Гольцеву В. А., 22 октября 1899*
2923. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
22 октября 1899 г. Ялта.
Милый Виктор Александрович, спешу ответить на твое заказное письмо. Фотографию пришли мне*, а уж я пошлю в Таганрог при письме. Под портретом распишись: имя и фамилия, год, число.
Сегодня я послал тебе кипу рассказов*. Часть их передай Ермилову*. Как живешь? Был ли на «Дяде Ване»?
Ну, будь здрав и счастлив. Поклонись Вуколу.
Твой А. Чехов.
22/Х.
На обороте:
Москва. Виктору Александровичу Гольцеву.
Шереметевский пер., в редакции «Русской мысли».
Чеховой М. П., 6 октября 1899*
2924. М. П. ЧЕХОВОЙ
26 октября 1899 г. Ялта.
26 окт. вечером.
Милая Маша, на другой день после твоего отъезда* пошел дождь, и, вероятно, он долго еще будет идти. Тепло, тихо. В нижней двери уже всё приспособлено, вчера весь нижний этаж был заперт наглухо, и турки там не ночевали. Татары усердно работают и уже повыбрали весь щебень; теперь образовалась яма.
Нового ничего. Сегодня морил мух персидским порошком в комнате у матери. Обедали вдвоем. Гостей не было. На дворе сыро, хотя и нехолодно.
Видела ли Кучукой с парохода? Напиши всё поподробнее.
Кланяйся Ольге Леонардовне и Вишневскому. Будь здорова. У нас всё благополучно.
Твой Antoine.
На обороте:
Москва, Мл. Дмитровка, д. Шешкова, кв. 14.
Марии Павловне Чеховой.
Чехову Ал. П., 26 октября 1899*
2925. Ал. П. ЧЕХОВУ
26 октября 1899 г. Ялта.
26/Х.
Любезный братттт! В настоящее время у меня нет средств, чтобы помогать бедным родственникам, так как я сам строился и залез в долги. Но в январе добрый г. Маркс, по договору, заключенному у нотариуса Тимофеева, обязан будет уплатить мне часть своего долга — и тогда я пришлю тебе записку, в коей доверю получить тысячу рублей. Итак, до января. Так и скажи подрядчикам*: до января. Чтобы быть еще более точным, фиксирую 20-е января. А пока садись в долговое отделение.
За тысячу ты должен будешь возвратить мне через год 1800 р., в противном же случае я подам в коммерческий суд в Таганроге.
Мать обижается, что ты ей ничего не пишешь.
Будь здрав. Поклон твоей фамилии.
Что Суворин? Что Суворин-фис?
Твой Antonio.
Чеховой М. П., 28 октября 1899*
2926. М. П. ЧЕХОВОЙ
28 октября 1899 г. Ялта.
28 окт.
Вчера я послал тебе заказною бандеролью фотографии, которые ты хотела взять с собой и забыла. Возврати, когда минет в них надобность, или подари их Ольге Леонардовне, необыкновенной женщине. Нового ничего, идет сильный дождь. Пришел маляр. Дорожка у забора уже готова, обложена камнем (подпорной стенкой), Шаповалов одобрил.
Будь здорова, милая Маша, кланяйся Владимиру Ивановичу и Ольге Леонардовне и их годовалому ребенку. Всем кланяйся.
Твой Antoine.
Спроси у Ивана, сколько я должен ему за тюльпаны, и уплати.
Гольцеву В. А., 30 октября 1899*
2927. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
30 октября 1899 г. Ялта.
Милый Виктор Александрович, посылаю заказною бандеролью рассказ для «Русской мысли»*. Пришли поскорее корректуру*, я пошлифую его малость.
Будь здоров и весел.
Твой А. Чехов.
30/Х.
На обороте:
Москва. Виктору Александровичу Гольцеву.
Шереметевский пер., в редакции «Русской мысли».
Книппер О. Л., 30 октября 1899*
2928. О. Л. КНИППЕР
30 октября 1899 г. Ялта.
30 окт.
Милая актриса, хороший человечек, Вы спрашиваете, буду ли я волноваться. Но ведь о том, что «Дядя В<аня>» идет 26-го, я узнал как следует только из Вашего письма, которое получил 27-го. Телеграммы стали приходить 27-го вечером*, когда я был уже в постели. Их мне передают по телефону*. Я просыпался всякий раз и бегал к телефону в потемках, босиком, озяб очень; потом едва засыпал, как опять и опять звонок. Первый случай, когда мне не давала спать моя собственная слава. На другой день, ложась, я положил около постели и туфли и халат, но телеграмм уже не было.
