В эту минуту в дверях появилась Дороти.
- Господин Кренстон, прибыл доктор Джоберти! - доложила она.
- Этот господин не признаёт никаких норм приличия! Являться в гости чуть свет! И увидите, - повернулся он к Гретхен, - он, разумеется, опять страшно голоден!
- Простите, господин Кренстон? - Дороти вопросительно склонила голову.
- Ну, где же он, Дороти?! - смеясь, воскликнул сэр Тимотей. - Наш скромник доктор не смеет войти без доклада?
- В передней трое слуг пытаются привести в порядок его платье. Оно совершенно промокшее и всё в грязи.
- Бедный доктор! Гретхен, я думаю, мы должны поспешить к нему! Встретив её повеселевший взгляд, он улыбнулся и, чуть понизив голос, спросил: - Рады внезапной отсрочке? Но я не тороплю вас.
Когда они вышли в переднюю, вокруг доктора Джоберти хлопотали уже не трое, а пятеро слуг.
- Друг мой, какое несчастье опять постигло вас? - удивленно спросил Кренстон.
- Вы ещё спрашиваете?! Разве не видно, что меня надо немедленно спасать, а уж потом задавать вопросы! - почти возмущенно прозвучал голос Джоберти.
Впрочем, спустя менее часа, доктор уже пребывал в куда более благодушном настроении. Он успел принять горячую ванну, облачиться в платье хозяина дома и теперь, за припозднившимся завтраком живописал свои злоключения.
- ...Кренстон, мисс Гретхен, вы не поверите во что превратились дороги! Это гигантское суфле, которое расползается при малейшем к нему прикосновении, погребая в своих недрах всё и вся. Кажется, будто оно вот-вот сомкнётся у тебя над головой. В нем утонули все четыре колеса моей коляски, это я вам без малейшего преувеличения говорю! Нам с этим парнем, что прискакал за мной, приходилось то и дело выталкивать коляску! Право, было бы лучше сразу влезть в упряжь и встать рядом с лошадью! Ехать совершенно невозможно! Я бросил коляску там, в деревне, и уехал от них верхом. Тоже, знаете ли, то ещё удовольствие!
- Позже вас отвезут домой в моём экипаже. Может быть, и дождь утихнет.
- Это слишком хорошо, чтобы стать действительностью.
Глава сорок шестая
Тимотей Кренстон задает вопрос о Ларте
Гретхен, в самом деле, испытала некоторое облегчение, когда разговор был неожиданно прерван. Но она не посчитала возможным снова откладывать его на неопределённое время. И какой это имело смысл? Она была готова рассказать сэру Кренстону о бароне Ланнигане и о несчастье быть его женой. А события последнего времени... Гретхен не знала, что и как говорить о них. С момента появления Ларта в её жизнь вошло что-то удивительное, несовместное с обыденностью, заставляющее усомниться в его действительном существовании. Ведь она сама так долго не верила Ларту, его "фантазии" не вызывали в ней ничего кроме усмешки недоверия и неприязни к лжецу... И ей так и не довелось ничего увидеть своими глазами, она узнала лишь самого Ларта, и этого оказалось достаточно, чтобы она стала верить каждому его слову. Но это ее вера, Гретхен, а перескажи она историю Ларта постороннему, здравомыслящему человеку... Гретхен боялась, что реакция такого человека будет однозначной: он немедленно заподозрит Ларта в неблаговидных намерениях, а её - в наивности и излишней доверчивости.
И Гретхен была абсолютно права в своих опасениях. Подсознательно, не давая себе отчета в собственных ощущениях, она чувствовала, что её искренность может иметь далеко идущие последствия. Боль ее ещё не затихла, не было и дня, чтобы Гретхен не думала о Ларте. Она не знала даже, сможет ли вообще заговорить о нём. И возможно, было бы лучше, чтоб не смогла. Потому что малейшее сомнение Кренстона в порядочности Ларта, одно лишь слово неверия в чистоту его намерений могло вызвать в душе Гретхен бурю чувств, направленных против Кренстона. Имя Ларта стало для неё неприкасаемым, и от собеседника потребовался бы большой такт, деликатность, чуткость, если он не хотел вызвать в Гретхен резкую неприязнь к себе, антипатию, а то и ненависть.
Рассказывая о Ланнигане, Гретхен ещё не знала, заговорит ли о Ларте, и не представляла, чем закончится их разговор.
Оказалось, что в её жизни было не так уж много событий, и рассказ о них получился не длинным. Она умолкла и стояла, опершись ладонями о перила, рассеяно глядя на мокрый сад. Дождь прекратился и даже проглянуло солнце сквозь поредевшие облака. Помолчав, сэр Тимотей проговорил:
- Теперь я понимаю, о чём вы говорили. Утром, о тех людей, которые нуждались в моей помощи. Вам было легко увидеть себя на их месте... Гретхен всё так же безучастно смотрела вниз. - Сколько времени вы замужем?
