2936. М. П. ЧЕХОВОЙ
3 ноября 1899 г. Ялта.
Милая Маша, отвечаю на твое письмо. Процентов в банк за вторую половину этого года я не платил, полагая, что это не мое дело, ибо с июля — августа в Мелихове сидит уже новый владелец. А быть может, и заплатил. Квитанция банка должна быть у тебя в куче бумаг, да и банк может дать точную справку. Если проценты мною уплачены, то Коншин должен принять сей расход на свой счет, начиная по крайней мере с сентября.
Нового ничего. Мать здорова.
Поклон Ольге Леонардовне и Вишневскому. Будь благополучна.
Твой Antoine.
3/XI.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова, кв. 14.
Малкиель М. С., 5 ноября 1899*
2937. М. С. МАЛКИЕЛЬ
5 ноября 1899 г. Ялта.
5 ноябрь.
Многоуважаемая Мария Самойловна!
Уведомляю Вас, что я перешел в магометанскую веру и уже приписан к обществу татар деревни Аутки близ Ялты. Наши законы не позволяют нам вступать в переписку с такими слабыми существами, как женщины, и если я, повинуясь влечениям своего сердца, пишу Вам, то совершаю большой грех. Благодарю Вас за письмо* и шлю сердечный привет Вам и Вашей сестре, гадающей судьбу людей*, и желаю Вам обеим попасть в гарем к какому-нибудь знатному господину, такому красивому, как Левитан.
Пишите еще. Будьте здоровы и благополучны.
Осман Чехов.
На конверте:
Москва. Ее высокоблагородию Марии Самойловне Малкиель.
Сухаревская-Садовая, д. Малюшина.
Чеховой М. П., 8 ноября 1899*
2938. М. П. ЧЕХОВОЙ
8 ноября 1899 г. Ялта.
Милая Маша, всё благополучно, нового ничего нет. Решетку наконец поставили на заборе. Я ожидал, что будет безобразно, но вышло ничего себе. Внизу комната всё еще не готова, плотники возятся и делают что-то. Балкон всё еще не готов. Посадок сделано очень много, и ты теперь не узнаешь сада. По забору, отделяющему нас от соседей и тат<арского> кладбища, поставлены каменные столбы, между ними протянуты два ряда колючей проволоки. Пришла из Таганрога бочка с солеными арбузами. Вот и всё.
Получил подушку с кружевами. Кружева отпорол.
Получено известие, что в Ялту приедет Н. М. Линтварева*. Не предложить ли ей помещение у нас?
Мне нужен валик для марок и конвертов, а то я себе весь язык порезал. Пришли при случае.
Только что получил письмо от Коншина*. Он извиняется, что не мог заплатить к сроку, т. е. к 4 ноября, 1000 р., и пишет, что ему и его жене очень нравится Мелихово. Ну, будь здорова. Поклонись Ольге Леонардовне и Вишневскому. Александр Леонидович*, как мне кажется, обязан обеспечить Машу и ее ребенка. Он бывал у нас чаще, чем солдат Александр*.
Что нового?
Твой Antoine.
8/XI.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Чеховой М. П., 11 ноября 1899*
2939. М. П. ЧЕХОВОЙ
11 ноября 1899 г. Ялта.
11 ноябрь.
Милая Маша, у нас министерский кризис. Мустафа ушел, и на его место приглашен Арсений*, русский в пиджаке, грамотный, служивший в Никитском саду. Его хвалят. Молод.
Теперь отвечаю на твое последнее письмо. Машиного ребенка должен содержать не Ашешов, а Вишневский*. И самой Маше он должен выдавать ежемесячно хотя по три рубля. А еще лучше, если бы он взял к себе Меланью* и держал ее у себя вместе с ребенком. Он уже писал мне*, что отец ребенка — это он, а вовсе не солдат Александр.
Мне кажется, что протестовать вексель не следовало бы*. Это не в моем стиле.
На горах снег. Потягивает холодом. Жить теперь в Крыму — это значит ломать большого дурака. Ты пишешь про театр, кружок и всякие соблазны*, точно дразнишь, точно не знаешь, какая скука, какой это гнёт ложиться в 9 час. вечера, ложиться злым, с сознанием, что идти некуда, поговорить не с кем и работать не для чего, так как всё равно не видишь и не слышишь своей работы. Пианино и я — это два предмета в доме, проводящие свое существование беззвучно и недоумевающие, зачем нас здесь поставили, когда на нас тут некому играть.
