сцапал радиобудильник, шнур от которого, словно чей-нибудь хвост, задел по дороге за все, что мог. Па задерживается взглядом на Люсьене.
— Как думаешь, сколько за него могут дать? — пытаюсь пошутить я.
Но па не смешно.
— Я делаю это, потому что иначе не получается, Брай.
Я встаю перед столом, чтобы па не заметил комиксы. Он медленно подходит к двери, окидывает взглядом мои вещи, подбирает с пола футболку клуба «Олимпик Лион» и сует ее в утку. Потом замечает и мои старые бутсы.
— Только не бутсы! — умоляю я. Но он уже вынес их на улицу. Они мне уже давным-давно малы, но это последний подарок от ма на день рождения.
— Это от нас с Дидье, — сказала она тогда. А Дидье сидел в своей машине и ждал ее.
У па в комнате только всякое ненужное барахло. Но когда он выходит, он прихватывает все-таки и ошейник Риты.
— К обеду вернусь!
— А нам с тобой нельзя?
— С твоим братом я ничего не продам.
— Обещаю, я прослежу, чтобы он вел себя хорошо. А если он будет нервничать, я прокачу его в коляске.
— Да все покупатели только и будут делать, что глазеть на него. И ничего не купят. Или они будут отводить от него глаза. И тогда тоже ничего не купят.
Па уехал, а я надеялся, что еще включат электричество и я смогу принять горячий душ. Но электричество не включили.
— Смотрите! Люсьен идет!
— Ух ты, аж досюда дошел?
Эмиль выражает свой восторг, но к себе нас не пускает.
— У Люсьена кровь.
Эмиль приоткрывает дверь пошире.
— Где?
Я поднимаю Люсьену ногу, будто он лошадь, которую надо подковать.
— Выглядит так себе.
— Он наступил в стекло. Я думал, само затянется как-нибудь.
Вдруг я слышу подъезжающую машину и боюсь, что это па вернулся, но она проезжает мимо. Эмиль выходит с косметичкой в руках и достает оттуда бинт.
— А ботинки ему разве не надо надевать?
— Я забыл.
Он осматривает рану на ноге.
— Выглядит не очень.
— Это я виноват, надо было следить за ним лучше.
— Думаю, с этим ты ничего не мог сделать.
— Почему это не мог?
— Ты делаешь все, что можешь. Но такие люди, как твой брат, часто ранятся. Ты и так для него как защитный кокон. Не было бы тебя, у него было бы еще больше шрамов и синяков.
Затем он заходит в трейлер и приносит стакан воды и полотенце. Мы промываем и вытираем ступню Люсьена.
— Сейчас будет немножко щипать, — тихо говорит Эмиль и капает на рану немного бетадина.
— Мне жаль, что вчера все так вышло.
Эмиль притворяется, что не услышал моих слов.
— Что па сказал вам такое.
Из бокового кармашка косметички он достает рулон бежевого пластыря и неловко отрывает кусочек.
— Так что примите мои извинения, — настаиваю я.
— Я слышу тебя.
— И?
— И больше не хочу это обсуждать.
— Ладно.
Очень сосредоточенно Эмиль накручивает бинт на ступню Люсьена. И тут же говорит:
— Я тебе это рассказал по секрету.
— Вы же не хотели это обсуждать?
Люсьен от всех манипуляций над его ногой начинает нервничать.
— Я от тебя такого не ожидал. А твой отец был очень…
— Каким?
— Может быть, мне стоит поискать другое место, где жить.
— Но я же сказал, что мне жаль. А па был пьян.
Эмиль проверяет, достаточно ли плотно сидит повязка.
— Вы тоже говорили то, что не нужно было. О Селме, например. И что вы мне с братом помогаете.
Только теперь он посмотрел мне прямо в глаза.
— Я думал, что твой отец в курсе.
Люсьен трясет забинтованной ногой. Повязка доставляет ему больше неудобств, чем сам порез.
— Так, значит, мы с тобой квиты? — Эмиль протягивает мне руку. — Мои извинения. Я не думал, что дело обстоит вот так.
Я пожал ему руку.
— У меня для тебя еще кое-что есть.
Эмиль заходит к себе в трейлер, а я думаю, что он единственный из тех, кто здесь жил, всегда вытирает ноги.
Вдруг Люсьен хватает меня за ухо и больно его выкручивает.
— Ай, пусти, пусти!
Боль проникает, кажется, до самых корней, которыми мое ухо держится за голову.
Внутри раздается какой-то шум, слышится хлопанье закрывающейся дверцы.
— Ай!
Мне приходится выгнуть запястье Люсьена так сильно, что оно едва не ломается, прежде чем он отпускает меня.
Эмиль застал только конец нашей возни.
— Все нормально?
Я трогаю свое пульсирующее ухо.
— Хрящ иногда может не выдержать. — Он инспектирует ушную раковину, — но твой вроде на месте.
Люсьен уже забыл про меня и, словно под гипнозом, уставился на аквариум, который видно через окно трейлера.
— У вас занавески открыты.
Эмиль только кивает.
— Вот. Пожалуйста.
Эмиль сует мне в руки какую-то прямоугольную коробочку.
— Я же тебе кое-что обещал.
— Это мне? То есть вы больше не сердитесь?
— Открывай.
Коробка плотно завернута в упаковочную бумагу. Там даже имя мое написано, будто бы он купил подарки нескольким людям и без подписи не различил бы, кому что предназначено.
— Это книга, — говорю я, — разве же это подарок?
Но срываю бумагу.
— Я увидел ее в магазине и сразу вспомнил о тебе.
— «Медицинский словарь», — читаю я вслух название на обложке.
— Ты задавал мне вопросы по медицине, а я не мог тебе ответить, так что вот. Но если тебе не нравится, я ее кому-нибудь другому подарю, никаких проблем.
— Нет-нет, мне нравится. — Я пытаюсь притвориться, что я в полном восторге от подарка, так что листаю страницы в поисках того, что можно было бы похвалить. — Очень красивый.
Когда Люсьен неожиданно начинает скрести пальцами по его плечу, Эмиль подпрыгивает от испуга.
— Если не хотите, чтобы он вас трогал, просто оттолкните его руку.
— Да нет, все в порядке. Просто не слышал, как он подошел.
Люсьен тянет нас к окну, через которое виден аквариум. Вдруг он бьет по стеклу с такой силой, что мне кажется, оно сейчас треснет.
— Мы, наверное, пойдем еще пройдемся.
— Пойдемте, — говорит Эмиль.
— Вы с нами?
— Если можно.
Па уехал совсем недавно, так что я готов рискнуть.
— Куда, как думаешь, он хочет пойти?
— Неважно, просто походим. Пока он снова не устанет.
Надев на Люсьена ботинки, мы направились за ним к баку со стеклом. Эмиль смотрит на руку Люсьена, лежащую у него на плече.
— Больно?
— Ногти у него довольно длинные.
Мы похожи на двух упрямых ослов, пытающихся тянуть Люсьена вперед. Он запыхался и дышит тяжело. Дойдя до бака, мы разрешаем ему кинуть пару бутылок, которые выуживаем из травы и кустов
