решила спросить, не психолог ли я. Потому что у нее страшная фобия: она бабочек боится.
А мне как-то не хотелось про своих змей рассказывать, я жадная в таких вопросах, только с близкими делюсь. А послушать интересно. Ну и чтоб разговор поддержать, я ей наврала что-то про племянницу, которая боится чужих мужчин. Причем до того доходит, что ни в автобусе проехать, ни хлеба в магазине купить.
Тётка меня выслушала и говорит с недоумением: «Мужчин боится? Вот ведь бред какой! Ну, я понимаю — бабочек!»
Вернулась я домой совершенно умиротворённая и Мишке сообщила, что змей больше не боюсь. Но купаться не пошла — потому что змеи ведь кусают даже тех, кто их не боится...
* * *
Знаешь, я, кажется, переспала с Костей. Ну да, конечно, с Константином Аркадьевичем, но если я с ним действительно переспала, то уже можно и на «ты» переходить. Или нет? Или рано пока еще?
Черт, ну я не знаю, мы Нелин день рождения отмечали, потом Нель ушла куда-то, а мы с мальчиками остались. Ну, выпили много, и потом, почему бы и не остаться? Я, честно говоря, собиралась Андрея соблазнить. А не Костю. То есть не Константина Аркадьевича, а Андрея, как там его по отчеству.
Не знаю. Не помню. Проснулась, а рядом Костя. Он мне нравится, конечно, я же тебе говорила, он на Илью похож, но как бы тебе сказать... Ну, устоять я бы смогла. Даже без особенных усилий. Во-первых, проблемы на работе мне совершенно ни к чему. Это, пожалуй, единственное место, где у меня нет проблем. И я бы ситуацию не меняла. Так бы всё и оставила. Пусть хоть где-нибудь не будет проблем, ну хоть для разнообразия, что ли.
А во-вторых и в-главных — мне абсолютно безразлично, с кем спать. Потому что сердце все равно ампутировано, так я теперь вполне могу кого-нибудь полюбить, переспать, выйти замуж, родить детей... Теперь уже все равно, почему бы и нет? Да я даже со своим мужем могу жить, ты не поверишь. Никогда не могла, а сейчас могу. Какая разница с кем?
Ну так на кой ляд мне сдался этот ваш Константин Аркадьевич? Ты не знаешь? И я не знаю. Никто не знает, а я утром проснулась рядом с ним, причем на мне из одежды... Ладно, неважно. Мало на мне было одежды, слишком мало. Хорошо хоть, не простудилась...
И у меня такое чувство, что он тоже ни черта не помнит. Потому что я ему что-то там сказала про незабываемую ночь, не знаю, как-то автоматически вылетело, так у него глаза стали, как будто мы всю ночь не коньяк пили, а кокаин нюхали.
А ты говоришь, что у меня диссоциация и пограничное состояние. Да ты вокруг посмотри — оно у каждого второго пограничное.
* * *
Настроение у меня — не бей лежачего. И даже не на что свалить — до полнолуния далеко, а до менструации еще дальше. По сравнению с тем, сколько до менструации, до полнолуния, можно сказать, рукой подать. Миша говорит, чтобы я не волновалась: при беременности, оказывается, вырабатываются специальные гормоны, которые вызывают размягчение мозга. Похоже, что это правда. Иначе я бы ему не поверила. Поверить в такую историю без размягчения мозга совершенно невозможно.
К тому же в двенадцать часов по ночам из компьютера встает недописанный курсовой проект и выпивает примерно четверть стакана моей крови. С удручающей регулярностью. Мне не жалко, конечно, но если у меня всего крови, ну, допустим, четыре литра, то в задаче спрашивается, сколько дней мне осталось, чтобы проект дописать и в живых остаться?
Я у Мишки спросила, можно ли жить с двумя литрами крови. Он сказал, что жить, наверное, можно, а думать — нет. Но мне и не надо думать, мне надо проект дописать. А за написание проекта какая-то другая функция организма отвечает. Не мышление, это точно.
Хочется взять ножнички и отрезать всё, что находится за пределами моей квартиры. Я бы так и сделала, но меня смущают два обстоятельства. Во-первых, у меня на шее муж и кошка и они всё время хотят есть, а где брать еду, когда окружающий мир отрезан, я еще не придумала.
А во-вторых, ножницы у меня почти такие же тупые, как я сама. А кромсать окружающий мир тупыми ножницами без всякой надежды на результат — и без меня любителей хватает.
Черт знает что такое.
* * *
Я сегодня проснулась с телефонной трубкой в руках. В трубке короткие гудки — она звонила кому-то? Кому? Почему не помню?
Ну да, можно, конечно, купить дигитальный телефон с определителем номера, но это же смешно.
Если она не хочет, чтобы я узнала номер, то я его не узнаю, можно хоть триста определителей номера купить.
Вообще-то я думаю, что никому она не звонила. Просто сняла трубку, дождалась коротких гудков и спать пошла.
Чтобы я потом думала о ней полдня, ничем другим заниматься не могла.
Ну, у нее получилось...
* * *
Средства массовой информации необыкновенно мудры в последнее время. А рекламные плакаты вообще смахивают на седого учителя, который степенно ходит по подиуму и палкой вколачивает просветление в наши головы. Не спи, кричат плакаты! Олени убегут! Помни, кричат плакаты, сегодня первый день оставшейся жизни!
Я помню, помню, перестаньте кричать, а лучше отвернитесь к стене и немножко помолчите. Я всё помню, я никогда не сплю, «идешь — пошли, нет — так побежали, чего стоять?».
Когда-то давным-давно, когда я учился водить машину мой гениальный учитель сказал: «Если ты, глядя в зеркало заднего вида, задаёшь себе вопрос: «Успею или не успею?» — то не начинай двигаться. Успевать вредно».
Это, конечно, два совершенно разных способа жить: либо каждый день живешь как последний, либо вечность течет по твоим венам, обогащается кислородом в твоих легких, пульсирует
