не в силах хотя бы на миг отвлечься от своего сайта знакомств. Я нашла глазами Этьена – тот пытался поставить палатку для Кловиса. Как только я его заметила, он тоже повернулся ко мне, явно измученный бесплодными попытками расставить опорные дуги как надо.
– Это что ж тебя так рассмешило, Фабьена Дюбуа?
– Ты!
– Чем смеяться, лучше помогла бы…
Довольно скоро каркас палатки был успешно установлен, и Кловис прыгал от радости, что наконец исполнится его заветная мечта поспать на улице. Ван Гог и Мустаки дружно залаяли, услышав шум машины, – это приехал Николя. Я была очень рада, что он откликнулся на мое приглашение. Встречая его на парковке, я решила задать ему вопрос, который давно уже меня преследовал.
Мы крепко обнялись и постояли так немного, а потом я сказала:
– Мне хочется кое-что у тебя спросить.
Его большие карие глаза округлились, став еще больше.
– Как тебе удалось два месяца скрывать от меня, что вы со Смартом – любовники?
Он поднял свои длинные руки.
– Я уже привык притворяться на людях, что мы друзья, что так почти до самого конца и держался.
– Никто не знал?
– Знали все. Но Смарт с другими и Смарт наедине со мной – это были два разных человека. Скажем так, он не очень любил показывать чувства на публике.
Я прекрасно его поняла.
– Ну, что ты решила?
Я посмотрела на него, вопросительно склонив голову набок. Николя нетерпеливо упер руки в боки.
– Фабьена, мы же говорили с тобой, что ты поможешь мне дописать сценарий!
– Да я и не отказываюсь, но найдется ведь масса людей, которые справятся с этим лучше меня!
– Для нас со Смартом это будет большая честь. И потом, ты же понимаешь, что я все равно засыплю тебя эсэмэсками, пока ты не согласишься.
Я сощурилась и наморщила нос, изображая оскал. Он сделал то же самое, рассмеялся – и мы вместе пошли к другим гостям. За прошедшее время мы стали добрыми друзьями – я и сама не заметила, когда это произошло. На похоронах Смарта я дала ему свой телефон, чтобы оставаться на связи, и мы завели обычай обмениваться раз в неделю сообщениями. Его квартира в кондоминиуме казалась ему теперь чересчур просторной, и он подыскивал жилье поскромнее.
В тот момент, когда я входила во двор, Шарль, стоя за барбекю, провозгласил, как в кино:
– А вот и та, благодаря которой мы все сегодня здесь собрались! Да здравствует Фабьена!
Это была намеренная шалость: он прекрасно знал, как сильно я не люблю быть в центре внимания. Я громко ответила, указывая на него пальцем:
– Не верьте ему! Это все его затея! А меня вы знаете, я и безо всяких приемов всеми вами сыта по горло. Будь моя воля, давно бы уже всех разогнала!
И под всеобщий смех пошла налить себе еще бокал вина. В моей шуточной жалобе была доля правды, но я была рада, что наше проживание в доме 2002 по улице Грэв отмечали с таким размахом. Маме бы понравилось, что у нас полно гостей, а главное, что я в кои-то веки надела платье, причесалась и даже слегка накрасилась.
Подходя к Шарлю, который с головой погрузился в стряпню, я невольно повернула голову на запах барбекю – и с сожалением вспомнила, что мне придется довольствоваться водой по крайней мере до ужина.
– Привет, речка моя.
– Приве-е-ет.
Шарль начал звать меня «речкой» вскоре после того, как переехал ко мне в Сент-Огюст. Когда я спросила, почему он решил дать мне прозвище в честь нашей реки, он, недолго думая, ответил:
– Потому что вы с ней похожи.
Тогда, за полгода, прожитые на берегу, я уже успела полюбить реку всем сердцем – и от этого сравнения мне стало тепло на душе. Я стояла, прильнув к моему могучему дровосеку, пока он искусно переворачивал на гриле сосиски, и оглядывала двор, оживленный множеством гостей. Картина была поистине чудесная, и мне захотелось сфотографировать ее на память.
– Я скоро вернусь, мне надо подняться на минутку.
– Тебе нехорошо?
– Да нет, все в порядке.
