В поселок они входили еще засветло, но на улицах уже зажглись яркие электрические огни. День был воскресный. На тротуарах гуляло много людей. Коростелев с зайцами и Вечка с мешком за плечами шли серединой дороги. И все на них обращали внимание, некоторые останавливались и говорили:
- Вот это да! Не с пустыми руками.
- С полем, охотники!
- И в мешке-то у парня, наверно, зайцы, - услышал Вечка с тротуара.
"И меня за охотника принимают, - подумал он. - А ведь и я смог бы стать таким же охотником, как дядя Коля. Надо только гончую собаку приобрести".
Торопыгину даже показалось, что в рюкзаке у него не рябина, а зайцы. Принесет домой и выложит вместо ягод беляков.
Дома, когда братишки, сестренки, отец и мать разворошили мешок и начали лакомиться сладкой рябиной, с благодарностью поглядывая на Вечку, он подсел к отцу:
- Тять, я решил достать себе гончую собаку, такую же, как у Коростелева.
- Зачем она тебе?
- Охотиться стану на зайцев. Сейчас из лесу с дядей Колей шел. Он весь обвешался беляками. Собака на него нагоняет, а он их на мушку берет. Без собаки, говорит, не охота, а пустая трата времени. Вот я и решил.
- Ну, что же, решил так решил, - согласился отец.
Старый Торопыгин уже хорошо изучил характер сына. Если что парень захочет, так своего добьется. Хоть уговаривай его, хоть не уговаривай. Это у него в крови, отцовское. Задумал Вечка сделать отменную авиамодель - и сделал, на областном конкурсе победителем вышел. Задумал сконструировать радиоприемник - и есть он, вон в углу стоит, работает не хуже магазинного. А это большое дело, когда человек шевелит мозгами, к чему-то стремится, чего-то добивается. Стремление, мечта окрыляют человека.
Вскоре заводской мастер-литейщик Торопыгин получил премию за перевыполнение производственного плана. Выделил из этих денег тридцать рублей, вручил сыну:
- Поезжай в Свердловск. Там в питомнике выберешь себе собаку, какая понравится.
Парень торжествовал. Побежал к своему другу Венке, к отцу его, дяде Коле. Показал деньги и похвастался:
- Вот и у меня теперь будет гончая! Привезу из города, тогда поохочусь. Там, говорят, собаки с медалями.
И привез. Только не гончую, а борзую, черно-пеструю, поджарую. Все в поселке даже удивлялись. Не собака, а глиста. Морда тонкая, длинная, туловище тоже, как прутик. Если кто и видел здесь таких собак, то на картинках. Охотник Николай Коростелев посмотрел на борзую, покачал головой:
- Нет, это не собака. Ей в наших местах делать нечего.
Однако Вечка доказывал, что купленная им Динка всем собакам собака. Она может на лету схватить зайца, лисицу, какого угодно зверя. Она бегает как ветер. С такими собаками раньше охотился даже Тургенев, великий писатель. И досталась Динка ему, Вечке, совершенно случайно, просто привалило счастье. В Свердловске перед питомником он встретил с этой собакой высокого сухого старика. До начала допуска в вольеры оставался час. Старик поинтересовался, зачем парень пожаловал в питомник. Вечка открылся. Дескать, так и так, думаю стать охотником, хочу купить собаку, чтобы гоняла зайцев. И не какую-нибудь маломальскую, а с медалью, чистопородную. Тут старик достал из портфеля альбом, дал парню в руки, велел поинтересоваться. Перевертывает Вечка листы с наклеенными на них фотографиями. Сначала так, равнодушно. Со страниц альбома смотрят на него собачьи портреты. Какие-то все похожие на старика: длинные, сухопарые, словно заморыши, с вытянутыми мордами. А на ошейниках вроде бирки, какие выдаются в колхозе при регистрации. Словом, как будто ничего примечательного. Перевернул лист, другой. А дальше пошли совсем иные фото. Вот собака гонится за зайцем, схватила, держит в зубах. Вот лисица, откинув хвост трубой в сторону, удирает от поджарого пса. И не удрала. Попала ему в лапы. И такими снимками, взволновавшими парня, заполнен почти весь альбом. Потом старик показал грамоты на толстой бумаге с золотым тиснением. И, что главное, грамоты присуждены на выставках не кому-нибудь, а собакам, этим самым, остромордым. Ну, и соблазнился Вечка. Стал просить старика продать свою собаку. Тот сразу согласился. Не все ли равно: или в питомник сдать, или парню удружить.
В воскресенье чуть свет взял Вечка на поводок новокупленку и отправился с нею на охоту. И не в лес пошел, не в горы, а в совхозные поля. Хозяин Динки сказал, что борзые лучше всего приспособлены ловить зайцев в лугах, где можно разбежаться. В верховьях заводского пруда, заросшего по берегам кустарником, где всегда водятся зайцы, парень спустил собаку со сворки и скомандовал:
- Шарь, ищи!
Почуя свободу, она отбежала в сторону, легла и начала валяться на траве, подернутой искрящимся инеем.
