За завтраком Роман непрерывно думал о Татьяне, пропуская мимо ушей все, что говорилось за овальным, по-утреннему чистым столом. Очнуться от своих мыслей ему пришлось лишь в момент упоминания Антоном Петровичем Гнилого колодца, который находился в лесу неподалеку от дома лесничего, а следовательно - и от Татьяны.
- Вообразите мое замешательство, - говорил дядюшка, делая себе бутерброд с черной икрой, - Я подходил с естественным желанием утолить, так сказать, жажду, пусть и не очень свежей водицей, а тут вдруг эдакая оказия!
Лидия Константиновна засмеялась, отворачивая краник у самовара и добавляя в чашку с чаем кипятка.
- Что? Какая оказия? - спросил Роман, - Вы, дядюшка, там кого-то видели? А у Адама Ильича вы не были? - Воспенниковы переглянулись и дружно рассмеялись.
- Я там, Роман, свет Алексеевич, видал всего лишь медведя! А Адама Ильича двадцать лет назад здесь и в помине не было! - смеялся дядюшка.
- Рома, ты опять ничего не слушаешь, - улыбалась тетушка, подавая ему полную чашку, - Скажи мне, что твоя рука?
- Я абсолютно здоров, тетушка, - ответил Роман, - Рука совершенно не болит.
- И все-таки тебе следует быть осторожным. После завтрака не забудь принять порошки.
- Не забуду, - пробормотал Роман, снова погружаясь в мысли о Татьяне.
- Ты был утром в студии, - утвердительно и с теплотой произнес Антон Петрович, - Я слышал скрипы и понял, что это ты. Вот, Лидочка, что значит одержимость творчеством!
- Ты уже писал сегодня? - спросил тетушка, - Не рановато ли?
- Не рановато, радость моя, не рановато! - перебил ее Антон Петрович, откусывая от бутерброда, - Как твоя картина, Рома?
- Никак, - с легкостью ответил Роман, разглядывая стоящую перед собой чашку.
- Как это - никак? - удивился Антон Петрович.
- Я решил пока отложить живописные занятия, - произнес Роман после недолгой паузы, и вдруг спросил, - Скажите, дядюшка, что, Адам Ильич... - он рассеянно потер висок.
- Что - Адам Ильич? - непонимающе поднял брови дядя.
- Адам Ильич... любит охотиться? - спросил Роман совершенно неожиданно для себя.
- Охотиться? Не знаю, право, - пожал плечами Антон Петрович, - Я с ним ни разу не хаживал...
- А на бильярде он играет? - спросил Роман и вдруг, протянув руку, сжал запястье тетушкиной руки. - Тетушка! Дядя! Поедемте сегодня к Адаму Ильичу! Я так благодарен ему, мне так хочется видеть его и... и Татьяну Александровну.
Произнеся ее имя, он покраснел и волнение охватило его.
Антон Петрович и Лидия Константиновна переглянулись в недоумении.
- Поедемте, поедемте! - повторял Роман, не отпуская тетушкиного запястья.
- Да я... право, не против, - произнесла Лидия Константиновна, - Но, Ромушка, ты же еще не совсем здоров, я боюсь что...
- Я совершенно, совершенно здоров! - нетерпеливо перебил ее Роман, вставая с места, подойдя и обнимая тетушку за плечи, - Неужели из-за пустяковой раны я должен отказывать себе во всем?!
- Да в чем же, помилуй, ты себе отказываешь? - она робко смотрела на него снизу вверх.
- Во всем! Во всем! - воскликнул Роман, - Поверьте, я не могу и минуты быть затворником, я не выношу затворничества и больничного режима! Поедемте, прошу вас!
Тетушка в замешательстве перевела взгляд на Антона Петровича.
- Лидочка, ну а почему бы и не поехать? - развел руками он, - Рома здоров, как бык, ты посмотри на его румянец.
- Но Клюгин говорил...
- Да Бог с ним, с Клюгиным! - поморщился Антон Петрович, - Сядем в рессорную коляску, запряжем лошадку поспокойней, да и съездим.
Лидия Константиновна вздохнула и, помолчав, согласилась.
- Ну, коли Роме так неймется...
В голосе ее чувствовалась обида.
- Все будет преотлично, тетушка!
Антон Петрович, улыбаясь, подмигнул ему.
- Ах, тетушка, они такие добрые люди! - с чувством говорил Роман, садясь на свое место и торопливо отпивая из чашки, - Адам Ильич кажется всем угрюмым, но я знаю, что он чрезвычайно добр. Я чувствую это.
Тетушка пожала плечами:
- Право, не знаю. Я и видела-то его всего раза четыре. Вот Танечка добрая душа, это правда.
- Танечка - просто ангел во плоти, - согласно кивнул Антон Петрович, громко прихлебывая из чашки, - И я полагаю, что она еще и необыкновенно мила.
Произнеся это, он, старательно сдерживая улыбку, искоса взглянул на Романа.
Водя пальцем по краю блюдца. Роман заговорил так, словно разговаривал с собой.
- Татьяна Александровна... Она такая удивительная. Когда я увидел ее в церкви на Пасху, ее лицо так поразило меня. В нем столько добра и света, оно так красиво, так естественно. И теперь, я был у них снова, видел ее. Она удивительна... она добра, она... мне... - он поднял голову и посмотрел в глаза Антону Петровичу,- Мне надо видеть ее.