Шарль увидел, как я снимаю уличную обувь, и рассмеялся.
– Ага, меня не проведешь! Если стала разуваться – значит, боишься грохнуться.
– Ну, допустим, второй бокал вина был все-таки лишний.
Когда я вошла в лофт, мой взгляд наткнулся на дорожные сумки Анны. Я еще не успела спросить, когда ее муж и дети тоже приедут в Квебек. Проходя мимо зеркала, я осмотрела себя с ног до головы и заключила, что мне стоит по-быстрому принять душ: и освежиться, и, что еще важнее, пару минут побыть одной.
Отголоски праздника пробивались даже сквозь шум воды, но именно так, из укрытия, я и предпочитала участвовать в веселье, ухитряясь быть одновременно как бы и с людьми, и сама по себе. Когда я вылезала из душа, у меня в глазах потемнело: спиртное внутри меня решительно не ладило с горячей водой, и я была их полем боя.
Уже выходя из ванной, я услышала, как с той стороны двери что-то упало. Ручка двери крутилась вхолостую. Поняв, что телефон остался в спальне, я открыла маленькое окошко и принялась кричать. Этьен принес свою колонку и теперь веселил народ подборкой хитов из девяностых. Я кричала что было сил – но меня никто не слышал, только оба пса повернули ко мне головы, синхронно виляя хвостами.
После нескольких тщетных попыток привлечь внимание я в отчаянии уселась на край ванны. Спустя полчаса в голову начали лезть душераздирающие картины, как я поедаю шампунь и крем для рук, чтобы избежать голодной смерти. Я уже видела, как пораженный горем Шарль объясняет журналистам, что все привыкли к моей склонности уединяться и потому, когда меня долго не было, никто не забил тревогу. Когда я размышляла, каков на вкус питательный крем, из-за двери раздался голос Шарля:
– Фаб?
– Шарль? Выпусти меня отсюда!
Он рассмеялся. Я бы ответила тем же, но из-за паники мне было не до смеха.
– Хорошо, ты только ручку отпусти…
Я отступила назад, схватившись за раковину, чтобы не упасть. Через пару мгновений дверь распахнулась – а я посмотрела на содержимое шкафчика и зарыдала.
– Я бы не выдержала сидеть тут взаперти, не могу питаться этой гадостью!
Шарль не понял ни слова.
– Фаб, ты, кажется, пьяна.
Мы вместе вышли из ванной, он – все так же смеясь, а я – утирая слезы. Я оделась и пошла в свою комнату за фотоаппаратом. Как только я вышла из дома, ко мне подбежал Этьен.
– О, здрасьте! Ты где была? Я тебя обыскался! Угадай, с кем я говорил утром!
Я прислонилась к забору.
– Если ты о Фридрихе, загадка так себе.
– Да нет же, не с ним! – раздраженно ответил Этьен.
Я скосила взгляд на Анну и Николя, которые увлеченно о чем-то беседовали. Похоже, у них нашлось много общего. Этьен щелкнул пальцами перед моим лицом, возвращая меня в реальность.
– Ау!
– Ох, ну не знаю… Жюли?
Он нервно усмехнулся.
– Ну да! Мы не виделись с тех самых пор, как она уехала в Квебек.
– После выкидыша, я помню…
– Могла бы и не уточнять.
– Этьен, ты тогда испытал явное облегчение, и всем это было прекрасно видно. На ее месте я бы после такого тоже свалила.
– Господи, какая же ты нудная.
– Ладно-ладно. Извини. Ну как все прошло? Она была рада тебя услышать?
– Да! Я позвал ее поужинать на той неделе.
– Вот и прекрасно!
Не зная, что к этому добавить, я подошла к столу положить себе на тарелку еще овощей, чипсов, колбасок и острой горчицы и присела к Лие и Анне за садовый стол. Шарль, продолжавший что-то обсуждать со своими братьями, обернулся и подмигнул мне. Анна склонилась ко мне и прошептала:
– Вы и правда созданы друг для друга.
Она была права. До него я даже не представляла, что любить и быть любимой может быть так легко.
Когда солнце село, Шарль предложил развести на берегу костер. Анна, Лия и я поднялись в «уголок ретро» за одеялами. Лия извлекла из своей сумки две бутылки игристого вина – и все