Мать вполне здорова. Марьюшка* тоже, Марфуша* старается. Об имении на берегу моря близ Гурзуфа пока еще ничего не могу написать определенно. Подожди. Записку Юнкеру прилагаю*, чек такожде. Вот и всё. Больше писать не о чем. Кланяйся Ольге Леонардовне, князю Шаховскому, Маше с младенцем. Кстати сказать, под одной из телеграмм подписалась Лепешкина*. Она красива, интересна или так себе?
М. Н. Климентовой и М. И. Махориной поклон*. Все — Машечки. Теперь в искусстве сплошная Машечка. (Я не говорю о присутствующих.)
Когда будешь у О. Л. Книппер, то поклонись ее матери.
Поклон и Владимиру Ивановичу. Завидую ему, так как для меня теперь несомненно, что он имеет успех у одной особы*.
Ну, будь здорова. Пиши.
Как и что Иван?
Твой Antoine.
Письмо к Юнкеру я пометил 17-м ноябрем. Значит, ступай туда после 20-го.
Гольцеву В. А., 13 ноября 1899*
2940. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
13 ноября 1899 г. Ялта.
13/XI.
Милый Виктор Александрович, посылаемое отправь в типографию*, и пусть мне пришлют опять корректуру* в исправленном виде. Надо еще раз прочесть. Исполни сию мою великую просьбу. Время терпит, так как до декабря или января еще далеко.
Будь здоров.
Твой А. Чехов.
Дороватовскому С. П., 14 ноября 1899*
2941. С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ
14 ноября 1899 г. Ялта.
Желание Ваше отвечаю согласием благодарю.
Чехов.
На бланке:
Петербург, Манежный, 11, Дороватовскому.
Чеховой М. П., 14 ноября 1899*
2942. М. П. ЧЕХОВОЙ
14 ноября 1899 г. Ялта.
14 ноябрь.
Милая Маша, Кенц прислал накладную — к великому моему огорчению, так как я просил прислать по почте. Ведь теперь на почте берут 40 к. за 7 фунтов, а за пуд, т. е. за 6 посылок по 7 ф., только 2 р. 40 к. — это дешевле, чем ездить на мол, получать и привозить. Если же исключить гвозди и молотки, то всего бы осталось не больше 10 ф. Ручки и задвижки очень нужны; плотники скоро уходят, ждать не станут. Нужно еще для пяти окон на балконе по ручке; желательны круглые ручки (кнопки). У каждого окна будет ручка только на одной стороне, внутренней. Какие задвижки ты купила? Я просил таких, как у моей двери из кабинета в спальню, с валиком. Так вот, если будешь на Мясницкой, то возьми у Кенца или Кирова 5 ручек и вели выслать их посылкой по почте. А с ручками и еще что-нибудь, хотя бы замочек (не висячий) для стенного шкафа внизу.
Другое огорчение: заметка в «Курьере»*.
А. П. Чехов, весьма интересуясь постановкой своей драмы «Дядя Ваня» труппой Художественно-общедоступного театра, прислал одному своему знакомому литератору письмо с просьбой сообщить ему подробности о постановке «Дяди Вани».
Во-первых, о «Дяде Ване» я не писал литераторам, ничего не просил. Во-вторых, печатать такие заметки значит поднимать на смех.
Третье огорчение: у нас во дворе прижилась собачка — щенок такой же прекрасной породы, как Огородник, но еще более жалкий и с более глупой физиономией. Когда я гоню его со двора, он на меня лает. Спит около дров. Другой пес, большой и страшный, ночует в подвале.
Больше огорчений нет. В остальном всё обстоит благополучно.
Вчера была у нас А. Г. Архангельская. Говорила, что Наталья Михайловна* серьезно больна. Сегодня она уехала с И. И. Орловым.
Плотники всё еще работают внизу. Лестница не готова. Двери уже не хлопают.
Пишу большую повесть, скоро кончу и начну другую*. Когда будешь писать, то как бы от себя попроси, чтобы в кухне были поопрятней; там грязно и тяжелый воздух. И мух много. Солят оливки, купили два бочонка.
Ну, будь здорова. Поклонись знакомым.
Твой Antoine.
Чехову Г. М., 14 ноября 1899*
