Он говорил просто, чтобы что-то говорить.
Возникла пауза. Она затягивалась, потому что Джилберт собирался с духом, чтобы поговорить с Байроном об одном чрезвычайно интересующем его деле. Наконец он решился.
— Где Арта? — спросил он.
— Не знаю, — быстро ответил Байрон. — Я не слежу за ней.
— Зато это делает Автарх. Скоро он переедет сюда жить.
— Это было бы крайне удачно для нее.
Джилберт свел брови на переносице.
— Не будь глупцом, Байрон. Артемида — из Хенриадов. Она не может взять то, что ты дал ей.
— Оставь это, — бросил Байрон.
— Нет. Я не могу молчать. Зачем ты так ведешь себя?! Потому что Хенрик, возможно, причастен к смерти твоего отца? Хенрик — мой кузен, но по отношению ко мне ты не изменился!
— Ну, хорошо, — перебил его Байрон. — Я не изменился по отношению к тебе. Я разговариваю с тобой как всегда. С Артемидой я тоже разговариваю как всегда.
— Как всегда?
Байрон промолчал.
Джилберт сказал:
— Ты сам подталкиваешь ее к Автарху.
— Это ее выбор.
— Нет. Это твой выбор. Слушай, Байрон, — Джилберт понизил голос, положив руку на колено юноши. — Мне не хотелось бы вмешиваться. Но она — самое хорошее, что есть в династии Хенриадов. Если хочешь знать, я люблю ее. У меня нет своих детей.
— Я не спрашивал тебя об этом.
— То, что я говорю тебе, нужно для ее блага. Останови Автарха, Байрон.
— Мне казалось, ты доверяешь ему, Джил.
— Как Автарху — да. Как антитиранийскому вождю — да. Но не как мужчине в отношениях с женщиной. В отношениях с Артемидой.
— Скажи ей об этом.
— Она не станет слушать.
— Ты думаешь, она станет слушать, если об этом скажу я?
— Да, если скажешь искренне.
Пораженный Байрон облизнул губы. Потом он отвернулся со словами:
— Я не хочу говорить об этом.
Джилберт грустно сказал:
— Ты еще пожалеешь.
Байрон не ответил. Почему Джилберт не оставит его одного? Он уже сам много раз жалел о случившемся. Но что он мог поделать? Назад пути не было.
Он попытался дышать через рот, чтобы унять боль в груди.
После следующего Прыжка панорама изменилась. Байрон как раз собирался заснуть. Вдруг Джилберт потряс его за плечо.
— Байрон! Байрон!
Байрон приподнялся на локте и раздраженно спросил:
— В чем дело?
Джилберт отступил на шаг:
— Слушай внимательно. На этот раз мы имеем F-2.
— Никогда не буди меня подобным образом, Джил. F-2, ты говоришь? Думаю, теперь нам сопутствует удача!
— Мне тоже так кажется, и это восхитительно!
Здесь необходимо пояснение. Почти девяносто пять про-центов обитаемых планет в Галактике окружены звездами спектрального типа F или G диаметром от 750 до 1500 тысяч миль и с температурой на поверхности от пяти до десяти тысяч градусов. Солнце над Землей имело индекс G-О, над Родней — F-8, над Линганой G-2, как и над Нефелосом. F-2 было немного теплее, но не слишком горячее.
Первые три звезды, у которых они останавливались, относились к спектральному типу К, несколько более меньшему и холодному. Поэтому на планетах в их радиусе действия не могло быть никакой жизни.
Хорошая звезда — это хорошая звезда! Фотография показала, что здесь сосредоточились пять планет, ближняя в ста, а дальняя в пятидесяти миллионах миль от них.
Теодор Ризетт явился к ним, чтобы лично сообщить новость. Он не менее часто, чем Автарх, посещал «Беспощадного», согревая судно своим душевным теплом. На этот раз он сказал:
— Я не знаю, как Автарху удается все это... Пять планет!
Джилберт уточнил:
— Вокруг этой звезды? Ты уверен?
— Безусловно. Хотя четыре из них J-типа.
— А пятая?
— С пятой, очевидно, все в порядке. Атмосфера содержит оксиген.
— А хлориды? — поинтересовался Байрон. — Насколько они просачиваются сквозь атмосферу?
Ризетт вздохнул.
— Пока мы не знаем этого. Если здесь есть хлориды, то они должны быть сконцентрированы на уровне поверхности. Посмотрим.
Он хлопнул ладонью по широкому плечу Байрона. – Как насчет того, чтобы нам пропустить по рюмочке в вашей каюте, молодой человек?
Джилберт с тоской смотрел на них. Автарх обхаживает Артемиду, а его правая рука стала собутыльником Байрона. «Беспощадный» все больше становилась линганским кораблем. Он подумал, что Байрон знает, что делает, а потом его мысли полностью переключились на новую планету.
Когда они проходили сквозь атмосферу, Артемида была в рубке пилота. Она слегка улыбалась. Байрон изредка поглядывал в ее сторону. Когда она вошла, он сказал:
— Добрый день, Артемида!
Она не ответила.
Потом поздоровалась с Джилбертом и спросила:
— Это правда, что мы приземляемся?
Джил потирал руки.
— Кажется, да, моя дорогая. Через несколько часов мы сможем покинуть наш корабль и отправиться на прогулку по твердой поверхности. Не правда ли, восхитительная мысль?
— Надеюсь, это та планета, которую мы ищем. Если нет, то не будет ничего восхитительного.
— Тогда мы полетим к другой звезде, — с энтузиазмом провозгласил Джилберт.
Внезапно Артемида повернулась к Байрону и холодно спросила:
— Вы что-то сказали, мистер Фаррилл?
— Нет, ничего, — удивленно ответил Байрон.
Она прошла так близко от него, что подол платья задел его колено, и он почувствовал запах ее духов. Его мышцы напряглись.
— Тогда прошу прощения. Мне показалось.
Ризетт все еще был с ними. Он сказал:
— Теперь мы можем узнать об атмосфере немного больше. Много оксигена, почти 30 процентов нитрогена и инертных газов. Это вполне нормально. Хлоридов нет.
Потом помолчал и промычал:
— Хммм...
— В чем дело? — встревоженно воскликнул Джилберт.
— Нету карбондиоксидов. Это совсем нехорошо!
— Почему? — поинтересовалась Артемида, глядя на планету в смотровое стекло.
Байрон коротко ответил:
— Нет карбондиоксидов — нет растительной жизни.
— Да? — Она с дружелюбной улыбкой смотрела на него.
Байрон против желания улыбнулся ей в ответ. Когда она была рядом, он не мог держать себя в руках. Все самовнушение тут же испарялось. Ну что с этим можно поделать?
Джилберт был счастлив. Они приземлялись. Странно было только то, что до сих пор они не получили ответа ни на один радиосигнал.
— Все это мало похоже на мятежный мир, — заметил Джилберт. — Каков уровень карбондиоксидов, Ризетт?
— Около тысячи процентов.
Байрон кивнул. Его внезапно охватила надежда, что это тот мир. Он понял, что
