тоже ново, — признается Анна.
— Что?
Она накручивает на мизинец прядь волос и отвечает:
— Надеяться.
Район, где находится квартира Джулии, довольно престижный, считается, что там селятся разведенные адвокаты, и это раздражает меня сильнее всего, пока я ищу место для парковки. Потом швейцар у двери бросает взгляд на Джаджа и преграждает мне путь:
— С собаками нельзя. Извините.
— Это собака-поводырь. — Объяснение не производит на него впечатления, тогда я повторяю по буквам и добавляю: — Понимаете? Это как всевидящее око.
— Вы не похожи на слепого.
— Я лечился от алкоголизма, — доверительно сообщаю я швейцару. — Собака не дает мне прикасаться к пиву.
Квартира Джулии на седьмом этаже. Я стучусь и вижу глаз, проверяющий, кто там, сквозь дверной глазок. Хозяйка приоткрывает дверь, но не снимает цепочку, и вид у нее такой, будто она плакала.
— Привет, — говорю я, — мы можем начать сначала?
Она вытирает нос:
— Ты кто такой?
— Ладно. Вероятно, я это заслужил. — Я кошусь на цепочку. — Может, все-таки впустишь меня?
Она смотрит на меня как на сумасшедшего:
— Ты на крэке, что ли?
Слышится шум шагов и другой голос, потом дверь распахивается, и я как дурак думаю: «Тут их две».
— Кэмпбелл, — что ты здесь делаешь? — спрашивает настоящая Джулия
Не вполне оправившись от шока, я протягиваю ей медицинские документы. Как это случилось, что за год, проведенный в Уилере, Джулия и словом не обмолвилась о существовании сестры-близняшки.
— Иззи, это Кэмпбелл Александер. Кэмпбелл, это моя сестра.
— Кэмпбелл… — Иззи вертит на языке мое имя.
Посмотрев на нее внимательнее, я понимаю, что она совсем не похожа на Джулию. Нос у нее чуть длиннее, в лице совсем нет золотистого оттенка. Не говоря уже о том, что движения ее губ меня не возбуждают.
— Это не тот Кэмпбелл? — Она оборачивается к сестре. — Из…
— Да, — вздыхает Джулия.
Иззи прищуривается:
— Правильно я не хотела его пускать.
— Все хорошо, — возражает Джулия и берет у меня папки. — Спасибо, что принес их.
Иззи делает прогоняющий жест сомкнутыми пальцами одной руки:
— А теперь уходи.
— Стоп! — Джулия хлопает сестру по руке. — Кэмпбелл — адвокат, с которым я работаю на этой неделе.
— Но разве это не тот парень…
— Да, спасибо, на память пока не жалуюсь.
— Итак! — встреваю я. — Я заезжал к Анне.
Джулия поворачивается ко мне:
— И?..
— Джулия, на связи Земля, — говорит Иззи. — Это саморазрушение.
— Нет, когда оно включает в себя необходимость платить по счетам. Мы участвуем в одном деле. Понятно? И мне совсем не хочется выслушивать от тебя лекции по поводу деструктивного поведения. Кто звал Джанет потрахаться из сочувствия после того, как она тебя бросила?
— Эй, — я обращаюсь к Джаджу, — как тебе эти «Ред сокс»?
Иззи топает по коридору.
— Это самоубийство! — кричит она, и я слышу, как хлопает дверь.
— Думаю, на самом деле я ей нравлюсь, — говорю я, но Джулия не улыбается.
— Спасибо за документы. Пока.
— Джулия…
— Слушай, я просто помогаю тебе избежать проблем. Наверное, нелегко было натренировать пса, чтобы он вытаскивал тебя из комнаты при необходимости спасения в эмоционально нестабильной ситуации: например, когда бывшая подружка выкладывает тебе всю правду. Как это работает, Кэмпбелл? Знак рукой? Словесная команда? Свист?
