Не вижу необходимости, — ворчливо возразил майор. — Присутствие в нашей экспедиции представителя местных органов власти может быть дурно истолковано.
Аратап задумчиво слушал его. Андрос, конечно, человек компетентный. Стоит ли спорить с ним?
— Я согласен с тобой. Но вспомни недавнюю историю! Казнь старого Господина Вайдемоса — политическая ошибка. В этом не было необходимости! Нужна ли нам теперь смерть его сына? Тут следует пораскинуть мозгами. Народ Родии считает, что юноша похитил дочь Правителя. Девушка очень популярна среди населения. Поэтому было бы вполне логично, если бы Правитель лично попросил нашей помощи в поимке похитителя.
— Не самый лучший предлог для включения болвана Хенрика в тиранийскую военную экспедицию. Это отдает мелодрамой. Перед нами стоят задачи исключительно военного характера.
— Но я же не сказал, дорогой майор, что Хенрик будет командовать кораблем: он не способен командовать и своими слугами. Он просто будет с нами. Никого из жителей Родии больше на борту не окажется.
— Что ж, мне придется согласиться, Представитель, — нехотя сказал майор.
Тиранийский флот расположился в двух световых годах от Линганы. Теперь следовало оценить ситуацию.
Майор Андрос настаивал на немедленном захвате Линганы.
— Автарх Линганы, — говорил он, — ввел нас в заблуждение, называя себя другом Хана, но я никогда не доверял ему. Странно, что как только он вернулся, на встречу с ним примчался молодой Вайдемос.
— Он не мог знать о путешествии Автарха, майор. И к тому же, нам неизвестно, зачем Вайдемосу понадобилось с ним встречаться. Он кружит на орбите вокруг Линганы. Почему он не приземляется?
— Стоит ли задумываться над тем, что он делает или не делает?
— Хотелось бы высказать одну интересную мысль, майор, — Аратап запустил за воротничок пальцы, чтобы хоть немного ослабить его давление. — Поскольку молодой человек ждет, мы можем предположить, что он ждет кого-то или что-то. Было бы глупо думать, что у него нет никаких намерений. Скорее всего он ждет встречи с другом или друзьями. Тот факт, что он не приземляется на Лингане, означает, что он не вполне уверен в безопасности этого шага. Это означает, что Лингана в целом — и Автарх в частности — не слишком искушены в конспирации. Так подсказывает мне логика.
— Может быть, вы правы. Но если в течение двадцати четырех часов ничего не изменится, у меня не будет другого выхода, кроме как взять Лингану штурмом.
Аратап взглянул на дверь, через которую только что вышел майор. Очень трудно управлять недальновидными людьми. Двадцать четыре часа. За это время что-нибудь должно случиться, иначе ему придется изобретать способ остановить Андроса.
Прозвенел звонок, и в комнате возникла высокая нескладная фигура Хенрика с Родии. За его спиной нерешительно переминался с ноги на ногу охранник. Теоретически Хенрик был совершенно свободен в своих действиях. Во всяком случае, так считал он сам. И поэтому он никогда не обращал внимания на охранника за своей спиной.
Хенрик робко улыбнулся.
— Я не слишком побеспокоил вас, мой господин?
— Вовсе нет. Присаживайтесь, Правитель.
Аратап продолжал стоять. Казалось, Хенрик этого не заметил.
— Мне бы хотелось, Представитель, обсудить с вами нечто важное.
Хенрик сделал паузу, и что-то промелькнуло в его глазах. Продолжил он несколько другим тоном:
— Какое превосходное судно, верно?
— Благодарю вас, Правитель, — Аратап улыбнулся. Девять остальных кораблей были вполне хороши, но этот, флагманский, представлял собой самую последнюю модель родианской космонавигации. Он полностью олицетворял военный дух Тирании.
— Я пришел, чтобы кое-что рассказать вам, — вновь начал Хенрик. — Сегодня я отправил на Родию обращение к своему народу. Я сообщил в нем, что со мной все в порядке и что скоро моя дочь будет в безопасности.
— Хорошо, — одобрил Аратап. Для него это не было новостью. Он сам писал это обращение, поскольку для Хенрика это оказалось непосильной задачей. Аратап почувствовал жалость к этому человеку, деградировавшему на глазах.
— Мой народ, — продолжал Хенрик, — очень обеспокоен этим похищением. Думаю, мне следует предпринять некоторые действия в этой связи. Народ должен понимать, что сила все еще в руках Хенриадов.
Последние слова он произнес торжественным тоном.
— Думаю, вы правы.
— Враг еще не скрылся от нас?
— Нет, Правитель, враг находится там, где и раньше, неподалеку от Линганы.
— До сих пор? Я помню, что хотел вам сказать. Это очень важно, Представитель. Я должен кое-что рассказать вам. На борту зреет заговор. Я раскрыл его. Мы должны быстро действовать. Заговор...
Он заговорил шепотом.
Аратапа охватило безразличие. К бедному идиоту нужно относиться снисходительно, но сколько же можно тратить на него времени?
— Никакого заговора, Правитель. Наши люди верны и преданны. Кто-то сбил вас с толку. Вы устали.
— Нет-нет. — Хенрик отбросил руку Аратапа, которую тот положил ему на плечо. — Где мы?
— Как это «где»?
— Я имею в виду корабль. На смотровом экране вокруг нас нет звезд. Мы в глубинах космоса. Вы это знаете?
— В самом деле?
— Где-то рядом Лингана. Знаете ли вы об этом?
— Да, в двух световых годах от нас.
— Ах-ах-ах! Представитель, нас никто не слышит? Вы уверены? — Он придвинулся вплотную к Аратапу. — Откуда мы можем знать, что враг находится возле Линганы? Он слишком далеко, чтобы его можно было обнаружить. Нас дезинформируют, а это означает заговор.
Человек, конечно, может считаться сумасшедшим, но это, черт возьми, хорошая мысль! Аратап сказал:
— Это могут знать инженеры, и вовсе не обязательно знать это гражданским лицам.
— Но как Глава экспедиции я должен знать это! Ведь я ее Глава? — Он пристально взглянул на Аратапа. — Мне кажется, майор Андрос не всегда выполняет мои указания. Конечно, я редко приказываю ему. Было бы странно приказывать тиранийскому офицеру. Но я должен найти мою дочь. Ее зовут Артемида. Ее украли у меня, и я приложу все силы, чтобы вернуть дочь. Поэтому я должен все знать. В частности, я должен знать, почему мы решили, что враг находится вблизи Линганы. Ведь там должна быть и моя дочь. Вы знаете мою дочь? Ее зовут Артемида.
Он еще раз пристально взглянул на Представителя. Потом, смутившись, пробормотал:
— Прошу прощения.
У Аратапа перехватило дыхание. Трудно было поверить, что у стоявшего перед ним идиота сохранились хоть какие-нибудь отцовские чувства. Он мягко сказал:
— Я попытаюсь объяснить. Вам
