Падает снег - Марьяна Куприянова

Братья переглянулись и вошли на кухню плечом к плечу. Сергей и Таня представились друг другу. Мне стало намного легче. Возникло и больше не пропадало ощущение, что вокруг меня сегодня собрались люди, которым на меня не все равно и которые мне помогут.

***

– Значит, так.

Выслушав историю молча и со всей внимательностью, Сергей поднялся и стал ходить по комнате туда-сюда, заложив руки за спину и сделавшись серьезным и официальным. Был уже двенадцатый час, но никто спать не хотел – все были слишком обеспокоены и встревожены событиями сегодняшнего вечера.

– В чем суть и в чем основная проблема, мне ясно, – продолжал Громов-старший. – Представляется абсолютно очевидным, к кому нужно обращаться за помощью, и тут мой брат не просчитался, решив, что у меня найдутся нужные связи.

Сергею очень нравилось называть Леху не просто Лехой, а своим братом, как будто кто-то заново подарил ему это право, и он постоянно хотел подчеркивать то, что у него есть младший брат, с которым он давеча помирился.

– Думаю, за это дело может взяться Надежда Платоновна, – продолжил он, подумав, – юрист в нашей компании. Я уже рассказывал Вере про нее. Она отличный специалист и много раз помогала нам выиграть в тяжбах. С ней нужно только поговорить по душам, попросить ее. Она человек своевольный и с характером.

– Она сестра Комова, – сказала я Тане.

– Час от часу не легче.

– Как раз-таки легче! – воскликнул Сергей, вновь разворачиваясь и мерно шагая в обратном направлении. – Скажи-ка, Вера, в каких отношениях были твой Андреев с Комовым?

– Я… я даже не знаю… По крайней мере, никогда не слышала, чтобы они враждовали. За руку они всегда здоровались, парой слов перекидывались. А больше я и не знаю.

– Отсутствие вражды – уже хорошо, – кивнул Сергей сам себе, будто делал заметку в виртуальном блокноте. – У Андреева есть право сделать один звонок. И если он его до сих пор не потратил, то может потратить его с толком. Понимаешь, о чем я?

– Да, – обрадовалась я, но тут же поникла, – но как его на это надоумить? Меня ведь не пустят к нему. А связи с ним нет.

– Что не пустят, то верно. Однако всегда имеются обходные пути.

Я живо заинтересовалась, что еще за обходные пути, и Сергей объяснил мне. Буря эмоций закружилась в комнате, каждый хотел высказаться по поводу так называемой лазейки и перебивал другого. Наконец я заявила, не выдержав, опасно это или нет, подсудно или нет, а я этим воспользуюсь, и если никто из них даже не захочет в этом принимать участие, то я это сделаю сама. Громовы и Таня пристыженно замолчали.

– Я за, – сказал Леха.

– Я – категорически, слышишь, подруга, категорически против этого! – Таня скрестила руки на груди и демонстративно отвернула голову.

– Ну а с меня машина, – пожал плечами Сергей, улыбаясь мне. – Не считая юриста.

Все было решено, и план оказался настолько прост, что даже не нуждался в обсуждении и прояснении деталей. Одно было ясно: процент успеха составляет ровно пятьдесят процентов, так что завтра все опирается только на удачу.

Сергей вдруг, опомнившись, с довольным видом заявил, что от него ушла Юля. Встретив наши удивленные взгляды, он объяснил, что на сегодня она запланировала поход в ночной клуб, и когда позвонил Леха, она как раз прихорашивалась. Разумеется, когда Леха попросил брата приехать, Сергей, не раздумывая, начал собираться, на что Юля отреагировала слишком остро. Любительница ночных тусовок и красивой жизни поставила Сергея перед выбором: либо она, либо брат, и, разумеется, Сергей плюнул на нее и уехал сюда, не забыв сказать, чтобы она к его возвращению собрала свои вещи.

Как я поняла, для Юли, привыкшей держать мужчину под каблуком, такое резкое отношение было шоком. Рискуя потерять деньги Сергея, она опешила и хотела как-то сгладить конфликт, но Сергей вдруг почувствовал, что может обойтись и без постоянного давление каблука, который, к тому же, еще и заставляет его отказываться от родного человека, и остался непреклонен. Грамотно расставив приоритеты, Громов-старший в один вечер обрел брата и свободу от психологического гнета. Я покачала головой и сказала, что очень им горжусь. Леха, улыбаясь, по-братски ласково ударил Сергея по спине, выразив тем самым свое одобрение. Таня после этой истории подобрела и все же встала на мою сторону, сообщив братьям, что меня всегда было невозможно переубедить.

К двенадцати мы тепло распрощались, и Громовы уехали. Мы с Таней слишком устали, чтобы обсуждать всю эту груду событий и фактов, навалившихся за один вечер, и поэтому молча качали головами, встречаясь взглядами.

Перед сном было тяжело, но едва я вспоминала Громовых и то, как они обнимались на пороге, сразу легчало. Я почти не спала, постоянно размышляя об Андрееве. Бедняга мой, думала я, бедный мой психопат. В тот же вечер, как я от него ушла, он, видно, совсем потерял над собой контроль и пошел на улицу, ничего не видя от ярости. А там – соседи стали под руку попадаться. Только я виновата перед всеми этими людьми, только я, а не Максим. Ну, ничего, родной, потерпи немного. Скоро мы тебя вытащим. Если все пойдет хорошо, а иначе не может быть, то скоро весь этот ужас кончится. Уже завтра, если повезет, мы с тобой увидимся. Вот ты сейчас лежишь на больничной койке и думаешь, и тоже не можешь уснуть. Я прямо вижу это, как ты лежишь на боку, мрачный, в лунном свете, широко распахнув свои черные демонические глаза, плотно сомкнув губы, и думаешь: поскорей бы меня уже посадили. Я ведь прекрасно знаю, чего тебе хочется. Я знаю тебя даже лучше, чем ты сам себя знаешь. Когда я уходила от тебя, в твоих глазах явственно читалось нежелание жить дальше одному, после того, как ты обрел и потерял ту, которая приняла тебя, которая могла гладить тебя по волосам, глядя в твои настоящие глаза. А я, даже увидев это, хладнокровно ушла, смея еще и просить у тебя прощения. Андреев мой, милый, ни на кого не похожий, клянусь, что все исправлю. Исправлю все, что произошло из-за моей глупости, из-за моего эгоизма. Я хотела остаться в горести вместе со своими воспоминаниями вместо того, чтобы быть счастливой вместе с тобой, но это была еще одна ошибка. Появились люди, которые поставили меня на правильный путь, и теперь меня есть, кому поддержать, если я оступлюсь.