Теплица
Время шло, а вышеозначенного богатея найти не удавалось. Как и в незабвенные времена поисков места работы, я написал и разослал сотни писем в банки, инвестиционные фонды и лично людям - известным спонсорам высокотехнологических проектов. Тем временем Леонард через своих знакомых "бейтаровцев" и "ликудников" пытался выйти на чиновников в министерствах промышленности и науки, который могли бы вывести на нужных людей в мире большого электронного бизнеса. Результат - ноль! На сотни писем я получил десятки ответов - вежливых и никого ни к чему не обязывающих. Леонарду же популярно растолковали, что богатые люди больше заинтересованы в биржевых спекуляциях, чем в финансировании разработок научных идей. Как можно проверить ученого? А если мы врем? Тогда личные денежки ухнут в никуда. А этого богатые люди допустить никак не могут. Вот если бы у нас на руках был работающий прибор, или даже его лабораторная модель - альфа-сайт, тогда фонды и крупные фирмы стали бы разговаривать с нами совсем по-другому... Это-то я понимал, что - по-другому! Именно в этом случае у авторов разработки можно быстро и безболезненно разом все отобрать! Нет уж, господа, не дождетесь! Ко времени создания лабораторной модели у нас за спиной должны быть своя фирма и патент, на эту фирму записанный. Вот тогда и поговорим. (Боже, я в те времена еще верил в правила честной игры, в силу зарегистрированных патентов и подписанных договоров! Какая наивность, право!) Спустя пару месяцев мы поняли - идею изобретения продать невозможно. Идея - вообще не товар. Идей на рынке много, большинство из них - совершенно безумные. Пойди, проверь! Вот никто и не проверяет. И не доверяет. В общем-то, такое утилитарное отношение я могу и понять, и принять: сам неоднократно встречал полубезумных изобретателей, заваливающих академические институты и патентные бюро проектами вечных двигателей, антигравитаторов и даже (не поверите!) - специального порошка, который поможет быстро и эффективно избавить Россию от евреев или Израиль - от неевреев. Кстати, автора последнего изобретения я лично встречал дважды. Первый раз - еще в Кишиневе, при большевиках. Моему другу Виорелу, Ученому Секретарю Отделения Естественных Наук нашей Академии, этот проект прислали на экспертизу из местного КГБ - где, очевидно, саму постановку вопроса сочли актуальной. Тогда автора этой безумной идеи звали Игорем Григорьевичем и трудился он в Пищевом Институте инженером-технологом. Идея была признана ненаучной и, после академической экспертизы, в КГБ (с сожалением!) отказались от ее разработки. Второй же раз я встретился с тем же проектом уже здесь, в Израиле, на семинаре южного отделения Союза олим-изобретателей, куда меня пригласили за 40 шекелей прочесть лекцию о сверхпроводимости. Игоря Григорьевича теперь звали Игалем Бен-Цви. Носил он пушистые пейсы, вязаную кипу, жил в Кирьят-Арба и нигде не работал. На мой вежливый вопрос, был ли механизм реверсивности свойств замечательного порошка заложен в формулу еще тогда, когда проект подавался в компетентные органы, он ни на минуту не стушевался, а принялся топать ногами, махать руками, брызгать слюной и разоблачать меня как свинского гоя и агента российских и румынских спецслужб. В общем, как верно подметил Жванецкий, - ушел от ответа!
Возвращаясь к теме финансирования нашего изобретения, результатом всех безуспешных попыток явилось отчетливое понимание: письмами и неконкретными разговорами мы ничего не добьемся. Оставалось - либо похоронить мечту о самостоятельной фирме, так и не вкусив плодов своей изобретательности; либо самим как-то заработать стартовый капитал. И если идти первой дорогой не хотелось, то путь второй был вообще в полном тумане. Пребывая в таком вот неопределенно-пессимистическом расположении духа, я делился своими проблемами (не вдаваясь, естественно, в технические детали) с каждым встречным и поперечным. И, абсолютно закономерно, не мог пройти мимо дяди Жоры. Честно говоря, если бы я не был таким самонадеянным типом, то я начал бы не с рассылки дурацких писем, а с обстоятельного обсуждения вопроса с понимающим человеком. Это могло серьезно сэкономить силы и время. Однако, что сделано то сделано. И этот решающий, как оказалось, разговор произошел месяца на два позже, чем мог бы произойти.
