- Да, это Мишель, - подтвердила Жермен.
Отец продолжал улыбаться, и предатель стоял рядом, положив руку на его плечо. Оглянись, отец, погаси улыбку. Иуда рядом с тобой, неужто ты не чувствуешь дрожи его руки, не видишь затаенное предательство в его глазах? Но отец застыл недвижно, и улыбка не сходит с лица. Таким он навсегда останется.
- Я буду искать предателя вместе с вами, - отважно заявила Николь. Ведь Борис - мой отец. Пепел Клааса стучит в мое сердце.
Я с тоской сжал ее руку.
ГЛАВА 19
- Тут опять эти закорючки, - лепетал Иван, - я забыл, как их переводить.
- Кавычки, знак прямой речи, - пытаюсь втолковать ему, но он глядит на меня вопрошающими глазами. - Значит, отсюда начинается прямая речь. Кто там говорит: Альфред или Виль?
Антуан заглядывает в тетрадь.
- Это Виль говорит. Они тогда поспорили и разошлись.
- Ладно, Иван. Пусть Антуан забирает тетрадь и сам читает, а потом расскажет своими словами.
Закуриваю. Второй час ночи. Иван почти на каждой фразе спотыкается, но упрямо стоит на своем. Наконец на закорючках он сдается, уступает тетрадь Антуану.
- Перекур с дремотой, - объявляю я. - Поговорим за жизнь. Ты не должен переутомляться, Иван: родина ждет от тебя новых свершений.
- Моя Тереза тоже плохо знает грамоту, - вздыхает Иван, - в войну она училась мало. Но для Мари мы сделали хорошее образование. Мари обучалась в свободной системе, за такую школу приходилось платить много денег.
- Зять-то чем занимается?
- Он учится фотографическому делу. Но он еще молод. Я говорил им: не надо делать детей. Мари познакомилась с ним на ярмарке. Клод проживает в Льеже и часто оставался ночевать у нас в доме. Мы с Терезой ложились спать в средней спальне, чтобы они не могли бегать друг к другу.
- Проспал ты, Иван, - посмеиваюсь я.
- Да, я проспал своего внука, пришлось вести их к кюре.
Я отправился на кухню, чтобы сварить кофе покрепче. Выпили кофейку, опять пообщались с Иваном.
Наконец Антуан захлопнул тетрадь и дал резюме. Не очень-то веселым оказалось оно. Альфред Меланже не выдержал напряжения поединка, растянувшегося больше чем на два года: заболел и попал в лапы к Мишелю. Тот чисто сработал. Еще до убийства Альфреда переменил имя и сделался П.Д. Даже болезнью Альфреда сумел он воспользоваться: маячил перед ним и уходил. А потом простучала та очередь, прошившая ветровое стекло. Отныне Щеголь был уверен в своей безнаказанности: не осталось ни одного живого свидетеля его преступления.
Зато мы получили уравнение с двумя неизвестными: Мишель R. = П.Дамере, кличка Щеголь. Это и есть единственная наша ниточка, такая тонкая, что ее даже потянуть боязно, того гляди оборвется. То он в Монсе, этот вездесущий Щеголь, то в Намюре, то в Генте, ищи-свищи по всей Бельгии. Ни имени, ни адреса, ни знака. Альфред Меланже боялся довериться до конца даже бумаге, и тайна ушла вместе с ним. Правда, можно поехать в Намюр или Монс, чтобы попробовать там раскопать, какой такой П.Д. покупал и продавал отели вскоре после войны: в нотариальных конторах могут сохраниться записи, но это тоже дело затяжное.
Последняя остается зацепка: "Остелла" - предсмертный клич Альфреда Меланже. Случайно ли это вырвалось в полубредовом беспамятстве, или то был пророческий вскрик отчаявшегося сердца?
Утро вечера мудренее. Иван поехал домой, мы с Антуаном разошлись по спальням. Тот поспал всего три часа и помчался к своей цистерне. Я встал с неясной головой, побежал к роднику. Распавшиеся камни тайно поблескивали в воде, ничто не могло потревожить их ломчатого покоя.
Я побежал обратно, хватая с кустов ежевику. Факты нужны мне, достоверные факты, а их как раз и не было. Зато загадок сколько хочешь надавала синяя тетрадь: Лошадиная скала, дом в горах, еще один "кабан" по кличке Буханка - откуда он взялся? И снова путается под ногами полковник Виль - на кой черт он мне сдался вместе с его Веллингтон-стритом? Тени обступают меня, сплошные тени, и с каждым разом их становится все больше.
Как же все было? Мишель сделал вид, будто ушел на охоту, и передал план операции немцам. Но мотив, каков мотив предательства? Только он может сцепить добытые факты, соединить распавшиеся камни.
Бегу по открытой дороге, и дальние холмы влекут меня. Он где-то там бродит. Он предал, убил, но совесть его не терзает, он крепко спит, исполнив свой предательский мотив, и голоса им убиенных не тревожат его по ночам. Живой и невредимый, преуспевающий, жуирующий, самодовольный, лгущий, обжирающийся, произносящий речи, попивающий "клико" - так и останется, если я не найду его и не совершу свой суд. А я сам на бобах сижу.
