- Хочешь, я туда поеду? - спросила Николь, морща лоб и стараясь вникнуть в смысл того, что я говорил. - Это далеко? И что я должна там делать? Ты хочешь передать записочку своей Терезе? - И губы надула. - Когда ты должен уезжать?
- Какова сестренка! Ты задала решающий вопрос. У меня совсем из головы выскочило. Сегодня у нас вторник, седьмой день в Бельгии. Значит, через два дня я должен тю-тю. Вот это номер. Вылет в десять двадцать, но надо приехать раньше. Что же в итоге? Четверг отпадает, у меня меньше двух дней. Негусто.
- Разве ты не можешь продлить визу? - удивилась Николь. - Я не хочу, чтобы ты так быстро уезжал от меня, - и снова губы надула, она вся была переполнена своими новыми ощущениями.
- Визу продлить - нехитрое дело. Но я же на десять дней оформился на работе за свой счет. Кто думал, что тут такая каша заварится? Приехал на могилу отца, чтобы дальше было жить спокойнее, а оно вон как обернулось. В экипаж я должен вовремя явиться, меня ребята ждут.
- Что такое экипаж? - переспросила Николь.
- То же, что у вас. Экипаж - это моя семья. Это уже по-нашему.
- Ты знаешь, - продолжала Николь, у нее были свои проблемы, - сегодня утром я назвала его, как всегда, папа. И я почувствовала, что мне стало трудно. Отчего это? Ведь Ив с самого начала знал, что я не его дочь. Но я ни разу не почувствовала этого. Как он расцвел утром, когда я сказала: "Папа". А я сказала и покраснела потому, что почувствовала в своих словах ложь. Как трудно мне вдруг стало! Ты должен все-таки рассказать мне об отце. Как бы я хотела увидеть его живого!
- И все это сделал один человек, Николь, - ответил я, теперь мы были с ней едины. - Пьер Дамере, или как его там? Нет преступления худшего, чем предательство.
- Что ты с ним сделаешь? - Николь всплеснула руками. - Неужели ты убьешь его? У нас очень строгие законы.
- А разрешать предателям разгуливать на свободе - какие на это у вас законы? Я поступлю с ним по закону своего сердца.
- Я слышала по телевизору, - сказала Сюзанна, подсаживаясь к нам, что наш парламент скоро будет обсуждать какой-то закон о военных преступниках, я не помню точно, как это называется.
- Я не слышала, - отозвалась Николь, - а я люблю телевизор.
- Срок давности об ответственности за военные преступления. Сейчас переведу со словарем.
- О, можешь не переводить, все равно я этого не пойму. Я же не интересуюсь политикой.
- Чем же ты интересуешься, позволь спросить? - я посмотрел на нее, будто впервые увидел. - Как ты вообще живешь?
- Через год я кончу институт, выйду замуж, и мы с мужем поедем по контракту в Африку или на Восток. Там мы будем хорошо зарабатывать.
- Все-таки есть программа? Но это, так сказать, для себя. А для человечества ты что собираешься сделать?
- Я буду лечить больных. Что я могу еще делать?
- И при этом хорошо зарабатывать. Да ты, я вижу, насквозь пропитана духом наживы.
- Что такое дух наживы? Разве это плохо, когда человек хорошо зарабатывает, имеет дом, машину или даже две - я тебя не понимаю.
- Естественно. Так всегда и бывает. Когда приходит пора признавать свое поражение, люди перестают понимать друг друга. Впрочем, я от тебя слишком многого требую, ты же выросла в среде буржуа. Мамочкин магазин...
- Я не люблю наш магазин, - живо перебила Николь. - Никогда не буду в нем работать.
- Отцовская кровь в тебе бушует, - я засмеялся, погладил ее руку, все-таки ты еще не совсем "загнила", сестренка.
Николь беспечально улыбалась в ответ, зная, что я говорю о ней что-то хорошее. Иван эксплуатированный возник в дверях.
- Они неправильно написали в ихних газетах, - безмятежно сообщил он с порога.
- Что же они написали неправильно? - невинно полюбопытствовал я.
- Они не имели права давать тебе такой картбланш в заголовке, отозвался суровый Иван.
- Теперь уж ничего не поделаешь, - продолжал я в том же тоне. - Прошу тебя, загляни в гостиную, там, кажется, есть небольшой сюрприз для тебя.
Иван не поверил, но все-таки заглянул. Сидя за столом, я видел его удивленное лицо перед раскрытой дверью.
- Там кто-то есть, - доложил он.
- Разве ты не узнаешь этого человека?
Николь и Сюзанна прыскали со смеху, глядя на Ивана.
- Это же старый Гастон, - наконец-то он поразился окончательно. - Что он тут делает?
- В самом деле, Иван, - откликнулся я, - что делает там старый Гастон?
- Он спит, - обрадованно догадался Иван. - И он говорил?
- Ты еще сомневаешься? Иди сюда, не мешай ему отдыхать. Сейчас ты услышишь такое, что у тебя вмиг отвалится челюсть.
