время может тянуться так медленно. Даже сейчас поезд, отделяющий меня от спасительного тепла противоположной стороны перрона, едет очень медленно. Его неприлично долго длящаяся преграда между мной и теплом цивилизации ещё раз подтверждает, насколько этот окрашенный скелет гадок. Наконец-то мимо меня проходит последний вагон, и я, поправляя рюкзак, готовлюсь быстро идти вперед, но, в конечном итоге, замираю в немой сцене.
За железнодорожными путями напротив меня – только черная пустота, и ничего нет. Нет ни вокзалов, ни людей, ни цивилизации – ровным счетом ничего. И все мои воля, надежды и планы на недалекое будущее тихо разваливаются на глазах, оставляя меня один на один с самим собой. Я поворачиваю голову в сторону вышедшей семьи и вижу, что их уже забрал какой-то автомобиль и, рыча громче обычного, увозит, высвечивая себе кусок дороги, в темноту. Справа от меня медленно удаляется поезд, ритмично постукивая колесными парами. И вот я стою здесь, в неведомой мне стране, в четырех часах езды от ближайшего города, за пару тысяч километров от дома. Почти замерзший, на перроне длиной в сто метров. А вокруг меня – темнота враждебного и непонятного мира с одним светящимся фонарем.
«Но нет, это ещё не конец, я так просто не сдамся!» – говорю я себе, пытаясь собрать мысли в замерзающем теле, продумывая план действий. И в тот же момент, наблюдая за косыми черточками, влетающими в сферу освещения фонаря, я начинаю ощущать усиливающиеся капли дождя. Такое положение вещей – уже не случайное совпадение, я явно не сделал ничего плохого, чтобы заслужить всё происходящее как наказание. Во мне просыпается совершенно другой человек, гордый и очень первобытный. Силы которого выходят за рамки физических. И он уже не сдастся до последнего своего вздоха, засыпь его хоть камнями. А тут обычная вода.
«Теперь это точно не конец!» – с полуживотным азартом произносит пришедший внутрь меня, немного рыча, и передает мысли самому умному для возможности анализа событий.
Умный принимает вызов: «Убожество, по ошибке названное поездом, тормозило почти на каждом столбу. Выходит, автомобиль забрал семью в оптимальной точке. Мне только нужно найти населенный пункт, куда уехала машина, и каким-то образом попроситься на ночлег».
«Да! – смахивая с лица потоки дождя, говорит первобытный. – Идем скорей!»
Собрав волю в кулак и превозмогая холод, я двинулся в сторону удаляющихся огней автомобиля.
Всю дорогу, пока я шел, цивилизованный «Я» спорил с дикарем. Они ругались – то по пустякам, то по серьезным поводам. Но когда я, замерзший, мокрый и сплошь облипший грязью, которую, ко всему, еще и не видел, пытался остановиться и отдохнуть, именно дикарь во мне не давал этого сделать. Путь был неимоверно тяжел. Оказывается, серьезность пройденного расстояния определяется только условиями, и иногда преодолеть десятки километров намного проще, чем один. И тут дело уже не в холоде, хотя на данный момент я обрадовался бы, наверное, и тому вагону, из которого выскочил пару часов назад, наивно мечтая о тепле. Дело в грязи, которая гирями налипала на ноги и не давала ступать дальше. Отчищать её было бессмысленно, потому что следующие два-три шага налепляли новую порцию. Поэтому я, не отвлекаясь, старался идти вперед в направлении исчезнувших фар автомобиля, хоть и чувствуя с каждым шагом, что жизнь медленно меня покидает.
Ломти грязи время от времени падали то с одной ноги, то с другой, как будто это куски меня терялись вдоль пути, и с каждой потерей я становился всё меньше и меньше. Как только усталость брала верх, и я останавливался, чтобы отдышаться, холод, который уже и так лихо скомкал мой организм, сразу же пытался забраться в ещё теплые остатки моего тела.
Цивилизованный говорил: «Хватит, просто ложись и лежи. Холод перейдет в тепло, и ты увидишь самый красочный в своей жизни сон».
«Нет, мы идем дальше, без каких-то там разговоров! Мы идем дальше, вперед!» – перебивал его оппонент, и я продолжал свой путь.
Брутальность и внутренняя сила дикаря брала верх над логикой цивилизованного снова и снова, при каждой остановке на отдых, хотя отрывать прилипшие к земле ноги было всё трудней. Время, казалось, совсем остановилось, и мой поход длится уже неделю. Так продолжалось, пока после очередной остановки я, обессиленный, не упал на колени. Разговор двух моих противоположностей на этот раз затянулся, и исход его был неясен.
Мне вдруг стало всё равно, кто из них победит, я представил себя со стороны, стоящего на коленях ночью под дождем в липкой грязи. Представил поля, тучи, из которых летят живительные для земли капли, представил звездное небо над этими тучами, полосу солнечного света слева, разделяющую планету Земля на день и ночь. Я был спокоен, мое сознание было ясным, незамутненным, и до меня наконец-то дошло. Дошло, почему я тут, дошло, что это всё – очередной дар фигурки, дар понимания того, кем я являюсь. Ей пришлось поместить меня в эти обстоятельства, чтобы изгнать из меня ничтожество, как Моисею пришлось увести народ в пустыню для того, чтобы поколение рабов сменилось поколением свободных людей. В памяти всплыл первый опыт с рождественской свечкой, в котором хоть и была иная суть урока, но идентификация себя: что есть «Я», а что «не Я» – была тогда очевидна. Как только я понял причину своего положения, мысли спокойно спустились назад к телу и затянувшемуся спору цивилизованного и дикого существ.
– Тихо, ша! Вернулся хозяин, так что теперь ваше мнение не учитывается.
Спорящие покорно, как собачонки, притихли и разбежались по своим будкам, а я встал с колен и пошел вперед. Я всё так же чувствовал холод, он наносил некоторый урон моему телу, что было весьма неприятно, но теперь боязни и неприязни к нему не было. Под ногами липкая грязь существенно замедляла мое движение, мешала быстро двигаться дальше, но это была всего лишь земля, она лежала здесь до меня и будет лежать после, несмотря на позитивность или негативность моего к ней отношения. Мокрая земля, и ничего более. Я был спокоен и беспристрастен, осознание себя самого стало глубоким и приятным. Очень жаль будет закончить свой жизненный путь в здешних полях. Но что поделать, если преграда для понимания собственного «Я» настолько сильна, что только поместив человека между жизнью и смертью, можно её разрушить. Нужно двигаться вперед, пока мое тело сможет это делать, и постараться выжить. С этой мыслью и продолжилась моя прогулка.
* * *
Спустя некоторое время где-то сбоку я заметил слабый свет.
«Весьма кстати, ведь мои силы действительно на исходе», – подумал я и повернул в сторону огня. Через поле идти оказалось ещё трудней, грунтовая
