— А где же второй проект? — спросил Демиров.
— Ну, выкладывайте ваш "Даг-йол", — предложил нехотя Султанзаде.
По словам Шахина, второй проект не столь смело углублялся в горы, как "Чай-йол", но зато соединял тридцать деревень. Однако и этот путь пролегал через высокую гору, на которой зимою бушевали метели, а осенью и весною гремели ливни. Обойти же гору было невозможно.
— Кто хочет высказаться? — спросил Султанзаде. Решительно поднялся Аллахкулибеков.
— Оба проекта надо свернуть в трубку и спрятать в угол, — сказал он не терпящим возражения тоном. — Может быть, через несколько лет наука принесет нам какие-то новые способы строительства дорог, допускаю… Может быть, иной специалист, более талантливый и опытный, составит другой проект, несравненно дешевле и практичнее. И так может случиться. А сейчас тратить миллионы на горную тропку, не имеющую республиканского значения, мы не вправе! Так и занесем в протокол — не имеем права. Все это никчемное прожектерство! А нам, товарищи, надо работать, работать и работать! — воскликнул он пылко.
— Искру правды высекают скрестившиеся мечи! — сказал Демиров хладнокровно и тоже встал.
— Одну минутку, — вежливо остановил его главный инженер. — Я же совсем забыл… Мы получили письмо председателя вашего исполкома товарища Субханвердизаде. Он соглашается, что в этой пятилетке дорогу строить немыслимо…
"Предатель! — внутренне простонал Демиров. — Вонзил кинжал мне в спину… Без ведома райкома прислал сюда такую бумагу".
— Где же это письмо? — встрепенулся Султанзаде.
— У Шахина, конечно, — Аллахкулибеков сделал простодушное лицо. — Если не потерялось.
Ужаленный этим подозрением, Шахин пулей вылетел из кабинета.
Присутствующие занялись чаепитием.
Пока все молчали, Султанзаде думал, опустив голову, что Таир Демиров прав: району нужна безотлагательно дорога. Но ведь и он, Султанзаде, тоже страстно желает, чтобы во все концы республики пролегли широкие, благоустроенные, сияющие зернистым блеском асфальта шоссе, чтобы товары, книги, машины, двигатели электростанций можно было бесхлопотно привезти в любое захолустье. Да, Таир с замечательной настойчивостью, добивается своей цели, но у Султанзаде есть своя позиция, свои взгляды, отказаться от которых нельзя. Да, Таир жаждет победы над бездорожьем, он понимает, что иначе нельзя овладеть щедрыми богатствами азербайджанской земли. А в горах наверняка есть и золото, и руда, и цветные металлы. Как же помочь ему?
Наконец вошел Шахин и протянул начальнику бумагу с таким удрученным видом, словно вручал ему на подпись собственный смертный приговор.
Бегло просмотрев письмо, Султанзаде с непроницаемым выражением лица передал его Демирову.
"От имени исполкома и лично от себя могу открыто сказать, что проект горной дороги "Чай-йол" в данных условиях невыполним. Первые же селевые потоки снесут вниз дорожное полотно, разрушат мосты и виадуки. Лавины забаррикадируют путь, и расчистить эти завалы в условиях суровой зимы или проливных дождей будет невозможно. Значит, дорога будет непрерывно строиться и непрерывно разрушаться. Через два-три года она вовсе исчезнет. Дорога по проекту "Даг-йол" тоже обречена. Весною, как у нас говорят, когда, "держась за дождевые струи, можно, будто по канату, взобраться на небо", ее смоют потоки. Дубы, вырванные из почвы и несущиеся с сумасшедшей скоростью в селевых потоках, разобьют мосты. В интересах государства я считаю, что оба проекта, плоды кабинетного творчества, должны быть забракованы…"
Демиров смял бумагу. Он проиграл эту игру. Козырь, выложенный так неожиданно Субханвердизаде, был всемогущим.
— Это преступление — послать без ведома бюро райкома партии такой ответственный документ! — сказал с излишней горячностью Демиров.
Тотчас Аллахкулибеков воспользовался его промахом.
— Видимо, в районе создались нездоровые взаимоотношения между райкомом и исполкомом, — ядовито заметил он.
— Это их личные дела, — вынужден был согласиться со своим главным инженером Султанзаде.
— Конечно, это наши личные дела, то есть районные, — с горечью сказал Демиров. — Но ведь ты-то не только начальник управления, но и коммунист, член Центрального Комитета!
— Что ты этим хочешь сказать?
— А то, что ты был, слава богу, в нашем районе и видел, как люди жаждут взяться за стройку. Десятки тысяч тружеников выйдут с топорами, лопатами, кирками!.. Что ж после этого стоит письмо Субханвердизаде?
