образом. Я тоже мог бы заниматься научной работой, но — не хочу. Ты думаешь, наука не является частью той властной структуры, которая у каждого из нас отнимает свободу. Найти себе место в системе, получать ученые степени, копить баллы для грантов, публикации, чтение лекций в зарубежных университетах, все равно каких, считаются только баллы, с ними ты можешь двигаться по карьерной лестнице. Никого не интересует глубина исследований, интересует только их результат, что не означает в этой сфере ничего другого, кроме умения получать различные гранты.
Что ты, кстати, исследуешь в истории — ага, с какой скоростью двигалось какое-нибудь судно в Средние века по Адриатике, — отсюда можно рассчитать, за сколько дней товар попадал туда или сюда. По-твоему, в этом есть смысл? Ты сам знаешь, что нет. К тому же ты еще и неточен в своих заключениях: ты ведь понятия не имеешь, какие ветры господствовали на Адриатике в XIV веке. Тебе и в голову не приходит принимать это в расчет, ты же специализировался в географии, да и не все ли равно, точны твои заключения или нет: смысл всей этой твоей деятельности лишь в том, чтобы создавать видимость научной работы. Ты знаешь, что твои коллеги тоже заинтересованы в подобных исследованиях. Ты получаешь груду второстепенных данных, как и они, и знания этих данных ты требуешь от своих студентов. Они учатся по твоей книге, а другие сведения черпают из списка литературы, который ты для них составляешь. Закончив учебу, они будут на память сыпать никому не нужные подробности о мореплавании на Адриатике, ничего не зная о человеке, который стоял на палубе, ждал, когда судно причалит к берегу в Пиране [10] и он наконец сможет обнять девушку, для которой построит в Ксанаду [11] дворец, настоящий волшебный чертог, — если, конечно, у него найдутся на это деньги. И они ничего не знают, что чувствовал тот человек, когда сердце его разбилось и с грохотом обрушились стены волшебного дворца, потому что девушка эта, пока купец плавал к противоположному берегу моря, тайно спала с другим мужчиной.
Вот так ты и живешь своей жизнью, принимая модель, предлагаемую тебе научным поприщем, и тщательно следишь за тем, чтобы не нарушить где-нибудь правила этой модели, чтобы, не дай бог, не вылезти с каким-нибудь радикальным новшеством, чтобы не заставить краснеть того старого идиота, от которого зависит твое продвижение по карьерной лестнице и вслед за которым, после его выхода на пенсию или после его смерти, ты займешь его место и с того момента сам станешь старым идиотом. В конце концов и ты получишь свой кусочек земли среди академических могил, и туда будут приходить твои дети и внуки, которые будут чувствовать, что они — потомки выдающегося человека, профессора, руководителя университетской кафедры. Они будут думать, что благодаря такому родству они перестали быть незначительными и ничтожными личностями, тогда как — черта с два. Но ты своей жизнью хотел заставить их поверить именно в это. В то, что благодаря тому, кем ты был, твои дети и внуки поднялись на иной уровень жизни, бедняги, может быть, до самой смерти своей не поймут, что жизнь их там, на том уровне, ничем не лучше и не значительней, чем у кого бы то ни было, что жизнь их точно так же лишена значения, как лишена значения любая другая жизнь.
Сегодня я проснулся с ощущением, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Но нет. Тошнота лишь подступала к горлу; я чувствовал, будто что-то поднимается и разъедает мне пищевод. Кофе пить не хотелось, было почему-то противно, но я его выпил. Вот что ты собой представляешь. Биологическую систему. Твоя жизнь — взаимодействие внутренних органов, клеток, а когда что-то в тебе нарушается, ты разрушаешься весь. Ты думаешь, что-то происходит у тебя в душе, и готов бежать к психоаналитику, чтобы он помог, хотя — ничего подобного. Никакой души нет, есть только тело, оно вырабатывает что-то такое, что заставляет забыть о функциях тела, о рефлексах, хотя и тут всего лишь — функции тела и рефлексы. Тебя направляют движения воли, о которых ты думаешь, что они исходят из твоего сознания, но на самом деле в глубине любой воли, если разобраться и если ты не боишься делать окончательных выводов — бывает ведь, что человек боится смириться с фактом, что кто-то, близкий ему, совершил преступление. Словом, если ты бесстрастно и последовательно проанализируешь волю, то увидишь, что все это — результат действия биологических факторов. Оттуда все исходит — и на долгом пути цепляет на себя то, се: всякую одежду, какую-нибудь прическу, мажет кожу самыми дорогими кремами для лица и тела, чтобы выглядеть красивым, и в конце концов никто уже не может понять, что, например, любовь на самом деле — лишь прирученный вариант инстинкта, так же как в собаке нам уже не хочется видеть того кровожадного зверя, каким она была много тысяч лет назад.
Все находится на службе инстинктов, а поскольку ты стал существом мыслящим и у тебя появилась способность подвергать сомнению само бытие, возникла необходимость к инстинктам пристегнуть чувства, чтобы ты не сдался и не убежал, прежде чем, скажем, ты выполнишь свою работу по продолжению рода.
Ты не убежал, ты веришь рекламе и работникам массовой коммуникации, которые демонстрируют на коммерческих каналах свои сверкающие искусственные челюсти, веришь, что ты — существо особенное и уникальное, хотя на самом деле ты — ни то и ни другое. Особенность свою ты можешь продемонстрировать разве что в сфере потребления, если у тебя есть на это средства. Ты — существо особенное, потому что потребляешь особенно дорогие продукты, не замечая, насколько те, кто делает покупки на том же уровне, что и ты, насколько они — дешевые экземпляры, стандартные продукты эволюции, которые, забери у них кошелек, ни в чем не смогут продемонстрировать свое превосходство над тобой; внутри они подобны дому, из которого выселили всех жильцов: там лишь сквозняк гуляет, причем он не может пошевелить даже обрывки обоев, потому что жильцы, выезжая, проделали основательную работу, они даже шурупы вывинтили из стен. Ты не видишь, с какими людьми тебя свел общий уровень потребления: их незначительность скрыта от тебя товарами, которые они нагромоздили вокруг себя, как ты и самого себя не видишь в таком окружении. Купленные тобою вещи замыкают тебя в некой системе координат. Требуются всего два параметра, как в физических экспериментах: где и когда, а у тебя: что