- Три года, - равнодушно ответила она.
- У вас не было детей?
Гретхен отрицательно покачала головой. Кренстон взял её за плечи, повернул к себе.
- Гретти... - она быстро и тревожно вскинула глаза на него, - душа моя стонет от боли, когда я думаю, что всё это происходило с вами... Я потрясен, я не могу представить негодяя, который целенаправленно истязал вас, доводя до сумасшествия... И рядом с вами не нашлось никого, кто захотел бы защитить вас, помочь? Что я могу сделать для вас? Как мне сделать вас счастливой настолько, чтобы вы позабыли об тех страшных днях? О, Гретхен, милая моя Гретхен! - Он осторожно привлёк её к себе, обнял за плечи, будто хотел охранить её от самой памяти о прошлых невзгодах. Кренстон бережно держал её в своих руках, она была так близко, но он уже почувствовал ту неуловимую перемену, которая произошла в ней. Она не отстранилась сама и не оттолкнула его - она замерла, застыла. Впрочем, может быть, она боялась потревожить его рану.
Помедлив, сэр Тимотей чуть отстранил её, посмотрел в лицо.
- Расскажите мне о нём, Гретхен.
- О ком? - он скорее угадал вопрос в движении губ, чем услышал его.
- О Ларте. Или я недостоин знать о нём? Моё знание осквернит вашу память?
Она закрыла лицо дрожащей рукой.
- Гретхен? - встревожился Кренстон.
Она остановила его, уже не скрывая выражения боли в лице и глазах.
- Ради Бога, простите меня, я не хотел прибавить вам страданий...
- Вам сказал доктор?..
- Да. Но я прошу вас, не браните его. Он сделал это из-за искреннего участия к вам. И, кроме того, я услышал о Ларте гораздо раньше, из ваших уст.
- Нет... - Гретхен растерянно помотала головой, и, будто собралась с мыслями, добавила увереннее: - Нет! Я не говорила вам!
- Как и о вашей встрече с Немым Пастором, вы рассказали много раньше, чем захотели - в ночном бреду. Тогда же вы призывали Ларта.
- Ах... вот как... Ларт... Это человек, с которым я бежала от мужа, она попыталась улыбнуться онемевшими губами: - Что может быть банальнее. Не так ли?
- Гретхен, пожалуйста... Не надо ни о чём говорить сейчас. Вы не можете.
- Всё равно... Ни сейчас и ни потом... Всё равно...
- Минуту назад я готов был поклясться, что никогда не заставлю вас страдать! Гретхен, не нужно ни о чём говорить, я не хочу такой цены! Пожалуйста, успокойтесь!
- Я очень мало могу рассказать вам о Ларте, Кренстон, - проговорила Гретхен, будто не слыша его. Но теперь голос её звучал гораздо спокойнее, только в нём слышалась бесконечная усталость. - Наверное, ничего кроме одного только - впервые в жизни я встретила человека, который стал мне другом. Он и ещё одно существо, - слабо улыбнулась Гретхен, - Урс, здоровенная чёрная зверюга и самое доброе создание, беззаветно преданное, самоотверженное. Собака Ларта. Они спасли меня тогда, в море. Урс не дал пойти ко дну, а Ларт вытолкнул в шлюпку. А потом... потом... я помню только крики... боли и отчаяния... - лицо Гретхен исказилось.
- Довольно, Гретти!
Она посмотрела на него с усмешкой отчуждения:
- Вы исследуете меня?
- Нет! Почему?..
- Так называл меня только он... - перебила его Гретхен. - Ларт не был моим любовником, сэр Кренстон, как вы могли подумать.
- Пожалуйста, Гретхен, хватит...
И в этот момент она почувствовала такую всепоглощающую усталость и равнодушие, что ей стало абсолютно безразлично, что с нею станет сейчас или завтра, или через год. Ноги ослабели, и Гретхен подумала, что единственное её желание - опуститься на пол прямо здесь, и чтобы все оставили её. Вероятно, это опустошение стало результатом того, что Гретхен, наконец, высказала всё, что грузом лежало на её сердце. Теперь она сказала почти всё, но остальное уже не представлялось важным сейчас, об этом можно было не говорить.
Глава сорок седьмая
Кренстон напоминает о своей склонности
к эгоизму и самодурству,
a Гретхен обзывает себя дрянью
С молчаливого уговора ни Кренстон, ни Гретхен никак не упоминали того, что между ними произошло. И казалось, что всё стало как прежде. Но среди прислуги основной темой (известно ведь, любимое заделье для слуг посудачить о господах) стали разговоры о том, что сэр Тимотей души не чает в милой Гретхен. С долей иронического снисхождения - впрочем, вполне доброжелательного, говорили о "причудах" своего господина. Так родители c едва прикрытой гордостью говорят о талантах и достижениях любимого дитя.