— Да мы обязаны считаться с органом советской власти — повысил голос Султанзаде.
— "Обязаны, обязаны"!.. Но прошу занести в протокол, что райком партии отвергает доводы Субханвердизаде как политически и экономически несостоятельные.
— Предлагаю закончить обсуждение, — сказал Мамедов. Его поддержали многие из присутствующих.
— Дорога имеет, повторяю, республиканское значение! — Демиров не хотел сдаваться. — Нельзя бесконечно отрывать окраину от промышленного центра Азербайджана!.. А сколько мы дадим мяса, шерсти, масла и даже зерна народу, будь у нас широкая магистраль!
— Подождите, сколько же стоит второй проект? — спохватился старик с сиво-рыжими усами.
— Тридцать два миллиона, — быстро ответил Шахин.
— Да мы берем на себя в порядке добровольного участия трудящихся восемьдесят процентов всех расходов!
— Ну, знаете… — Старик внушительно зашевелил усищами. — Это уже имеет здравый смысл!
— У нас в горах зарыты золотые клады? — теряя выдержку, сказал Султанзаде.
— Именно!.. Этот клад называется творческой силой советского народа! отчеканил Демиров, — Но и настоящее золото есть, вы не ошиблись. Сохранились до сих пор золотоплавильные печи времен халифата… И странно, что вы, товарищ Султанзаде, не верите, что в районе рвутся к труду тысячи Фархадов!
— Там, где нужен железобетон, Фархад бессилен, — скривился Аллахкулибеков.
— Советский Фархад овладеет и железобетоном!
— Когда еще это будет, — главный инженер прикрыл ладонью растянутый в томительном зевке рот. — Настоятельно предлагаю одобрить оба проекта в качестве предварительных набросков и поручить консультантам рассмотреть их.
— Так мы сами возьмемся за стройку, — сказал Демиров. — . А Шахин согласен переехать в район дорожным инженером.
— Да, я согласен! — решительно заявил Шахин, и мускулы его напряглись, ибо это не легко — расстаться со столицей, с друзьями, уехать в горную глушь.
— Я согласен отпустить к вам Шахина, — с готовностью сказал Султанзаде, подумав, что дело как будто закончилось благополучно. — Да, мы всегда поможем вам технической экспертизой, и кое-какие фонды выделим.
На том и порешили.
Зная, что Алеша вернется поздно, Демиров, усталый после заседания, чувствуя, что в висках покалывает, пошел пешком по набережной. С моря резво летел свежий ветерок, навевал прохладу, как бы смывал с души Демирова всю горечь. Беспечная нарядная толпа окружала его, девушки и юноши смеялись, обменивались шутками, мурлыкали модные песенки, — что им до волнений и огорчений секретаря райкома! А Демиров любовался ими, молодыми, красивыми, но милее ему были скромно одетые девушки горных селений, чем эти щеголихи, сильные, хоть и грубоватые, юноши-горцы, чем эти изнеженные кавалеры… Он хотел забыть хоть на время прогулки свои повседневные заботы, но все-таки упорно возвращался думами к подлому поступку Субханвердизаде. "Да кто ты? Свой? Чужак?" — спрашивал Таир, и кулаки его в гневе сжимались, и теснилось в груди дыхание.
А жалоба брошенной Лейлы, милые личики забытых отцом девочек? О, какое грязное преступление!.. "На словах ты пламенный революционер, а в жизни человек без совести и чести!" упрекал он Субханвердизаде и давал себе слово немедленно лосле возвращения в район созвать пленум райкома партии и до конца выяснить, кем же является подлинный Гашем- большевиком или случайно проникнувшим в партию карьеристом? И почему между Аллахкулибековым и Субханвердизаде установилось такое единодушие? Создается впечатление, что письмо Гашем написал под диктовку главного инженера. Знакомы ли они? Встречались ли? Тут много таинственного, и, пожалуй, Алеше надо заняться этой странной дружбой. Чем дольше думал Таир о Гашеме, тем закономернее многие поступки председателя исполкома слагались звеньями единой цепи, и еще неизвестно, не на том ли берегу был прочно привязан конец ее. Теперь Демиров раскаивался, что не придал значения разговору с Замановым перед отъездом, а ведь Сейфулла с горечью и гневом, рассказал, что Субханвердизаде освобождает от налогов явных кулаков и, наоборот, записывает в "жирные мужики" самых до подлинных середняков…
Аллахкулибеков после заседания быстро проскочил в свой служебный кабинет и закрылся там на ключ. Ему вовсе не хотелось отпускать Шахина в район, — бог весть, что он, молодой, настойчивый, там натворит при поддержке Демирова.