Я задумчиво вглядываюсь в конец коридора:
— Можно вернуть назад Иззи? — (Джулия пытается вытолкать меня за дверь.) — Хорошо. Прости. Я не хотел прерывать тебя сегодня у себя в кабинете. Но… возникла неотложная ситуация.
Она смотрит на меня:
— Для чего, ты сказал, тебе эта собака?
— Я не говорил. — Когда она отворачивается, мы с Джаджем входим в квартиру и закрываем за собой дверь. — Итак, я побывал у Анны Фицджеральд. Ты была права. Прежде чем добиваться ограничений ее матери в правах, нужно было поговорить с ней.
— И?..
Я вспоминаю, как мы с Анной сидели на полосатом диване и плели между нами паутину доверия.
— Думаю, мы с ней сошлись во взглядах. — (Джулия молча берет со стола бокал белого вина.) — Да, я тоже не откажусь, — добавляю я.
Она пожимает плечами:
— Возьми у Смиллы.
Холодильника, само собой. И ее чувство снега [17]. Я подхожу к холодильнику и вытаскиваю бутылку, чувствуя, что Джулия силится сдержать улыбку.
— Ты забыла, что я тебя знаю.
— Знал, — поправляет она.
— Тогда просвети меня. Чем ты занималась последние пятнадцать лет? — Я киваю в сторону комнаты Иззи. — Помимо того, что клонировала себя.
Тут у меня возникает мысль, но я не успеваю поделиться ею, потому что Джулия отвечает:
— Все мои братья стали строителями, поварами и сантехниками. Родители хотели, чтобы их дочери учились в колледже, а потому посчитали, что последний год учебы в школу Уилера — это хорошее решение проблемы. У меня были достаточно высокие оценки для получения частичной стипендии, у Иззи нет. Родители могли послать в частную школу только одну из нас.
— Она ходила в колледж?
— В Род-Айлендскую школу дизайна, — отвечает Джулия. — Она дизайнер украшений.
— Злой дизайнер украшений.
— Разбитое сердце делает человека таким. — Наши глаза встречаются, и Джулия понимает, что проговорилась. — Иззи переехала ко мне сегодня.
Я обшариваю взглядом квартиру, ищу хоккейную клюшку, спортивный журнал, кресло с откидывающейся подставкой для ног — что-нибудь, говорящее о присутствии в доме мужчины.
— Трудно привыкнуть к жизни с кем-то?
— До того я жила одна, Кэмпбелл, если ты об этом спрашиваешь. — Она смотрит на меня поверх края бокала с вином. — А ты?
— У меня шесть жен, пятнадцать детей и отара овец.
Джулия кривит губы:
— Такие, как ты, всегда заставляют меня чувствовать себя неудачницей.
— О да, ты действительно зря коптишь воздух. Гарвардская недоучка, юридический факультет, опекун от суда с кровоточащим сердцем…
— Откуда ты знаешь, где я училась?
— От судьи Десальво, — вру я, и она покупается.
Интересно, чувствует ли Джулия себя так, будто прошли мгновения, а не годы с тех пор, как мы были вместе. И легко ли ей сейчас сидеть за этим столом на кухне, так же как мне? Это все равно что взять в руки лист с нотами и начать, спотыкаясь, наигрывать мелодию, но тут же заметить, что ты ее когда-то хорошо знал и можешь сыграть без усилий.
— Я не думал, что ты станешь опекуном от суда.
— Я тоже. — Джулия улыбается. — Иногда я воображаю, что стою на сколоченной наспех трибуне в Бостонском городском парке и выступаю с речью против патриархального общества. К несчастью, за квартиру не заплатишь убеждениями. — Она смотрит на меня. — К тому же я ошибочно полагала, что ты к настоящему моменту станешь президентом США.
— Я замотался, — признаюсь я. — Пришлось понизить планку. А ты… Ну, я, вообще-то, думал, ты живешь в пригороде с