Дядя Жора был моим соседом и коллегой. Обе категории - в прошедшем времени. Быть моим соседом по печально знаменитому в Беэр-Шеве району Далет, через который, из экономии, прошли многие работающие в Университете ученые-новые репатрианты, дядя Жора перестал год назад, после приобретения им уютного двухэтажного коттеджа в городишке Нетивот. А коллегой - года два назад, после того, как перешел работать руководителем проекта в научно-технологическую Теплицу, расположенную в технопарке Неватим, на севере пустыни Негев, километрах в 30 от Беэр-Шевы. До того дядя Жора работал в нашем Университете на Физфаке, слыл очень сильным теоретиком-астрофизиком, великолепно владел ивритом, читал лекции студентам и, по слухам, несмотря на свои за 50, имел хорошие шансы занять штатную должность старшего преподавателя. При этом человеком он был (и остается по сей день, дай Б-г ему здоровья!) суперсимпатичным и сверхконтактным, всегда окруженным большим количеством студентов, сотоварищей и просто прилипал, беззастенчиво эксплуатирующих его блестящие математические способности и потрясающее чувство юмора. Я тоже иногда подваливал к нему с каким-нибудь арифметическим вопросом и неизменно получал не только верный ответ, но и море удовольствия от общения с симпатичным собеседником. Надеюсь, удовольствие было взаимным. Потому-то я испытал искреннее сожаление, когда в один прекрасный день дядя Жора решил забросить свои звезды, галактики и сферы Шварцшильда к такой-то матери, распрощался со сладкой перспективой войти в штат нашего провинциального Университета и ушел в Хамаму - что есть ивритский аналог слова "теплица". (Кстати, в англоязычных рекламных проспектах эти заведения именуются уже не Теплица - "Гринхауз", а "Сайентифик Инкубэйтор" - "Научный Инкубатор". Где, по мнению авторов этого начинания, из маленьких перепелиных яичек новых идей, отложенных фундаментальной наукой, будут произрастать гордые, патриотической бело-голубой расцветки буревестники высоких технологий.) Хорошо помня неудачные попытки разместить в разнообразных Инкубаторах свои сырые проекты, к Теплицам я тогда относился скептически.
Даже не обладая большим опытом в западном бизнесе, можно было заранее предсказать, что той суммы денег, которую выделяет на каждый отдельный проект государство, может хватить в лучшем случае на технологическую проработку изобретения. Для коммерческой реализации проекта, как правило, не хватало ни средств, ни времени - ибо финансирование изначально ограничивалось тремя годами. В общем, по прошествии времени, стало ясно, что Теплицы оказались эффективными лишь в обеспечении высококвалифицированных олим рабочими местами. На какое-то время. И за это им, Теплицам, от нас, олим - низкий поклон! Лишь немногие рабочие группы из десятков Теплиц, расположенных по всей стране, за три года твердо стали на ноги и превратились (как это в идеале и предполагалось!) в небольшие самостоятельные фирмы, успешно торгующие делом мозгов и рук своих. Остальным повезло меньше: какие-то группы были задешево перекуплены крупными фирмами вместе с разработками, руками и мозгами;, а большинство - просто прекратили свою деятельность. Сотни людей снова принялись искать себе занятие. Но - уже обогащенные опытом работы в израильском Хай-Теке. Что, впрочем, тоже немало.
Узнав о решении дяди Жоры оставить Университет, я напросился к нему на серьезный разговор. Со своей кочки тихого, но надежного сидения в университетском болоте, я сделал акцент на негативные стороны последствий работы в Теплице. Как же можно рисковать возможностью получить ставку преподавателя? Дядя Жора мне резонно возражал, что полную гарантию дает только страховой полис, что ему надоели факультетские дрязги и низкая олимская зарплата и что до постоянной должности ему - как до галактики М31 в созвездии Лебедя. А годы идут, детишки растут. Хочется когда-нибудь стать богатым. Или хотя бы предпринять попытку стать. В Теплицу он идет на хорошую зарплату, да и само изобретение представляется дяде Жоре вполне реализуемым. Даже в пределах выделяемой суммы. К моему изумлению, к астрофизике его проект никакого отношения не имел, а был связан то ли с подделкой банковских билетов, то ли с защитой означенных билетов от подделки. Вот уж не предполагал, что дяде Жоре и такие идеи приходят в голову! Энциклопедист, каких сейчас мало! С собой в проект дядя Жора уводил из Университета пару-тройку хороших физиков- соавторов изобретения. Предложил подумать и мне о перспективах "болотного" сидения. Я обещал подумать. На том и разошлись. С тех пор прошло два года. Иногда мы перезванивались, иногда дядя Жора появлялся в Университете - по каким-то своим "фирменным" делам. Я знал, что дела эти идут неплохо: удалось создать работающую систему и на их фирмочку уже точат зубы всякие капиталистические гиганты - то ли бельгийцы, то ли уругвайцы. А на прошлой неделе я встретил одного из дяди-Жориных физиков - парнишку лет сорока - который мне гордо сообщил, что, начиная с послезавтра, они - не просто проект в Теплице (хотя территориально остаются сидеть на том же месте), а израильский филиал исследовательского отдела транснациональной корпорации "Септа Электроник Сюрвилланс С.А.". Со всеми втекающими и вытекающими из этого факта последствиями. Я искренне порадовался вместе с ним и решил в тот же вечер поговорить с дядей Жорой. Позитивный опыт - это именно то, чего мне тогда так не хватало!
