даже ради такой безумной идеи. Но с Алексеем это уже не кажется невозможным. Разве что смертельно опасным. Кому, как не им, попытаться усмирить стихию? Или Порту, что почти равносильно.
Алексей исчезает из внутреннего двора первым. Валент и Алево проверяют подпруги лошадей, то и дело поглядывая на ворота, дожидаются, пока хан Герай со своим человеком показываются на фоне дворца. За ними идут остальные. И только Хвитан присоединяется к ним последним. Его Алексей встречает уже верхом, вглядываясь в пучину разрастающейся грозы. Конь чувствует нетерпение всадника, гарцует под ним, переступает с ноги на ногу. Посол разозлил не того человека.
Повелитель Солхата убирает волосы обломком стрелы, как это было заведено у его предков. Не разобрать, кто из них первым срывается с места, позволяя коню пуститься в галоп. Они летят наперегонки по степи, ощущая, как давит на плечи тяжелеющий воздух. Но небо разрывается, выпуская на землю дождь. Дышать становится легче.
Они даже не знают, в какой порт отправился посол. Нетрудно догадаться, что он попытается уплыть, но здесь вода по трем сторонам. Алево горбится по-вороньи, вглядывается в дождливую серость, пытаясь прочитать дорогу по следам. И некоторое время это действительно выходит. Вот только совсем скоро они достигнут развилки. Хан кривит губы с досадой, когда им приходится перейти на шаг, оглядывается на Алексея:
— Что делать-то будем?
— Молись, кому умеешь. Если обыскивать все побережье, мы потеряем пару суток. А здесь натоптано так, что нужных следов не разберешь. Разве что решение каким-то чудом свалится нам на голову.
И оно сваливается. Решение говорит громко, сумбурно, на валахский манер. На нем нет доспехов, а меч висит за спиной, как у самого настоящего разбойника. Прежде всего Алес показывает нужную дорогу. И когда они снова набирают скорость, перекрикивает ветер рассказом о том, что посол успел наворотить. Поразительно, сколько неприятностей может принести один дрянной человек при должном уровне власти.
Когда Асень добирается в своем рассказе до самого начала, в подробностях передавая разговор Джахана и Титая в коридорах дворца, Алексей готов взвыть: он лучше всех присутствующих знает об этой слабости парня. Заложники. Его всю жизнь пытают любимыми людьми. Ясно, откуда тут могут взяться проблемы с доверием.
В Кафу их пускают беспрепятственно, едва завидев Великого хана. Люди расступаются перед процессией, что минует главную площадь, направляясь сразу же в порт. Нет времени на переговоры.
С ними нет Дацио, который мог бы провести отряд по морю, не задавая лишних вопросов. Да и едва ли генуэзец не устал от их похождений. Как много золота надо отдать, чтобы тебя не сдали на руки страже по приезде в столицу Империи? Пока хан думает об этом, Алексей действует.
— Марий, где здесь собираются торговцы?
Среди шумных людей, снаряжающих корабли, среди запаха рыбы и соли, мокрых канатов и огромных сундуков находится знакомое лицо. Кефей, торговец пряностями и кофе, с которым князь успел познакомиться в Доросе, собирается отплыть в сторону Эдирне. Все же какая-то польза от этого посольства была.
— Ваша светлость?
— Моя, — соглашается Алексей.
А Кефей, в свою очередь, соглашается провезти на своем корабле «нескольких торговцев и их раненого друга». Сменив одежды и замаскировав оружие, они действительно начинают подходить под это описание.
Свет летнего солнца сменяется щадящим сиянием луны снова и снова. Время на корабле течет быстро. Лишь волны Черного моря перегоняют его, разбиваясь о борт бывалого торгового судна. Купец Кефей, любезно пригласивший гостей на судно, радуется: должно быть, фортуна балует его спутников, потому как даже погода благоволит их затее. Что бы они там ни задумали. О подробностях не спрашивают людей, настолько отяжеливших твой кошель.
Воины хана и князя помогают морякам со снастями и, конечно, убеждают их, что во время плавания нет ничего лучше, чем несколько партий в азартные игры. К одному особенно прекрасному закату Асень прячет в своих вещах мутную бутыль коньяка и ставит на кон. По его задумке тот, кто выигрывает, — пьет, а кто проигрывает… Тоже пьет. Алево Кроу, самый молодой из командиров Дороса, только недавно получивший свой меч в наследство от отца, наблюдает за этой затеей и смеется, когда ему предлагают кинуть кости. У него выпадает дубль.
Алексей и Мелек смотрят на палубу снизу вверх. Конечно, с такой высоты видно все чужие грехи, включая бутылку крепкого напитка. Но сейчас господа и сами нарушают порядок, так что баловство воинов на этот раз сходит тем с рук. Строго говоря, столь важным лицам (вроде правителей княжеств и прочих земель) не пристало ползать по фок-мачте и торчать в вороньем гнезде.
— Скажи честно, Алексей, ты же влюбился? — Хан горбится над бортом смотровой бочки, как косматый бурый зверь, щурится хитро на алую полосу заката. Завтра будет ветер.
— Наверное. Может быть. — Алексей стоит к борту спиной, цепляясь за него локтями; услышав вопрос, задумывается на некоторое время, затем кивает и разворачивается к другу. — Да. Пожалуй, я влюблен.
— Вася знает?
— Конечно. Иначе нас здесь и не было бы сейчас. Это же она вела переписку с Марией и твоей Ирадой, чтобы помочь парню.
— Да зови его по имени, что уж. Кир Кейрат. — Мелек хмыкает, косится на друга. Тот и сам сейчас похож на мальчишку: взлохмаченные волосы сияют на просвет, рубашку треплет ветер, грудь вздымается часто. Трудно дышать, да? И хочется так: чаще, больше, полной грудью, пока не закружится голова, пока не упадешь с этой немыслимой высоты.
— Титай! — Алексей запрокидывает голову, закрывает глаза и улыбается. Герай смеется в голос. С ним вместе смеется и Алексей, глядя, как друг качает головой. — Ну что? Сам же сказал звать.
— Да ничего. Ничего. Понимаю теперь просто, во что именно ты меня втянул. И хорошо, что я не посмел противиться этому. Любовь — великая сила.
— Великая сила — и великая беда, перевернувшая не одну судьбу, сгубившая не одно государство. Из-за любви пала Троя.
— И я вот рыжий почти, хотя должен быть черноволосым, тоже из-за любви в какой-то мере. В общем, потому я с тобой сейчас.
— Не хочешь навлечь беду?
— Напротив. — Во взгляде хана поблескивает что-то почти безумное. — Хочу своими глазами увидеть, как твоя любовь принесет беду всему, что встанет у тебя на пути.
Курту быстро становится лучше. Во-первых, Кефей оказывается человеком прозорливым и в команде корабля
