первое, чем я займусь, закрепившись на новом месте – интенсивным изучением языка. Человек, попавший в иноязычное общество, просто обязан уметь говорить на языке этого общества. В противном случае, такое неумение выглядит пренебрежительно, как дурной тон. Но скорость, с которой развивались события последних дней, заставила меня ощутить некоторую беспомощность. Нужно было как-то выходить из ситуации с имеющимися возможностями и двигаться дальше по намеченной траектории.
Я не знал языка, но я знал цифры, они были общие. Жесты и мимика – тоже общие для всех людей, а также общие принципы построения цивилизации, даже на её задворках. Пока мне нужно было только выбрать пригородный поезд, купить билет и поменять деньги. Проблемы следовало решать по мере их поступления. Этим я и занялся, но уже как глухонемой.
Я вернулся на вокзал. Оставалось только смотреть на цифры, вся информация о передвижении поездов была перед глазами. Первым делом нужно было понять, какое из расписаний имеет отношение к пригородным поездам. Зная, что пассажирские поезда останавливаются редко, а пригородные часто, я безуспешно попытался уловить различия сходу. Но, внимательно осмотрев все цифры, вскоре понял свою ошибку. Промежуточные станции на табло не указываются, есть только цифры, говорящие о времени начала маршрута, времени нахождения на станции и времени, когда поезд прибудет на свою конечную остановку. Но пассажирские поезда идут намного дольше по времени, магия арабских чисел была проста. После выявления отличий в двух группах расписаний я посмотрел, где период между началом и концом маршрута очень маленький для пассажирского поезда, после чего убедился, что во второй группе такого нет.
Далее следовало подтвердить правоту своих суждений. По расписанию я нашел пригородный поезд, который должен был отправиться через десять минут, и убедился, что это именно он, по времени отправления. Вернувшись обратно к уже нужному мне расписанию, начал искать свой маршрут, и через три минуты был найден пригородный поезд, отбывающий из «Абракадабра1» через полтора часа и прибывающий в «Абракадабра2» аж в обед следующего дня. Это было именно то, что мне нужно. Переписав на листочек бумаги номер поезда, название начального и конечного пунктов, насколько получилось их скопировать, и время отбытия, я стал ждать и наблюдать за людьми. Подходившие к тому расписанию пассажиры в большинстве случаев направлялись к кассам соседнего зала. Проследовав за одним из пассажиров, изучившим нужное нам расписание, я стал за ним в очередь. К листочку бумаги с номером моего пригородного поезда я приложил самую большую по номиналу купюру из моих новых фантиков, а как только подошла очередь, изобразив неполноценного, ткнул бумажку с записью и деньгами кассиру. Она что-то спросила, я ткнул в надпись конечного пункта назначения. Она переспросила ещё раз, на что я замычал снова, тыча в лист бумаги. Покосившись на номинал купюры, кассир стала что-то громко недовольно говорить, и сунула мне назад билет со сдачей. Уже по сдаче я понял, что номинал купюры превысил стоимость билета почти в десять раз: возможно, она просила купюру помельче или говорила, что неполноценным полагается льгота. Как знать. Я снова убедился: нужно срочно учить язык. Человек, не знающий языка местности, в которой он проживает, и вправду может считаться неполноценным и убогим.
Билет был на руках, время и место отправки поезда известно, можно было менять денежку. Первым делом я решил обдумать план отступления, на случай если вдруг у меня захотят отнять мое честно нажитое. Осмотрев все, что находилось неподалеку от менял, я увидел вход на местный рынок. Прогулялся по нему и, найдя выход с противоположного конца, сделал крюк к вокзалу. До отправления моего поезда оставалось около получаса. Уверенной походкой, явно спеша и пряча телефон в карман, я подошел и протянул деньги на обмен. Человек – швейцарский банк без особого пристрастия, но напрягая морщинки вокруг глаз, что-то спросил. Я торопливо ответил «Угу» и, жестом прокрутив указательным пальцем и похлопав по руке в том месте, где носят часы, сказал ему всё без слов. Язык жестов универсален и понятен абсолютно каждому, и, исчерпав вопросы, спокойный и уверенный в себе меняла молча кивнул мне в ответ. Доставая калькулятор, он покосился в сторону, а после, отсчитывая мне жизненно необходимые фантики, сделал это ещё раз. Спокойно пересчитав выданную мне сумму, свернув в рулончик и положив в карман, я уважительно кивнул, одобряя сделку. Меняла кивнул мне в ответ.
Меня ждал путь на рынок. Бегло взглянув в ту сторону, куда смотрел меняющий деньги мужчина, я увидел пристально наблюдающие за мной глаза. Слегка спортивные ребята, с тупым выражением лица, стрижеными лысинами и двумя подбородками, важно сидели в мерседесе, изготовленном, наверное, ещё основателем компании. Как только я двинулся в сторону рынка, эти джентльмены удачи начали пытаться высунуть из машины свои раздобревшие зады. «Спасибо тебе, Карл!» – выдал я мысль в пустоту, свернул на рынок и, пройдясь повторно по подготовленному маршруту, вернулся на вокзал, сделав крюк. Еще раз взглянул издалека на туповатых тружеников бандитизма, о чем-то переговаривающихся, вертящих головами и разводящих руками в воздухе. У меня возникло два вопроса: по какому признаку эти ребята определяют, когда нужно вынуть свои жирные зады из раритетной телеги, и как они умудряются жить на эти случайные заработки? Но, по большому счету, это их дело. А я подготовил фундамент для, как минимум, пары месяцев собственной скромной жизни, не зная ни единого слова. Я был молодец, просто красавец!
Немного впопыхах, купив более-менее нормальные продукты в царящей повсюду антисанитарии, я поспешил на свой пригородный поезд. В начале и в конце перрона, где стоял поезд, было два кондуктора, проверяющих билеты. Они очень эффективно контролировали весь периметр, что, наверное, было немного обидно для провожающих. Но людей, направляющихся в поезд, никто не провожал, и потому такая проверка билетов была вполне допустима. При этом все пассажиры на себе что-то волочили, перетаскивали перебежками или толкали. Такое забавное действо больше напоминало общество анонимных скарабеев 7, кативших свои шарики в места паломничества. И всё то добро, которое они притащили к дверям поезда, с усилиями втягивалось в вагоны. Выглядело, будто самая трудолюбивая часть муравейника вокзала готовится к заходу солнца.
Происходящее плохо вписывалось в мое понимание быта, а потому приходилось напрягаться даже по элементарным вопросам. Не ясно было насчет распределения мест и почему кондуктора на перроне, а не ходят по вагонам. Хотя, по правде говоря, особенности пассажирских перевозок меня интересовали мало. Я просто увлеченно рассматривал, как священные египетские жуки катят свои драгоценные шарики. Шарики, совершенно не имеющие цены для меня, но ужасно важные для них,
