пронзил моё тело.
Через десяток фрикций меня снова вынесло на вершину возбуждения. Я вонзила ногти в его ягодицы и тянула на себя, требовала глубже, быстрей, резче, что-то бормотала и стонала, кусая то свои губы, то его плечо. Мы слились в оргазме, одном на двоих, моя вагина выдоила его член досуха, до последней капли, до последнего мучительного и блаженного содрогания. Он упал на меня, тяжело дыша, с бешено бьющимся сердцем.
Спустя вечность я разжала объятия.
Кирилл перекатился на спину.
И тут Димка наклонился ко мне и поцеловал горячими сухими губами. А я и забыла про него! Знала, что он рядом, чувствовала его присутствие, но не думала о нём. Всю себя отдала Кириллу, а теперь мне стало стыдно. Я ответила на поцелуй мужа, вложив в него столько тепла и нежности, сколько могла.
Он был раздет — когда только успел? И предельно возбуждён. Никакая виагра ему не понадобилась.
— Ты не против? — спросил он, ложась на меня и покрывая лицо быстрыми, словно украденными поцелуями.
Я раздвинула ноги.
— Блядь, — тихо выматерился Кирилл.
Он попытался малодушно сбежать, но я поймала его за руку и сжала пальцы.
— Не уходи, — попросила я, глядя в голубые смятенные глаза.
Ведь мы же договаривались. Ведь ради этого всё и затевалось. Просто потрахаться один на один мы могли бы в любое другое время — вернее, не могли, потому что я не планировала изменять мужу и не хотела, чтобы Кирилл изменял Зое. Тем более со мной! Смысл этой встречи — заняться сексом втроём, чтобы проверить Диму. Пока что он вёл себя максимально корректно, в отличие от Кирилла, который демонстрировал замашки собственника и ненасытного хищника.
Правда, он предупреждал.
Это было его условие — делать со мной всё, что ему захочется.
— Хорошо, я буду с тобой, — сказал Кирилл. — Если ты настаиваешь.
В его тоне прозвучало что-то такое, что меня тронуло. Как будто он соглашался на нечто крайне неприятное ради моей прихоти. На то, что причинит ему боль, но он вытерпит её, если я попрошу. Я оценила его самоотверженность.
— Да, я настаиваю, — ответила я, и Кирилл придвинулся ближе, переплёл свои пальцы с моими.
Димка вошёл в меня — мягко, привычно и очень легко, потому что внутри было полно спермы. Она хлюпала и вытекала наружу при каждом толчке. Всё это ощущалось как бесстыдство, извращение и порок, но почему-то неимоверно возбуждало. Меня уносило на новый виток наслаждения, и я ничего не могла с этим поделать. Я даже не понимала, что меня заводило больше: секс с мужем, которого я так долго ждала, или крепкие длинные пальцы чужого мужчины, сжимавшие мою руку. Трахаться с Димкой, переплетя пальцы с Кириллом Олеговичем Ярцевым, — о-о-о, от этой мысли по телу пробегало электричество, мышцы матки и влагалища сладко заныли в приближении нового оргазма, и я начала постанывать. Я знала, что кончу ещё раз, — третий за сегодняшний вечер, — и Кириллу придётся с этим смириться.
Он не хотел делить меня ни с кем, он хотел присвоить все мои оргазмы, но я собой уже не владела. Я повернула голову и потянулась к его припухшим губам. Если он рядом, то пусть тоже поучаствует в процессе. У нас ведь секс втроём, а не по очереди.
Кирилл припал к моему рту и целовал, словно пил воду из родника в жаркий полдень, — жадно, взахлёб, вкусно причмокивая. А потом внезапно положил руку на мою промежность и начал массировать. Я заорала от острого пронизывающего удовольствия, Кирилл слизал и выпил мои крики, смял губы, сжал чуткими пальцами затвердевший клитор и потянул его легонько, но уверенно — и я взорвалась, ослепительно и бесконтрольно. Меня трясло и выгибало от кайфа, а Кирилл продолжал ласкать и целовать, а Димка продолжал меня трахать, всё сильнее, быстрее и беспощаднее.
Он застонал в голос, когда приблизился к черте. Я открыла глаза и посмотрела в лицо мужа — оно было прекрасным и одухотворённым. И немного искажённым от страсти. Он сделал несколько резких толчков и замер, изливаясь в глубине моего тела.
Именно о таком сексе с ним я и мечтала все эти месяцы.
За исключением одной маленькой детали.
Димка смотрел не на меня, а на Кирилла. Как будто его он мысленно трахал, а не меня. Такого мне и в страшном сне не могло присниться.
Закружилась голова, накатила душная слабость с металлическим привкусом во рту. Я выползла из-под разгорячённого тела мужа и, пошатываясь, направилась в ванную. Села голым задом на холодный бортик, борясь с дурнотой. Опустила голову, волосы свесились до коленей спутанными прядями.
Это оно? Дима открылся? Выдал себя? Прокололся?
Он гей?
Желудок сжался, словно меня сейчас стошнит.
Дверь открылась, кто-то зашёл. Из-под завесы волос я видела только ступни. Размер не Димкин, заметно больше, и форма пальцев другая. Кирилл.
Он присел передо мной, убрал волосы с лица:
— Что случилось, Маша? Тебе плохо? Воды принести?
Я взглянула на него:
— Он… — из горла вырвался всхлип, и я сглотнула. — Во время секса Дима смотрел на тебя, а не на меня.
— Я не заметил.
— У тебя глаза были закрыты.
Навернулись непрошенные слёзы.
— Ну что ты? Машуль-Машуль, — забеспокоился Кирилл.
Вытащил из коробки бумажную салфетку и вложил мне в руку:
— Ты же понимаешь, он мог смотреть на меня по разным причинам. Не обязательно же…
— Нет, он по-особенному смотрел! — возразила я. — Не знаю, как описать… Помнишь, ты говорил, что различаешь такие взгляды? Что тебе приходилось сталкиваться? Тогда я тебе не поверила, но теперь убедилась — это и правда что-то особенное. Как будто голодный человек зашёл в продуктовый магазин, а денег у него нет… На меня он никогда так не смотрел. Господи, как больно…
— Тихо-тихо-тихо, — он обнял меня, поглаживая по спине.
Мы оба были голыми, но объятие получилось целомудренным. Как у брата и сестры.
— Да, я помню, что говорил, но никаких доказательств у меня нет. Возможно, я ошибся…
Он утешал меня так фальшиво. Совсем не умел врать. Почувствовав мою дрожь, он подал один из халатов, висевших на плечиках около душевой кабины. Распечатал белые махровые тапочки и надел мне на ноги. Его забота вызывала желание разрыдаться. Он сидел на корточках и смотрел на меня снизу вверх — именно тем взглядом, каким и должен смотреть мужчина на любимую женщину. Разница с Димой была наглядной и колоссальной.
Я провела пальцами по мягкой отросшей щетине:
— Спасибо, Кирилл.
— За что?
— За то, что возишься со мной. За твою доброту.
— Маша, ты знаешь, как я к тебе отношусь.
Я ничего не ответила.