Дядя, слегка смутившись этого искреннего взгляда, перевел глаза на тетушку.
Они молча переглянулись.
- Мне надо видеть ее, - повторил Роман, резко вставая из-за стола и подходя к распахнутым створкам террасы.
- Ромушка, мы уже решили, - робко произнесла тетушка, - Ближе к вечеру, когда жара спадет, мы все поедем к Адаму Ильичу.
- Ближе к вечеру? - спросил Рома, поворачиваясь к ней.
- Да. Ближе к вечеру. Сейчас я должна отправиться к Надежде Георгиевне. Мы собирались варить варенье. А ближе к вечеру поедем к Адаму Ильичу и Танечке, угостим их свежим вареньем.
- Как? Ближе к вечеру?! - воскликнул Роман, - Мне не нужно ближе к вечеру, мне надо теперь! Теперь! - Оперевшись руками об узкий подоконник, он выпрыгнул с террасы, пробежал меж кустами сирени и оказался возле крыльца.
- Рома! Ромушка, куда ты? - донеслось с террасы.
Роман хотел было броситься бежать прочь от дома, но краем взгляда заметил фигуру Орлика, пасущегося на выгоне, за садом.
- Вот кто мне нужен! - воскликнул он и через сад помчался к Орлику.
Стреноженный толстой веревкой, конь поднял голову и внимательно смотрел на приближающегося к нему Романа.
Роман, подбежав, стремительным движением расстреножил коня, продел через его зеленый от травы рот болтающиеся под подбородком удила и вмиг вскочил на гладкую, лоснящуюся на солнце спину. Конь сразу взял с места галопом и понес Романа к невысокой изгороди.
Роман хлопнул его рукой по крупу, сжал бока ногами. Они перелетели через прясла, старая жердь загремела от удара заднего копыта Орлика.
- Айяяяя! - пронзительно закричал Роман, и они понеслись через кусты, по полю, по дороге.
Бодрый утренний воздух, настоянный на гречихе, объял Романа, засвистел в волосах, затрепетал в складках рубашки. Дорога, рассекающая поле пополам, стелилась прямо, как стрела, легкий шлейф пыли дымил за мелькающими копытами Орлика.
"Вот так! Вот так! Вот так!" - билось в голове Романа в такт скачке.
Две версты, разделяющие дома Воспенниковых и Адама Ильича, пронеслись, как показалось Роману, в один миг. С замиранием сердца он сдержал коня, заметив между деревьев белые переплеты окон дома лесничего. Всхрапнув, Орлик пошел шагом. "Боже, помоги!" - подумал Роман, выезжая из леса и неотрывно смотря на дом.
Вокруг стояла лесная тишина. Проехав мимо яблоневого сада. Роман спешился и, взяв Орлика под уздцы, подошел к углу дома и остановился. В доме, как и вокруг, было тихо. Орлик потянулся мордой к бочке с дождевой водой. Роман отпустил его и тихо подошел к крыльцу.
Все те же деревянные столбики, тот же плющ, в треугольные листочки которого она прятала свои прелестные руки.
Дверь была полуоткрыта. Роман осторожно тронул ее рукой. Она бесшумно отворилась, и он вошел в темный коридор. Постояв, он прислушался. В доме было тихо.
В коридор выходили три двери. Правая вела на кухню, дверь напротив наверх. Роман потянул за ручку левой двери. Она отворилась с легким скрипом. Роман увидел часть просторной светлой комнаты, обставленной просто и без затей.
- Кто это? - вдруг раздалось слева. Держась за ручку двери. Роман замер. Это был голос Татьяны. Послышался шорох ее платья и скрип стула.
Роман шагнул через порог и оказался в комнате...
Татьяна стояла возле пришторенного окна, держа в руках пяльцы с натянутой белой материей. На материи что-то было вышито. У ног Татьяны лежал медвежонок, грызя и тиская порванный лапоть.
Застыв на месте. Роман и Татьяна смотрели друг на друга.
- Вы... - произнесла чуть слышно Татьяна.
С трудом сдерживая волнение, Роман шагнул к ней.
- Простите меня, - произнес он и, вздрогнув, добавил, - Прошу вас... простите меня, Татьяна Александровна.
Она молча смотрела на него, лицо ее, побледневшее сперва, теперь стремительно покрывалось румянцем.
- Я... мне так хотелось видеть вас. И вот я приехал, - проговорил Роман пересохшими губами.
Татьяна молча смотрела на него, не в силах проронить ни звука. Роман приблизился к ней и, глядя в ее широко открытые глаза, произнес порывистым шепотом.
- Я не могу без вас.
Пяльцы с вышивкой выскользнули из ее рук и упали на пол. Медвежонок заворчал и стал обнюхивать их. Роман приблизился к Татьяне и, взяв ее прохладную нежную руку, жадно поднес к своим губам. Татьяна вздрогнула и другой ладонью закрыла лицо. Прижав ее пальцы к своим горячим губам. Роман словно оцепенел. Медвежонок обнюхивал белые ботинки Романа и тихо ворчал.
