- Я расскажу, - мрачно пообещал я Жермен. - Николь узнает правду. И сейчас же.
Но Жермен было не до того, чтобы вникать в смысл моих слов, даже если она и поняла их. Жермен подступила к дочери, но Николь снова увернулась и повисла на моей руке.
- Ах так! - Жермен скривилась в бессильной ярости. - Я вижу, вы уже сговорились. Можешь оставаться здесь. Но помни, тогда мой дом будет закрыт для тебя, - она повернулась к двери. Я оставил Николь, подскочил к двери первым. Надо задержать ее до прихода Антуана. Так просто ты не уйдешь, Жермен! Сейчас ты узнаешь такое!..
Жермен остановилась, с недоумением смотря на меня.
- Одну минуту, мадам, - неудержимо начал я, доставая бумажник. - Вот! Взгляните на это. - Я поднес карточку к ее лицу. - Жермен Марке делала визит в Марш-ан-Фамен. Вы надеялись, мадам, что мы не найдем Альфреда. Но мы его нашли.
Жермен продолжала смотреть на меня с гордым недоумением, но, видно, то, что было написано на моем лице, говорило ей больше, чем мои слова. Она поняла! Лицо ее сделалось жалким и старым.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - пробормотала она, стараясь сохранить остатки своей надменности.
- Ты ездила в Марш? Зачем? - удивилась Николь.
- Сейчас вы поймете, мадам. И ты, Николь, узнаешь то, что хотела узнать. Здесь все написано. Сезам, откройся! - Я поднял карточку над головой и клятвенно произнес: - Отец писал это перед смертью. Понимаете? Борис писал про Жермен. Небольшой "презент" пур мадам, для вас, Жермен. Но он стоит многого. Больше двадцати лет об этом никто не знал, теперь мертвый Альфред передал мне карточку, и завтра об этом узнает вся Бельгия. Здесь написано все!
Николь бросилась ко мне:
- Там написано про меня, да?
- Сейчас я все скажу, - торопился я. - Сначала я хотел проверить и уточнить, но раз она отрекается, я скажу сам. Вот что отец написал: "Жермен Марке предательница", - я с наслаждением бросал слова в ее испуганно окаменевшее лицо. - А, вы не понимаете? Но я могу сказать и так, что вы поймете... Сейчас вы узнаете, сейчас. Диксионер, сестренка? - Николь с готовностью схватила словарь, наши руки неловко столкнулись, и словарь выпал, завалившись под стол. Я нырнул за ним, судорожно листал страницы, стоя на коленях, потому что у меня уже не оставалось времени. Боже, сколько слов придумали люди, чтобы оградить себя от правды. А мне необходимо одно-единственное слово, только оно и существует на свете: предчувствие, не то, предсказание, предикат, предбанник, не то, не то, кто же мог знать, что мне придется учить такие слова, вот оно - предать!
Но в словаре уже не стало нужды. Дверь распахнулась, в комнату вошел Антуан, из-за его спины выглядывало любопытствующее лицо Ивана. Я так увлекся, что даже не слышал, как подъехала машина. Тем лучше - сейчас при них скажу.
Антуан с удивлением поздоровался с Жермен. Та несколько смутилась, но все же попыталась ответить с достоинством. Николь сделала реверанс.
Иван уставился на меня:
- Что ты делаешь под столом?
- Ищу справедливость, Иван, - отвечал я сконфуженно. - Но ее не оказалось и там. Это Николь, познакомьтесь.
Николь улыбнулась и снова сделала кокетливый реверанс перед Иваном.
- Привез к себе свою бельгийскую невесту? - неуклюже пошутил Иван.
- На большее твоя фантазия не способна? Сейчас все узнаешь. Читай! - я протянул ему карточку.
Но Иван и бровью не повел.
- Слышал от Антуана, - бросил он, - это надо еще проверять.
Антуан уже безмятежно разговаривал с женщинами, изредка бросая на меня пытливые взгляды.
- Внимание. Атансьон, - выкликнул я устало. - Кончайте разводить китайские церемонии, мы не на королевском приеме. У нас есть дела поважнее. Иван, сейчас же скажи Николь, что ее мать предала нашего отца и виновна в его смерти.
- Почему ты говоришь "нашего отца"? - удивился Иван. - Я не могу так переводить.
- Да разве в этом дело? - я лишь рукой потерянно махнул. - Неужто ты не понимаешь: предала, предала. Вот она перед тобой сидит.
- Ты говоришь серьезные слова, - настаивал Иван. - Я хочу переводить точно. Так я только помешаю своей родине.
Николь смотрела на меня с тревогой и надеждой, пытаясь понять наш разговор. Я нагнулся, поднял словарь, который так и остался лежать раскрытым, и захлопнул его.
- Ну разумеется, Иван, - только и сказал я. - Не бойся! Моя родина выдержит, когда узнает, что Николь мне сестра. Ля соёр. Или тебе по-китайски сказать, чтобы ты понял?
- Николь ля соёр, - подтвердила Николь.
- Сейчас я проверю, - Иван невозмутимо отвернулся от меня и перешел на французский.