- Ну, давай ищи! - повторил свой приказ Вечка.
Но Динка как будто и не слышала своего нового хозяина. Вытянувшись всем своим телом, она как змея, извивалась в траве, отталкивалась задними ногами, ползла на брюхе, на спине, совала длинную, словно карандаш, морду между метликой жесткой, как солома.
"Вот так купил охотную! - чуть не со слезами подумал Вечка. - Она и не помышляет о зайцах-то".
Рассердился и стал кидать в нее что попадет в руку: клочья сухой травы, дудки пиканов.
Наконец борзая поднялась, широко расставила ноги, отряхнулась и только тут, видимо, сообразила, чего от нее требует охотник.
- Давай, давай! Лови зверя! - крикнул Вечка.
Приняв позу, очень похожую на коромысло, Динка пошла через поле к ольховым кустам и стала их обшаривать, обнюхивать. Вдруг из-под коряги на берегу пруда на гладкий лед вихрем вылетел заяц, поскользнулся, упал и покатился на боку, словно снежный ком. За ним кинулась собака, тоже не устояла на ногах и поехала по льду на четвереньках. Но беляк покатился в одну сторону, а собака - в другую. Оба бьются неподалеку друг от друга, и ни тот, ни другой подняться, бежать не может. Вечке-то надо было стрелять зайца, а он разинул рот и глядит, как барахтаются на зеркальной поверхности пруда пестрая собака и белый заяц.
Наконец беляку удалось встать на лапы, и он осторожно, еле переступая, направился к противоположному берегу.
- Динка, вставай! Уйдет ведь заяц-то! - закричал парень.
А тот и верно уходил. Спокойненько, не спеша. Собака же горячилась, вставала, рвалась вперед и снова падала.
Миновав лед, беляк выбрался на берег, шмыгнул в кусты и скрылся из глаз. Вечка спустился на лед, помог Динке встать на ноги и перебраться вслед за зайцем в ольховник.
Домой к вечеру парень вернулся с двумя зайцами. Он торжествовал. Он считал, что его собака куда лучше гончака дяди Коли Коростелева. Торжествовал, однако, недолго. Вскоре слишком азартная Динка в погоне за зайцем налетела лбом на березу и разбилась.
Очень обидно было Вечке потерять свою собаку. Но он в уныние не впал. На стало Динки, надо доставать другого помощника для охоты. И теперь уже парень решил приобрести настоящего гончака, такого, как у Коростелева. Прав был дядя Коля: верно, что с борзыми в здешних лесных местах не охота.
Во время зимних каникул юный охотник снова поехал в Свердловск. И вернулся оттуда ни с чем. В питомнике гончих собак в продаже не оказалось. Это все же не расхолодило Вечку. Он побывал в соседних рабочих поселках, сделал большие лыжные переходы в Горнозаводск, в Каменогорск, обошел всех охотников, имеющих гончаков. И только в одном месте ему предложили месячного чистопородного щенка Дианку. Парень рад был и этому. Из-за денег рядиться не стал. Сунул маленькую, почти круглую, как футбольный мяч, собачонку за пазуху - и домой на всех парах.
Зиму, весну, лето весь свой досуг посвящал Вечка щенку. Другие ребята, его товарищи, увлекались спортом, рыбной ловлей, занимались в кружках "Умелые руки", плотничали, слесарничали, изобретали новые модели планеров, самолетов, делали электрические звонки да многое кое-что. А дружок Торопыгина, Венка Коростелев, даже смастерил водяной велосипед. Вечка же постоянно возился со своей гончей: учил ее ложиться и "умирать", становиться "к ноге", бегать "вперед" и "назад", таскать поноску. Сначала муштровал собаку дома, потом стал водить в лес. Завел себе пионерский горн, который заменил ему "охотничий рог", и трубил, трубил до того, что перепонки в ушах вот-вот лопнут.
Пришла осень. С замирающим сердцем вышел Торопыгин на охоту, держа на поводке свою Дианку. Снег в этом году выпал рано, покрыл землю, запорошил леса и казался очень мягким, теплым, прилипал к каблукам, отчего следы за Вечкой оставались черными. На первом нетронутом снегу парень начал читать книгу лесной жизни. Вот возле пня, точно на гигантском листе бумаги, кто-то в два ряда наставил еле приметные точечки. Ну, конечно же, тут пробежала мышка-полевка. А здесь, от пня до седой ели, она расписала снег, будто в азбуке для слепых. Видимо, бегала из норки под пнем на продовольственный склад со всем своим семейством.
Идет Вечка с гончей и зорко осматривает огромную белую скатерть. Лежит она как новенькая, нигде не помятая, нигде не припачканная. Кругом тишина, безмолвие. Первый снег. До чего же он мил, хорош, приятен для охотника! И до чего опасен для зверей, для зайчишек, особенно нынешних, весенних и летних. Куда ни пойдешь, а за тобой веревочка следов. Даже страшно высунуться из своего логова. Пойдешь, наследишь и выдашь себя врагу. А сколько их, этих врагов, у зайца! Кто только не охотится за ним!