Сюзанна домовито распоряжалась у очага, бросая на меня соболезнующие взгляды. Я подмигнул ей: ничего, Сюзи, как-нибудь выкрутимся. Начнем с "Остеллы" и выкрутимся.
Для начала подведем все же предварительные итоги. След на Жермен оказался ложным, зато он привел меня к Николетт. Но кто же указывал мне на этот след? Отец и черный монах. Отец обманулся, черный монах - навряд ли. Значит, мы имеем и кое-какие положительные выводы даже из ложного следа. Синяя тетрадь также отметает подозрения на Жермен. Но по-прежнему главным остается вопрос: находился ли предатель среди "кабанов" или надо искать его дальше? Тетрадь отвечает на этот вопрос довольно туманно, но все же след прощупать можно. И ошибка отца, если он сам писал записку, имеет свои основания.
Жермен, Матье Ру, Мариенвальд - все имена, начертанные было на белом камне, отпали. Впрочем, не совсем: черного монаха мы пока подержим в резерве. И новое возникло имя: Мишель R. = П.Д., пока оно еще не расшифровано. Но монах-то явно связан с этим человеком, пусть не сейчас, так в прошлом, иначе зачем было ему наговаривать на Жермен? Куда-то выведет новый след? На "Остеллу"?.. Или он опять окажется пустым? Но нет пока иной нити.
Сюзанна взяла плетеную корзину, спустилась в погреб. Резко прозвучал телефонный звонок, перебив мои разбегающиеся мысли. Я даже вздрогнул от его внезапной тревожности - что сулит этот ранний звонок?
Телефон залился снова. Я один на один с телефоном. Третий звонок. Сейчас на том конце провода положат трубку, и я никогда не узнаю, что хотел сказать неуслышанный голос.
- Это дом Форетье? - спросила по-французски женщина, я тотчас узнал ее.
- Бонжур, Любовь Петровна, - отвечал я бодро, она-то никогда не узнает о моей печали.
- Как поживаете, Виктор? - голос ее не обещал ничего доброго.
- Гран мерси, Любовь Петровна. У нас, как говорится, полный манифик, Антуан на работе, мы только что позавтракали с Сюзанной. Жду Ивана и Луи. Президент обещал позвонить. - Все ей доложил, пусть возрадуется.
- А сегодняшнюю газету вы читали? - с наслаждением спросила она.
Так вот оно что - еще и газета! Вариант не из худших, но и радости от него ждать не приходится.
- Ах, Любовь Петровна. Я так тоскую здесь без газет. Где моя родная "Комсомолка"? Слышали про такую? Иван обещал привезти из Льежа, говорят, там есть магазин, где продаются московские газеты. А что же пишут в ваших газетах? - поддел я ее.
- Я и сама-то еще не читала, - продолжала она злорадной скороговоркой. - Муж позвонил с работы и сообщил: очень интересная заметка про вас. Вот я и решила телефонировать.
- Мерси, Любовь Петровна, мы непременно вам сообщим, что там написано. Может, вы с Сюзанной хотите поговорить, она на минутку отлучилась, но я могу позвать.
- Я к вам, пожалуй, загляну. Буду сегодня в ваших краях.
Я тут же подхватил:
- Непременно приезжайте, Любовь Петровна. Мне крайне необходим ваш совет. Я имею в виду барона Мариенвальда? Как вы думаете, ему можно довериться?
- Он вполне солидный человек. Я связана с ним контрактом.
- Да, да, он говорил мне. Ведь вы же и сказали ему о моем приезде?! Он произвел на меня самое благоприятное впечатление.
- Этот скряга угощал вас! - теперь она была удивлена бесконечно. Но я-то уже не удивлялся. - Мне показалось, что он был весьма озабочен, когда я ему сказала, что вы приезжаете к нам.
- Ну зачем же так, Любовь Петровна? Вы же сами сказали, что он лоялен. Он был искренне рад встретиться с соотечественником. Сообщил мне массу интересных вещей. Шерше ля фам, - поведал он мне. Кстати, ведь это вы рассказали московскому корреспонденту про Жермен? Там, в Ромушане, еще весной. Наверное, он, этот фон-барон, и доложил вам про темную историю?..
- А про то, как он дерет с меня три шкуры, он вам не докладывал? - она уже завелась, я только посмеивался.
- Об этом речь как-то не заходила. Приезжайте к нам, с удовольствием вас послушаю. Вы ведь все тут знаете, Любовь Петровна, все темные истории. Кто такой Щеголь - не слышали?
- Что еще за Щеголь? Я могу показать вам свои материалы...
Но я уже не слушал и скоро положил трубку. Не знает она про Щеголя, слухи только собирает. Вот и про газету сообщила. Итак, газета. Нетрудно представить, что они там изобразили. Я прошел в гостиную и увидел газету на телевизоре, куда Сюзанна положила ее, на развертывая.