Сюзанна уже накрывала на стол второй завтрак: через пять минут, показала она на часах, приедет Антуан. Я рассказывал Ивану про Гастона. Николь задумчиво листала синюю тетрадь. Иван слушал и охал. Прошло семь минут - Антуана не было. Десять минут - Сюзанна начала нервничать, вышла во двор, чтобы загодя услышать гудок машины.
Антуан опоздал на десять минут.
- Чем ты оправдаешься перед членом месткома за свое безыдейное опоздание? - встретил я его. - У нас неплохие новости, Антуан.
- У меня тоже есть новости, - невозмутимо отвечал он. - Я заезжал к монаху. Но чья это машина? - Антуан оглянулся, изучающе посмотрел на гастоновский "фольксваген".
- Этого ты никогда не узнаешь, - с торжеством продолжал я. - Ставлю сто против одного. Пари, Антуан?
- Пожалуй, я могу рискнуть одним франком, как ты думаешь, Сюзи? Антуан подошел к машине, и походка его вмиг стала кошачьей. Мы с интересом наблюдали за ним. Антуан обошел вокруг "фольксвагена", постучал носком по скатам, присел, осматривая их, привстал, провел пальцем по чистому верху, посмотрел на палец, заглянул в кабину. При этом он как бы рассуждал сам с собой, зная о том, что мы его слушаем. - Машина старого выпуска, - говорил он, - и владелец очень редко ездит на ней. Резина совсем свежая, а дата изготовления говорит о том, что ей уже пять лет. К тому же я уверен, что никогда не видел этой машины на дорогах, а номер у нее местный. Это подтверждает, что она больше стоит в сарае, чем ездит. Очевидно, владелец ее - старый человек, он не очень любовно ухаживает за ней. Кто же он? Кто мог принести в наш дом столько радости? Утром мы были убиты горем, а сейчас в доме радость. Мне думается, при этом "фольксвагене" есть еще и трактор? Антуан с усмешкой глянул на меня. Я полез в бумажник за расплатой. - Итак, это старый Гастон?
- Получай свои сто франков, - ответил я, протягивая деньги, - и отвечай, зачем ты заезжал к черному монаху?
- Я хотел показать ему синюю тетрадь: там есть кое-какие неясности, я хотел их уточнить у черного монаха.
- Как же ты опростоволосился, Антуан, - мстительно высказался я. Нашел кому показывать тетрадь.
- Да, я понял свою ошибку, - ответил он. - Но я ее не совершил. Монаха не было. Он уехал.
- Куда же?
- Может, теперь ты попробуешь угадать? - улыбнулся Антуан. - Пари? Сто против одного.
- Принято. Черный монах помчался в "Остеллу". Как это тебе нравится, мон шер Антуан?
Антуан безропотно вернул сто франков.
- Как ты узнал? - несколько удивился он при этом.
- Монах и сейчас там? - спросил я.
- Очевидно, - Антуан пожал плечами.
- Скорей в "Остеллу"! - воскликнул я в третий раз за нынешний день. Значит, и Пьер Дамере сейчас там.
- Пьер Дамере? - удивился он снова.
- Ну если ты угадаешь и это... Тысячу против одного!
- Побереги свои денежки, - лениво бросил Антуан, направляясь к дому. Это Мишель! Тут и думать нечего.
Сюзанна захлопала в ладоши. Николь состроила гримасу. А Иван, Иван-то доконал меня окончательно.
- В синей тетради написано: "П" и "Д", - молвил он. - Это и есть Пьер Дамере.
- Слушай, Виктор, - сказал Антуан, доставая из моей папки схему боя у моста, начертанную Альфредом. - Тут написано одно слово, о котором я много думал. Вчера не успел тебе сказать, а сегодня даже с товарищами советовался.
- О чем голову ломать? - беспечно отвечал я. - Уравнение решено. П.Д. это и есть Пьер Дамере.
Антуан покачал головой.
- Он говорит, что такое слово имеет разное значение, - с готовностью перевел Иван. - Оно может быть не только фамилией, но и прозванием.
- Каким таким прозванием?
- Дамере это значит дамере, так он говорит. Я не знаю, как это переводить по-нашему. Он говорит, что такое слово редко кто знает.
- Волнующе и непонятно, - засмеялся я, уплетая салат. - "Загадка Дамере", четвертая серия, сегодня и ежедневно. Как же ты решишь сию загадочку, Иван?
- Дамере это дамере, - бессмысленно твердил Шульга. - Антуан говорит, что в его диксионере нет такого слова.
- Дамере означает франт, - вставила Николь, пытаясь помочь нам разобраться в новой загадке.
- Франт? - обрадовался Иван. - Это я знаю. Такое слово я уже переводил.
- Все же это не совсем франт, а дамере, - настаивал Антуан.
- Опять ты мои карты поломал, Иван. Дай-ка папку, - я достал свой словарь, изданный в Москве, и тут все запуталось еще больше. - Дамере - это щеголь. Слышал про таких, закованный Иван?