В телеграммах только и было, что о вызовах и блестящем успехе, но чувствовалось в них что-то тонкое, едва уловимое, из чего я мог заключить, что настроение у вас всех не так чтобы уж очень хорошее. Газеты, полученные сегодня*, подтвердили эту мою догадку. Да, актриса, вам всем, художественным актерам, уже мало обыкновенного, среднего успеха, Вам подавай треск, пальбу, динамит. Вы вконец избалованы, оглушены постоянными разговорами об успехах, полных и неполных сборах, вы уже отравлены этим дурманом, и через 2–3 года вы все уже никуда не будете годиться! Вот Вам!
Как живете, как себя чувствуете? Я всё там же и всё тот же; работаю, сажаю деревья.
Но пришли гости, нельзя писать. Гости просидели уже больше часа, попросили чаю. Пошли ставить самовар. Ой, как скучно!
Не забывайте меня, да не угасает Ваша дружба, чтобы мы летом могли еще поехать куда-нибудь вместе. До свиданья! Увидимся, вероятно, не раньше апреля. Если бы вы все приехали весной в Ялту, играли бы здесь и отдыхали. Это было бы удивительно художественно.
Гость понесет это письмо и опустит в почтовый ящик.
Крепко жму руку. Поклонитесь Анне Ивановне и Вашему дяде военному*.
Ваш А. Чехов.
Актриса, пишите, ради всего святого, а то мне скучно. Я как в тюрьме и злюсь, злюсь.
На конверте:
Москва. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских Ворот, угол Мерзляковского пер., д. Мещериновой.
Гольцеву В. А., 1 ноября 1899*
2929. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
1 ноября 1899 г. Ялта.
Фотография великолепна*. Лучше не может быть, и никогда у тебя не было такой фотографии. Закажи побольше. Один экземпляр пришли собственно мне — порадуешь весьма.
Получил ли рукопись?*
Чем болен Южин? Будь здоров. Побывай у Маши, она увезла с собой много вина.
Твой А. Чехов.
1/XI.
На обороте:
Москва. Виктору Александровичу Гольцеву.
Шереметевский пер., в редакции «Русской мысли».
Грюнбергу Ю. О., 1 ноября 1899*
2930. Ю. О. ГРЮНБЕРГУ
1 ноября 1899 г. Ялта.
1 ноября.
Многоуважаемый Юлий Осипович!
Я лично наиболее практичным и удобным названием для первых четырех томов считаю «Рассказы»*, потому что это название прекрасно определяет содержание книги, оно просто, покупатели мои в магазинах спрашивают «рассказы Чехова», и книжка «Рассказы» изд<ания> Суворина* шла впереди всех и выдержала наибольшее число изданий* — именно благодаря заглавию. У четырех томов одинаковое название, но различить их было бы не трудно, так как на обложке или под обложкой (на субтитуле) можно было бы напечатать содержание книжки, т. е. название всех помещенных в ней рассказов. Вы пишете, что обозначение на обложках: т. I, т. II и т. д. вводило бы в заблуждение покупателей, которые могли бы предположить, что каждый том является продолжением предыдущего и не представляет собою ничего самостоятельного. Но ведь известно, что я пишу только очень короткие рассказы, так что о продолжении никому и в голову не придет. Да и нет надобности (для розничной продажи) в обозначении т. I, т. II и т. д., достаточно, как я уже писал, напечатать на обложке названия рассказов.
«Новые рассказы» — это название не годится, так как все рассказы стары, нет ни одного нового. «Пестрые рассказы»* — это было бы хорошо, но книжки с таким названием изд<ания> Маркса уже не купил бы тот, кто имеет издание Суворина.
Повторяю, лучшим названием для первой книжки я считаю «Рассказы» и прошу верить моему, так сказать, практическому нюху. Но если, несмотря ни на что, Адольф Федорович забракует мое мнение, которое я высказываю с самого начала с такою настойчивостью, то вот Вам названия для первых четырех томов: 1) «Мелочи». 2) «Небольшие рассказы». 3) «Пестрые рассказы». 4) «Рассказы». Или второй том назовите: «Были и небылицы» — если такое название еще не было использовано раньше.
