— сказал Дима, обнимая меня за талию и с вызовом глядя на Кирилла.
Тот открыл рот и явно собирался уколоть моего мужа в ответ. Например, он мог сказать: «В тебе я не сомневался» или «Тебе прошлого раза не хватило?», но, видимо, вспомнил мою просьбу и передумал язвить.
— Рад слышать, — улыбнулся Кирилл, и это прозвучало даже без сарказма.
В ресторане нас провели к столику у окна. Поставили букет в вазу. Столик был круглый и маленький, я могла дотянуться левой рукой до мужа, а правой — до любовника. Официант зажёг свечу в еловом веночке, украшенном позолоченными шишками и красными ленточками. Играла приятная музыка, пахло мандаринами.
— Как насчёт устриц? — спросил Кирилл, держа меню в руках, но не открывая его. — Они тут вкусные.
— Я не люблю устрицы, — сказал Дима. — Я буду стейк и граммов двести водки.
— Хорошо, — ответил Кирилл и перевёл взгляд на меня: — А ты?
— На твоё усмотрение.
Он кивнул и заглянул в меню:
— А вино будешь белое? Шеф предлагает к хасанским устрицам белое вино. Или хочешь что-нибудь другое? Шампанское, виски? Можем позвать сомелье.
— Не нужно, какое они рекомендуют в меню — такое и буду. Только один бокал, не больше. В прошлый раз… — Они оба на меня посмотрели. Но Дима знал о моём загуле с Ярцевыми в те дни, когда он покупал Ангела в Ростове, поэтому я продолжила: — В прошлый раз я выпила больше, чем нужно, и плохо себя вела.
— Ты прекрасно себя вела, — возразил Кирилл.
— Уверен, тебе не в чем себя упрекнуть, — поддержал его Дима.
Да уж конечно! Отожгла так отожгла. Хотя совершенно трезвый Кирилл отжигал покруче меня и пьяной Зои. Лихо отплясывал латинские танцы, флиртовал с женой и её подругой, а потом завалился в кровать к чужой женщине и вынудил её отдаться.
Два официанта принесли огромный поднос со льдом, на котором были разложены устрицы в открытых раковинах. Между ними — ломтики лимона и тосты со сливочным маслом. Диме принесли стейк с кровью.
Дима налил в рюмку водки, Кирилл наполнил мой бокал вином, а себе плеснул минералки в стакан.
— Ты не пьёшь? — удивился Дима.
Кирилл качнул головой.
— Планируешь садиться за руль?
— Нет.
— Тогда почему?
— Один раз в юности отравился алкоголем, с тех пор в завязке.
— Палёный попался?
— Нет, просто много выпил.
— Ах, вот как… И что, даже вина не пригубишь? — допытывался Дима.
Видимо, его не радовала мысль, что в нашей троице кто-то будет трезвым. А меня, наоборот, это устраивало. Хоть кто-то сохранит ясный ум и проследит, чтобы свидание не превратилось в полный трэш.
— Да не хочу я пить, Дима, — Кирилл поднял свой стакан. — Давайте за встречу?
— За встречу, — повторили мы с Димой.
— Итак, — сказал Кирилл. — Берёшь раковину в руку, выжимаешь на устрицу немного лимонного сока и тут же проглатываешь. Зажёвываешь булкой с маслом и запиваешь вином.
— Всё так ужасно, да? — спросила я.
— Попробуй, — предложил он с усмешкой. — Всё может оказаться не так страшно, как выглядит со стороны. Главное — не пытайся смаковать моллюска, в первый раз не все способны оценить его вкус.
Я собралась с духом и под взглядами мужчин проделала описанную процедуру. Не жуя, проглотила устрицу, засунула в рот хлеб и запила вином. Вроде нормально прошло. Вторую штуку я съела более вдумчиво.
— Ну как тебе? — спросил Кирилл.
— Кажется… неплохо, — улыбнулась я.
Ужин надолго не растянулся. Дима быстро прикончил двухсотграммовый графинчик с водкой — для него это была привычная и комфортная доза, а я выпила бокал вина. Один-единственный, чтобы расслабиться, но не потерять контроль. Между нами начали летать искры. Дима вытянул ногу под столом и пытался меня ею погладить. А Кирилл блуждал взглядом по моему декольте и то и дело облизывал губы. Слизывал лимонный сок и солёный вкус устриц. Мне жутко захотелось его поцеловать.
Я вспомнила, как Зоя рассказывала про их тройничок: между ними тогда не заискрило, поэтому они быстренько получили удовольствие и расстались. А между нами витали флюиды желания, горящие взгляды перекрещивались, руки сталкивались, дыхание становилось учащённым. Грудь Кирилла под свитером высоко поднималась, Дима расстегнул пару пуговок на рубашке.
— Хотите ещё что-нибудь? Может быть, коньяк или десерт? — спросил официант после того, как убрал пустые тарелки.
— Да, — ответил Кирилл. — Принесите в номер кофе, коньяк, фрукты и пирожные.
Он показал ему карточку-ключ с номером «301». Официант кивнул, а Кирилл подвинул карточку по белой льняной скатерти в сторону Димы:
— Держи, это ключ от вашего номера. Себе я взял другой — триста девятый, в конце коридора. Я приду минут через пятнадцать. Вас устроит или…
— Что? — спросил Дима.
— Может быть, вы хотите остаться вдвоём? — спросил он вполне благожелательно, но с затаённым страхом.
— А если да? — Дима вперился в Кирилла пронзительным взглядом. — Оставишь нас вдвоём в этом шикарном отеле и уедешь домой? Типа такой новогодний подарок для чужой семьи?
— Почему бы и нет? Это добровольное мероприятие, — сказал Кирилл, глядя на меня. — Каждый может отказаться в любой момент.
— Я не откажусь, — сказала я, поднимаясь с кресла.
— Я тоже, — сказал Дима, растягивая рот в улыбке. — Когда ещё представится такая возможность? Нужно пользоваться моментом, правда, Кира?
— Правда.
Номер оказался роскошным. Бежевые тона, пушистый ковёр на полу и кровать шириной два метра, отделённая от гостиной двустворчатыми дверями с мелкой расстекловкой. Но самое главное — вид на Исаакиевский собор из окна. Свет можно было не включать, хватало уличных фонарей и мощной подсветки собора, но Дима прошёлся по комнатам и включил настольную лампу и два торшера. Мягкое золотистое свечение заполнило комнаты. Потолки были такими высокими, что там сгустилась тьма.
Я скинула туфли и в одних чулках прошлась по номеру. Мне здесь нравилось. Обстановка не подавляла пафосностью и «царским» интерьером, а вызывала желание упасть в уютное кресло или лечь на великолепную кровать, заправленную кремовым шёлковым покрывалом.
— Туристы с колоннады собора могут нас увидеть, — сообщил Дима, выглядывая в окно, — если свесятся с перил и воспользуются биноклем.
— Ты думаешь, у них есть бинокли?
— А вдруг кто-то зашёл в собор после посещения театра? У них могут быть такие миниатюрные театральные бинокли, чтобы разглядывать балерин и танцовщиков в облегающем трико. Нам выдавали такие, когда в шестом классе возили на «Щелкунчика».
— Ну что ж, тогда у туристов останутся незабываемые воспоминания о культурной столице, — сказала я,
