзывчивое сердце. На её лице выразились искреннее сострадание и горькая печаль.
— Боже мой! Прими мои соболезнования, — украшенным венком сочувствия голосом промолвила девушка и поднялась с места. — Позволь мне обнять тебя.
И Тимофей шагнул в эти долгожданные, самые приятные для него, божественные объятия его любимой. Почувствовав немыслимое тепло и непревосходимую нежность её тела, он всецело растворился в них. Ах, как бы ему хотелось вот так каждый день оказываться в объятиях любимой, до самой старости, пока смерть не разлучит их одряхлевшие тела. Но, увы! К величайшему сожалению Тимофея, скорее всего, он испытывает это упоительное счастье в последний раз. В этот миг осознавания своей участи его пронзила нестерпимая боль души, оттого что он все эти последние четырнадцать лет мог быть вместе с ней. Мог бы быть, если бы послушал своё сердце, когда это было необходимо, а не жил с оглядкой на других людей.
Внезапно эти сладостные для души Тимофея объятия прервались. Девушка, отступив на шаг назад, погладила его по плечам и сказала:
— Мне очень жаль. Я знаю, что никакие слова не облегчат ту боль, которую ты сейчас чувствуешь. Держись!
— Спасибо, — обронил Тимофей, которого одолевали как жгучее, огнетворное горе, так и неизъяснимое блаженство.
— Как это произошло? — сострадательным тоном поинтересовалась девушка, когда они оба уселись за стол.
— Если тебе больно об этом говорить, то можешь не рассказывать, — вдруг опомнившись, добавила девушка.
— Я расскажу, — отрезал Тимофей. — Только не во всех подробностях. Иначе я заплачу.
— Хорошо, — обронила девушка, а после добавила: — Я такая же.
Девушка понимала, что Тимофею очень больно говорить о смерти его мамы, но она ясно видела, что ему самому хочется поведать ей о своём горе. Поэтому она не стала препятствовать прохождению Тимофея по охваченным пламенем дебрям его колючих воспоминаний. А когда Тимофей начал свои душевные излияния, она просто молча слушала, сочувственно глядя на него. В силу её сострадательной, возвышенной души, ей тоже было больно.
Тимофею в ходе повествования пришлось дважды собирать всю свою неистощимую силу воли в кулак, чтобы сдержать невольно набегающие на глаза слёзы.
— Кстати, я рассказала маме о твоём горе, — вдруг произнесла девушка, чтобы немного отвлечь Тимофея от его душевных страданий. — Мама передаёт тебе соболезнования.
— Спасибо большое, — поблагодарил Тимофей. После чего выдохнул и сказал: — После смерти мамы я как живой труп ходил по улице. Целый месяц я был в таком состоянии. Мне ничего не хотелось. Но в один из угрюмых, серых дней мне пришлось помогать одному из близких друзей, попавшему в беду. Только после этого мне назад дороги не было. Но я не мог не вернуться, поскольку здесь осталась любовь всей моей жизни. И вот осенённый простёртой надо мною чёрной дланью смерти, я нахожусь здесь.
— То есть у тебя неразделённая любовь? — поинтересовалась девушка, в глазах которой загорелся пламень интереса.
— Нет, — отрезал Тимофей, отводя свой взгляд от любимой: он боялся, что в его глазах девушка узрит его невысказанную тайну. — Я ей даже не сказал… ни разу. Она ничего не знает.
— И сколько ты уже её любишь? — спросила удивлённая девушка.
— Двадцать два года, — ответил Тимофей, по-прежнему пряча от возлюбленной свои глаза. — Я влюбился в неё сразу, как увидел. Нам тогда было по восемь лет.
— А я её знаю? — с горящими пылким интересом глазами вопросила девушка.
— Не знаю… — промямлил сбитый с толку Тимофей. — Знаешь…или не знаешь… Мой роман, который я опубликовал в интернете, как раз о ней.
— Двадцать два года… — неосознанно повторила возлюбленная Тимофея. — Как так получилось?
— Сначала у меня не было с ней связи, потому что она переехала, — ответил Тимофей, сумев взять себя в руки и посмотреть девушке в её лучистые глаза. — А когда я сумел найти связь с ней, у неё уже был парень. Я не стал разбивать их пару. Ведь она была такой счастливой. А её счастье, её здоровье, её жизнь для меня важнее всего на свете, даже — собственной жизни. И вот я терпеливо ждал, когда она освободится, чтобы рассказать ей о своих чувствах. Но, увы! — с невыразимой болью во взгляде и с обесцвеченным кручиной лицом промолвил Тимофей. (Девушке стало его очень жаль.) —
