на меня:
— Хочешь рассказать нам о своем проекте, Айла? Но я не настаиваю.
Я знаю, что моя модель в сто раз лучше, чем у всех остальных, но все равно волнуюсь. Жалко, что у меня не было времени ее отмыть. Я встаю перед классом. И слышу, как народ перешептывается. Я разворачиваю крылья и раскрываю их на столе миссис Дайвер. Из них вываливаются травинки и ошметки грязи. Крылья уже не белые и не прекрасные, все перья загнулись. Даже сбруя вся грязная. У меня комок подступает к горлу, когда я вижу все это. Дедушка проделал такую тяжелую работу, а я все испортила за одну ночь. Все гораздо хуже, чем я ожидала. Я долго-долго смотрю на крылья, размышляя, как можно что-то исправить. Тут миссис Дайвер начинает покашливать, и я понимаю, что весь класс смотрит на меня. Я медленно сглатываю, делаю глубокий вдох.
— Моя летательная модель имеет в основе крылья лебедя. Я попыталась сделать что-то типа птичьих крыльев, которые с помощью специальных креплений можно надеть на человека.
Я поднимаю свою модель, но мне сложно сделать так, чтобы крылья были раскрыты, ведь я не надела на себя сбрую; так что они снова закрываются. Отдельные перья слетают вниз, на стол. В этот момент кто-то в классе отчетливо смеется.
Джордан кричит:
— И кого ты убила, чтобы сделать такое?
Я крепче обхватываю крылья руками.
— Это было чучело лебедя, — объясняю я. — Просто чучело.
— Из какой помойки ты его вытащила?
Я смотрю на класс; они все таращатся на меня так, будто я сумасшедшая. Парни с заднего ряда смеются: зажимают ладони под мышками и машут руками, как крыльями. Ужасно стоять перед ними с этой грязной, мятой моделью, которая совсем не производит того впечатления, на которое я рассчитывала. Джордан прав: крылья выглядят так, будто я вытащила их из помойки, или еще хуже… словно я выловила мертвую птицу из озера. У меня внутри все сжимается. Рот захлопывается сам собой, и у меня не получается рассказать о проволочках, с помощью которых можно шевелить отдельными перьями. Не получается сказать и о том, как тут все интересно устроено. Я просто молча смотрю на одноклассников, все крепче и крепче прижимая к себе крылья.
— Убийца птиц, — произносит Джордан.
Наконец миссис Дайвер приходит мне на помощь: она выходит вперед и просит меня сесть.
— Думаю, у тебя получится впечатляющая модель, — говорит она. — И вскоре мы услышим о ней больше.
Весь день надо мной издеваются. Говорят гадости о том, как я разрезала лебедя на кусочки.
— Я думал, ты любишь птиц, — шипит Мэтт, проходя мимо меня в коридоре.
Даже Софи не сидит со мной на переменах. Говорит, что ей нужно в библиотеку: она проводит какое-то исследование. Я сижу на улице и постоянно проверяю телефон, но мама не звонит. Может быть, это значит, что с папой уже все в порядке? Это, конечно, странно, но мне даже хочется, чтобы она позвонила, просто чтобы наконец сбежать отсюда.
На большой перемене я иду на футбольное поле. Все что угодно лучше, чем торчать у школы с идиотами-одноклассниками. Ситуация усугубляется еще и тем, что крылья слишком большие: они не влезают в мой шкафчик, и мне приходится повсюду таскать их с собой. Когда я прохожу мимо Мэтта и Джордана, они принимаются кудахтать мне вслед. Мое терпение иссякает. Я поворачиваюсь, собираясь закричать на них и сказать что-нибудь такое, что заставит их заткнуться. Но в горле снова застревает комок, и я ничего не могу выговорить. Только беззвучно открываю рот, отчего они начинают смеяться еще громче.
Я пускаюсь бежать. Кажется, вся школа смотрит на меня и все смеются над крыльями у меня в руках. Я опускаю голову, чтобы ни с кем не встречаться глазами. Достаю телефон из кармана и снова смотрю на него, отчего чуть не врезаюсь в кого-то; но там ничего нового.
Приятели Джека на поле, собрались у одних ворот. Шесть парней, включая Джека, пасуют друг другу мяч; несколько девушек смотрят на них со стороны. Лора тоже там. Она смеется, когда Джек останавливает мяч плечом, а потом перекидывает Кроуви. Тот скатывает мяч вниз, до колена, и гордо улыбается. Кажется, никто из них меня не замечает.
Я кладу крылья на землю и бегу на поле. Подскакиваю к Джеку, но он кричит Кроуви, чтобы тот пасовал ему обратно.
— Что ты здесь делаешь? — шипит он.
Я удивленно смотрю на него:
— Ты же сам сказал, что будешь здесь.
Джек получает мяч и легко удерживает его на ноге, поглядывая на девушек.
— С папой что-то случилось?
— Мама не звонила.
Он спускает мяч на землю, но не пасует мне. Красуясь перед девушками, он закидывает мяч себе на колено. И тогда я понимаю, почему брат не хочет, чтобы я с ними играла.
— Ты же просто выпендриваешься, — выпаливаю я.
Он отворачивается и сильным ударом посылает мяч Кроуви.
— Не будь дурой.
Кроуви останавливает мяч грудью и скатывает себе на колено. Перекидывает с одного колена на другое. Девушки аплодируют, говорят ему, чтобы раздевался. Начинают выкрикивать спортивные кричалки. Джек бежит к Кроуви, оставив меня одну на краю поля. Я принимаюсь ковырять траву ногой так яростно, что комочки земли взлетают в воздух.
Когда Кроуви начинает изображать стриптиз, девочки кричат еще громче. Края его рубашки поднимаются, открывая живот. На меня он даже не оглядывается: наверное, и не заметил, что я здесь. Просто красуется перед девчонками. Я пинаю газон. Мне хочется подбежать к ним, схватить мяч, поиграть нормально. Хочется, чтобы Кроуви не вел себя по-идиотски. Я оглядываюсь на Джека, но он смеется вместе с остальными. И почему-то это бесит меня больше всего. Как он может смеяться и кривляться, когда папа лежит на больничной койке?
И я бегу к нему. Мне лень даже красиво перехватывать мяч, вместо этого я со всей силы ногой отталкиваю его в сторону.
Слышу, как Кроуви одергивает меня:
— Эй, потише.
Но я его не слушаю. Выставляю вперед руку, упираюсь Джеку в грудь. Он спотыкается, но не падает. И как-то ему удается снова завладеть мячом.
— Что ты делаешь? — спрашивает он шепотом.
— Отдай мне мяч.
— Зачем это?
— Потому что ты выглядишь, как дурак.
Он смотрит на меня нахмурившись.
— Ты слетела с катушек.
— Просто хочу поиграть нормально.
Я упираюсь обеими руками Джеку в грудь и пытаюсь оттолкнуть его. Прорываюсь к мячу. Но он снова рядом, наваливается на меня и со всей силы толкает на траву. Я спотыкаюсь о его ногу и лечу вниз,
