на руки, – без лишних слов говорю я.
– Может, деревце вырастет, – отвечает он.
Про себя я очень сильно сомневаюсь, что там теперь что-нибудь вырастет. Но, может быть, Госпел и прав. Мы начинаем истерически хохотать.
Его отец стоит в дверях, смотрит на нас, цокает и возвращается в дом.
* * *
Старая поговорка «Брось искать, тогда и найдешь», оказывается, чепуха. Я упорно искала мужчину без цвета. С того самого момента, когда его потеряла. Я искала его везде, а особенно в метро, как будто такой, как он, больше нигде не мог оказаться. Я искала похожих на него людей, без цветов, но он оказался феноменом, потому что я так никого и не нашла.
Пока не нашла его.
* * *
Девять утра, я стою в углу, напротив входа на станцию метро. Я здесь с восьми: по моим расчетам, примерно в это время все и отовсюду едут на работу. Понятно, он мог оказаться здесь для собственного удовольствия, может, ездил к кому-то в гости, может, он продавец, но все это приводило меня к печальному заключению, что больше я никогда его не увижу, поэтому я вернулась к плану «А»: он работает где-то поблизости. Я учла и то, что он так зачитался книгой или заслушался музыкой, что, возможно, проехал. Поэтому несколько раз по утрам я меняла место наблюдения и ждала его на других станциях.
Но сегодня утром я здесь, на углу, не свожу глаз со ступеней станции, смотрю во все стороны, откуда он может появиться, раздумываю, не сбегать ли за бутылкой воды в ближайший магазин или не уходить со своего поста. Я мучаюсь, твержу, как мантру «ну, еще пять минут», решаю остаться до десяти часов, но наступает десять, и я задерживаюсь очередные пять минут. Может, схожу за бутылкой воды и еще пять минут подожду. И в разгар этого внутреннего спора я вижу его. Он спускается по лестнице, в темно-синем костюме, белой рубашке с расстегнутыми пуговицами, в кроссовках и с сумкой за спиной. Я прямо не верю своим глазам. Прошло девять месяцев. Я замираю от потрясения, потом понимаю, что нужно шевелиться, иначе я снова его потеряю. Он поворачивает направо, я кидаюсь через дорогу, сердито гудит машина, на повороте чуть на сбив меня, и я спешу за ним по дорожке, то ускоряя, то замедляя шаг, прислушиваясь к своему взволнованному внутреннему голосу.
Он идет не спеша, вразвалочку, все его обгоняют. Он, как камень, лежащий на пути потока, мешает тем, кто оказывается сзади, заставляет людей обходить себя. У него те же наушники, те же костюм и кроссовки, та же сумка. Я стараюсь понять, куда мы идем, но знаю, что не сумею возвратиться по собственным следам. Глаза следят только за ним и за тем, что у него нет цвета. Теперь я вижу его совсем близко, смотрю пристально и убеждаюсь, что цвета действительно нет. Идет время, я успокаиваюсь, осваиваюсь с тем фактом, что я его наконец-то нашла. Он переходит боковые улицы, иногда ждет на светофоре, иногда перебегает как раз вовремя. Совершенно нечитаемый, без ритма. Я получаю истинное удовольствие оттого, что вижу его вот так, воочию, после того, как столько о нем думала.
Он выше меня. Хорошо сложен, волосы черные, волнистые, курчавые на концах, короткие сзади. Мне хочется получше рассмотреть его лицо, и я рассчитываю увидеть, как оно отражается в стеклах автобусов и машин.
Старше меня. Понятно, что за тридцать, но сколько точно, сказать не могу. Красив, но не той красотой, которая обращает на себя всеобщее внимание. Такое лицо, как у него, становится тем лучше, чем дольше на него смотришь, что я и делаю. Нос пуговкой кажется на нем слишком маленьким, но ему это даже идет.
На какой-то боковой улице он оглядывается на меня, пока проезжает машина. Я стою совсем рядом. От него пахнет чистотой, свежестью, как будто он только что побрился. Я не знаю названий ароматов. Может, у него в сумке спортивная одежда, может, он только что из спортзала и помылся под душем. А может, наоборот, идет позаниматься спортом. Я не знаю о его жизни почти ничего, не говоря уже о его чувствах, о душе. Он переходит улицу, и я увеличиваю расстояние между нами.
Он поворачивает направо, я тоже.
В конце улицы стоит лишь одно здание, значит, именно туда он и направляется и, значит, именно туда могу идти и я.
Центр по работе с молодежью «Новые горизонты».
– Привет, Энди! – бросает какой-то парень, обгоняя его.
– Здорово, Грег, – отвечает он с шотландским акцентом. Сердце у меня замирает. Энди, из Шотландии.
– У тебя вроде занятие сейчас должно заканчиваться, – поддразнивает его Грег и смотрит на часы.
– Учу их выдержке, – кричит он в ответ. – Пригодится в жизни.
– А-а-а, – протяжно произносит Грег.
Я останавливаюсь, потому что Энди подходит к зданию. Вот и все. Сейчас он войдет, больше я его не увижу, но хоть буду знать, где он работает. Я задумываюсь, сколько в этом здании входов и выходов. Дождаться его и отправиться вслед за ним, домой или, преисполнившись веры, вернуться сюда завтра? Нет, конечно, нужно дойти за ним до дома; все может быть, а вдруг сегодня его уволят за опоздание и сюда он уже не вернется. Тогда я больше его не найду.
Он открывает дверь и оглядывается на меня. Распахивает дверь пошире и делает шаг в сторону. Ждет, что я пройду.
– Ах! – выдыхаю я.
Я знаю, что мне нужно притушить свою ауру, не хочу, чтобы он принял меня за преследователя, зато хочу, чтобы он меня заметил. Я не могу отзеркалить его ауру, выбрать ту, которая стала бы для него самой хорошей, потому что не могу увидеть, какая аура у него. Я не могу уменьшить яркость своих цветов, чтобы они перестали так сильно давить на него, но не могу и усилить их настолько, чтобы притянуть его к себе. Я совершенно не понимаю, чем привлечь его внимание, чем понравиться ему, чем зацепить.
Я просто стою, такая, какая есть, и не знаю, что делать.
– Зайдете? – спрашивает он, не отпуская дверь.
– Нет, спасибо, – отвечаю я и снимаю темные очки.
– Погулять вышли? – широко улыбается он. – Тогда обратно пойдете той же дорогой, здесь конец улицы.
– Нет, – отвечаю я, глядя на него. – Надеюсь, здесь начало.
Я не знаю, что еще сказать, но не хочу, чтобы он ушел, так и стою, смотрю на него. Он отпускает дверь и остается на