Разговором правил Антуан: удерживал порывающегося Ивана, терпеливо втолковывал, обращаясь к Жермен, мягко улыбался Николь. Мне он сделал выразительный жест, призывая к терпению. Жермен, конечно, темнила. Антуан внимательно слушал. Николь не верила матери и порывалась вмешаться. Даже Сюзанна, расставив посуду, молвила слово, пытаясь убедить Жермен. Иван сокрушенно качал головой.
А Жермен все отрицала.
- Кончай, Иван, - перебил я, не выдержав. - Брат, сестра - сейчас это дело десятое. Ты лучше записку прочти: пусть она узнает, кто она есть. Только ты Николь это скажи, а я на них посмотрю, на обеих.
- Я не могу так для тебя переводить, - настаивал Иван.
- Ты на кого работаешь? - я изумился. - На них или на свою родину ты работаешь? Здесь же черным по белому написано...
Жермен замолчала и слушала наш разговор.
- Ты не знаешь ихних законов, - ответил Иван. - Если ты скажешь, и это будет неправда, Жермен будет писать на тебя в суд. Она сделает тебе сатисфаксьон и спрячет тебя в тюрьму.
Я невесело усмехнулся:
- Хорошие перспективочки ты мне сулишь, о Иван, закованный в капиталистические цепи. То сватаешь меня хозяином бистро, то в тюрьму запрятать грозишь. Давай, Иван, трудись. А то, что отец здесь написал, тебе плевать, это же не твой отец.
- А как попала визитная карта к Альфреду, ты знаешь?
- Спроси что-нибудь полегче. Альфред сам и взял ее у отца, когда тот был убит.
- Напрасно ты так рассуждаешь, - желчно произнес Иван. - А где та карта лежала?
- Один-ноль в твою пользу, Иван, - льстиво признался я. - Гордись, Шульга. Нашел конверт на полу кабины? Ты крупный следопыт. - Николь подошла ко мне и стала за спиной. Я облегченно взял ее руку. - Не тревожься за меня, сестренка, кажется, мы обойдемся без сатисфакции.
- Пожалуйста, мы от тебя ничего не скрываем, - с торжеством продолжал Иван. - Конверт нашел Антуан. Он не будет его прятать от тебя.
- Остается взглянуть на штемпель. Значит, ты считаешь...
- Я с вами не ездил, - уязвленно перебил Иван. - Это Антуан так считает. А я с ним лишь говорил, когда мы сюда ехали.
Антуан достал из пиджака конверт. Штемпель в самом деле поблек от времени, но разобрать его все же можно было. Я вгляделся: 15 марта 1947 года. В какой же шкатулке почти два года беспросветно таилась отцовская записка? И как стремительно она выскочила на свет - через два дня после смерти Альфреда.
Подходящую загадку задал мне Антуан.
- Что это за конверт? - спросила Николь, настороженно отступая от меня. - Ты что-то скрываешь от меня? Я должна знать.
- Сейчас Антуан тебе все объяснит. Слушай его, Николетт.
Жермен уже не хорохорилась и сидела притихнув. Она поняла: происходит нечто серьезное, и она имеет к этому прямое отношение.
Антуан начал. Иван великодушно переводил на своем языке:
- Эту карту писал Борис, но попала она в чужой адрес. Помнишь, Антуан говорил на мосту, что у Бориса все карманы были вывернуты. Значит, кто-то обшарил Бориса, когда тот был уже мертвый. Антуан не думает, что это был Альфред, карточка два года лежала в чужих руках. Но вот Альфреда не стало, и через два дня послали карточку на его убитое имя. Конверт был послан из Ла-Роша, тут и штемпель отеля есть. Кто же послал этот конверт? Тот, кто шарил отца, владел карточкой и убил Альфреда. Это был один и тот же человек. Он думал, что власти или друзья Альфреда начнут искать автора этой пули, и потому хотел сделать так, чтобы не быть на следу у искателей.
- Замести следы он должен был, это верно, - машинально поправил я. - О вывернутых карманах я и сам думал.
- Кроме того, Антуан говорит, что в синей тетради написано, кто стрелял в Альфреда первый раз, когда он ездил к Матье Ру.
- Еще бы. Синяя тетрадь молчать не будет, - я воодушевился. - Кто же это? Я же не мог без вас прочитать тетради...
- Надо мне самому почитать, - объявил Иван. - Пока Антуан видел там только буквы, как это сказать?
- Инициалы.
- Да, те самые твои инициалы, которые ты нашел на ноже и на дереве: "М" и "R". А потом тот человек их переменил. Но Антуан думает, может, Альфред написал хотя бы его имя.
- Значит, тетрадь зашифрована? Интересный винегрет, - насмешливо начал я. - Какие вы все великие конспираторы: пароли, клички, шифр. Как я могу работать в таких условиях? Вот они, ваши распрекрасные законы! Отряд был предан, а предателя нет. Но ведь только три человека знали, что "кабаны" пойдут на мост: Альфред, отец и Жермен. Опять мы вернулись к нашим баранам. Выходит, если Жермен тут ни при чем, они сами себя предали. Сами пошли к немцам и сказали: в среду мы нападем на мост через Амбле, встречайте нас. Рандеву назначаем вам на двенадцать ноль-ноль. Так, что ли, было на мосту? Снова ты, Иван, путаешь все мои карты. Никакого сладу с тобой нет.
