должно быть, эту историю его сестра все же выдумала. По крайней мере ту ее часть, где мистер Льюис использовал какие-то странные имена, совсем неправильные. Может быть, Мэгс вообще все это придумала сама и никогда даже не говорила с автором.
– Но ведь это неправильные имена, – со всей серьезностью говорит Джордж сестре – Кроме Питера, все остальные – не дети из Нарнии.
– С именами все в порядке. Просто это был первый черновик.
Мэгс пытается сдержать улыбку, но ей это не удается, и она заливается хохотом. Естественно, она заранее знала, что Джордж заметит нестыковки и усомнится в правдивости ее рассказа; она играла с ним.
Неодобрительно покачав головой, Джордж размышляет обо всем сказанном, и больше всего – о черновиках и вариантах. О том, что происхождение вселенной и персонажей не обязательно должно быть четким и ясно прослеживаемым. К тому же, история со временем может меняться, так же, как и люди.
– Выходит, – Джордж прерывает молчание, – мистер Льюис работал над историей детей, потом на время отложил ее, а потом все поменял.
– Так и есть. И снова принялся за письмо целых девять лет спустя. Он сказал, что вернулся к черновикам лишь летом 1948 года, но это уже совсем другая история. – Голос Мэгс становится тише, как будто звук медленно выцветает.
По ней видно, что она устала, но это важная часть истории, и упустить сейчас ничего нельзя.
– Всего лишь два года назад. – говорит Джордж.
Мэгс кивает.
– Ага. Думаю, как и во многих историях, в этой произошли какие-то изменения.
– А что было дальше?
– Джордж, у меня остался всего один рассказ для тебя. Разве ты не хочешь оставить его на потом?
– Не хочу!
– Что ж, тогда слушай. Мистер Льюис рассказал мне, как провел ночь на берегу реки с двумя друзьями. Ночь, которая изменила его жизнь. Сейчас нам придется вернуться на десять лет назад, но потом мы придем обратно к тому дню, когда он всерьез взялся за написание «Льва, Колдуньи и Платяного шкафа».
Пролистывая свой блокнот, Мэгс открывает последние записи. Почти все страницы уже исписаны ее почерком, чистых осталось не так много.
– Это история о том, как дружба меняет ход нашей жизни. – На секунду она замолкает, задумавшись о ком-то, прочищает горло и продолжает повествование. – Итак, мистер Льюис впервые встретился со своим лучшим другом, Рональдом Толкином, за которым впоследствии закрепилось прозвище «Толлерс», 11 мая, двадцать пять лет назад, и…
Джордж вопросительно поднимает руку.
– Толлерс… в смысле Джон Рональд Руэл Толкин?
– Да. Уверена, что да.
– Мэгс! Это же человек, который написал «Хоббита».
– Хм, ну, конечно, это вполне логично. Он еще преподает древнеанглийский язык и литературу в Мертоне.
– Ого. Ты только представь, о чем они могли беседовать.
– Это я могу представить, – отвечает Мэгс. – С легкостью.
Джордж прерывает сестру, шутливо дергая ее за прядь волос и улыбаясь.
– Так вот, – продолжает Мэгс с ухмылкой. – Однажды в платяном шкафу, не так давно…
– И неподалеку отсюда, – произносит мальчик так, словно они с сестрой вместе плетут нить повествования.
* * *
Река Чаруэлл стремительно проносилась мимо, и, подобно вечеру, перетекающему в ночь, воды ее сливалась с водами Темзы. Джек и еще двое мужчин шли по дорожке за Магдален-колледж, и трость Джека отстукивала привычный для него ритм: тук-тук-взмах, тук-тук-взмах. Осень окрасила березы в золото и багрянец. Опавшие листья шелестели под ботинками, а другие упорно цеплялись за почти голые ветки.
Джек прогуливался с Толлерсом и лектором из Рединга, которого звали Хьюго Дайсон. Беседуя, мужчины склоняли друг к другу головы, останавливаясь тут и там всякий раз, когда звучал какой-то важный аргумент.
До дорожки, названной «Тропа Эддисон», можно добраться только по каменному арочному мосту через реку Чаруэлл. И вот трое друзей обходили маленький островок по грунтовой дорожке, с обеих сторон заросшей травой. Величественные деревья с корнями, одновременно прорастающими глубоко в землю и пытающимися как будто вырваться из нее наружу, выглядели так, будто еще чуть-чуть – и они перешагнут через реку и окажутся в поле лиловых цветов.
Хотя товарищи оживленно беседовали, Джек шел так быстро, что они за ним еле поспевали. Затем он резко остановился и указал на какой-то куст. Двое других мужчин посмотрели в сторону, куда указывал Джек.
– Клянусь Юпитером! – почти выкрикнул он, и его громкий голос эхом разнесся среди деревьев. – А я-то все гадал, где я ее оставил!
Там, на плоском низеньком грабовом кусте, рядом с плакучей березой, покоилась коричневая рыбацкая шляпа из грубой шерсти, на полях которой собралась лужица воды, и в этой воде отражался розовый закат. Он поднял шляпу, встряхнул, дважды выбил о брюки и надел ее, мокрую и обвисшую, себе на голову, – а затем продолжил разговор как ни в чем не бывало.
Толлерс и Дайсон переглянулись и понимающе улыбнулись, оба в восторге от эксцентричных выходок друга. Когда беседа продолжилась, голос Толлерса зазвучал высоко над ветвями деревьев.
– Ты, друг мой, свято веришь в важность мифа, равно как я и Хьюго.
Джек постукивал тростью по мягкой земле. Мимо проплывала молодая пара, совершавшая вечернюю прогулку на плоскодонной лодочке.
– Верить в важность чего-то и верить в фактическую достоверность этого чего-то – разные вещи. В мифе кроется сила. Миф придает истории смысл. Миф ведет нас за собой, направляет. Мифы поражают и поражают глубоко. Мифы осуществляют сильнейшее воздействие на нашу, человеческую, психику. Но это все еще не то же самое, что достоверность. Все мы это понимаем. Каждый из нас изучал северную мифологию, кельтов и Библию.
Эта конкретная тема для дискуссий занимала джентльменов уже довольно долгое время. Они обсуждали правдивость жизнеописания Христа и реальную историю христианства. Джек был атеистом, как и его учитель, мистер Керкпатрик, и активно спорил с двумя своими дорогими друзьями. Он знал об их ревностном католичестве, но их дружба не требовала того, чтобы они всегда и во всем обязательно соглашались друг с другом.
Когда они впервые встретились с Толлерсом, Джек уже с головой был погружен в мифологию. И Толлерс пригласил Джека присоединиться к «Кольбитар», частному клубу, где читали скандинавские тексты в оригинале, на древнеисландском языке. И Джек выучил древнеисландский только для того, чтобы вступить в клуб. Хьюго тоже был членом этого небольшого закрытого сообщества. Кроме того, все трое входили также в кружок Инклингов. Так что эта дискуссия у реки, хотя бы она и началась всего час назад, уже который год продолжалась в разных формах.
Толлерс остановился.
– Джек, миф может быть истиной на более, чем одном уровне.
– Бесспорно, –
