отправлены в женский концлагерь Равенсбрюк. Подозрение в итоге не подтвердилось.
Следствие шло полным ходом, истошно стучали «ундервуды», трещали телефонные звонки; окна во дворце Печека, где располагалось гестапо, не гасли даже ночью.
Епископу шестьдесят два года. Еще не глубокая старость, но здоровье отказывало все чаще. Особенно с начала оккупации Чехословакии весной 1939-го. Все рушилось на глазах. Все, на что он положил свою жизнь. Стали трястись руки.
Был он от природы крепким – крестьянская кость. Родительский дом в Грубе-Врбке, у подножья Белых Карпат; труд с раннего детства, как заведено в сельских семьях. Его назвали Матеем, в честь апостола и евангелиста; имя у чехов частое.
Семья была католической, и какое-то время он шел по этой, католической стезе. Довольно долгое время. Католическая школа-интернат в Кромержиже. Богословский факультет в Ольмюце – как на немецкий манер называли тогда Оломоуц.
Но уже студентом Матей начал присматриваться к православию. Заинтересовался житиями святых Кирилла и Мефодия, изучил церковнославянский. В 1900-м побывал в Киеве, чтобы лучше познакомиться с православным богослужением. Пока это был только умозрительный, мозговой интерес.
5 июля 1902 года, двадцати трех лет, он был рукоположен во иерея. Служил в нескольких приходах, редактировал в Кромержиже еженедельник. В 1906-м был назначен «духовным администратором» в больницу для душевнобольных. С началом Великой войны (как называли тогда Первую мировую) там был устроен военный госпиталь, и на отца Матея легло духовное окормление и утешение раненых.
Та война… Та война многое изменила в нем. Вся Чехия, вся Европа, весь мир менялся. В 1918 году чешский и словацкий народы получили независимость.
А отец Павлик стал стремительно терять зрение. Точно апостол Павел, ослепленный невыносимо ярким светом по дороге в Дамаск.
Когда после долгого лечения он частично восстановит зрение, мир он будет видеть уже по-другому.
Он присоединяется к группе католических священников, выступивших вначале с программой церковных реформ, а затем, когда она была отклонена Римом, – с идеей создания Чехословацкой церкви. Уже не католической, а православной.
3 сентября 1920 года они подадут в Сербскую церковь просьбу о включении ее в семью православных церквей.
Поначалу его знания о православии были не слишком глубоки. Но он стремительно и твердо расширял их. И делился с другими. И убеждал других. С июля 1921 года он станет издавать газету «За правду».
Новой чехословацкой церкви требовалось возглавление, выбор большинства пал на него. Поначалу он отказывался принять епископский сан, считая себя недостойным.
«Я не более чем миссионер, – напишет он позже, – который готовит путь и не желает ничего, кроме как передать Чешскую Православную епархию тому, кто придет, как можно более полной в клире, пастве и во всем остальном…»
Расследование убийства Гейдриха шло на всех парах. Но большинство тех, кто был связан с его подготовкой, оставались на свободе. Требовался Иуда. Как всегда, когда нужно было донести, сообщить, проинформировать. Разумеется, небескорыстно.
И Иуда вскоре нашелся. Даже двое.
Их звали… впрочем, не важно, какие имена Иуда носил в тот год и в том месте. Какой у этих двух был цвет глаз. Стрижка, привязанности, привычки. Оба они были из числа парашютистов. Оба были смертельно напуганы.
Но главная причина, как всегда, – вознаграждение. «Я думаю, вы и сами сделали бы то же за миллион марок», скажет один из них на суде после войны.
Епископ чувствовал себя все хуже.
После покушения на Гейдриха бессонница не оставляла его. Каждый день приходили известия о новых арестах.
Еще ему нужно было ехать в Берлин, на торжества по поводу открытия нового митрополичьего округа. В этот Средне-Европейский митрополичий округ должна была войти и Чешская епархия. Ехать не хотелось.
…А как все прекрасно начиналось двадцать один год назад! Он, еще просто Матей Павлик, отправлялся тогда по вызову сербского патриарха в Белград. 21 сентября 1921 года в монастыре Крушедол, основанном святым епископом Максимом и его матерью святой Ангелиной, он принял монашеский постриг.
Ему было дано новое имя – Горазд, в честь святителя Горазда, архиепископа моравского и ученика Кирилла и Мефодия.
В воскресенье 25 сентября, около восьми часов утра, в кафедральный собор Святого Михаила в Белграде вошла делегация Чешской церкви с большой белой хоругвью, в центре ее была красная чаша. Кроме чехов и моравов Горазда сопровождали представители православных общин Подкарпатья и две женщины в моравских национальных костюмах.
Собор был переполнен. Жившие в Белграде чехи и словаки, множество сербов. Почти все сербское духовенство, светские власти, простые белградцы. Когда патриарх вывел к народу только что рукоположенного архиерея, собор огласился овациями. «До сегодняшнего дня ни одного сербского епископа так не приветствовали», – писали в югославских газетах.
После оккупации и раздела Югославии в апреле 1941 года сношения Чешской епархии с Белградским патриархатом прервались. Пришлось писать берлинскому архиепископу, прося принять православных чехов «под свое архипастырское попечение, заботу и защиту»… Так что нужно было епископу ехать в Берлин. Нужно.
Что-то сгущалось в воздухе, епископ чувствовал; совсем близко, рядом со стенами его православной церкви. Над которой вновь, как во времена его святого покровителя, архиепископа Горазда, нависла опасность уничтожения.
История иногда ходит кругами, двоясь в именах и судьбах.
Святитель Горазд, ученик святых Кирилла и Мефодия, был родом из этих же земель. Участвовал в переводе Писания и богослужения на славянский. Незадолго до своей кончины святой Мефодий объявил его своим преемником, архиепископом Великой Моравии.
Послужить в Моравии святителю Горазду не пришлось. Против него ополчилась немецкая миссия во главе с епископом Вихингом, яростным противником богослужения на славянском…
Это был спор не только о языке богослужения. Хотя до окончательного раскола между Западной и Восточной церквями оставалось еще два века, догматические поводы к нему уже назрели. Прежде всего вопрос о исхождении Святого Духа. Вихинг, как и все западные епископы, утверждал Его исхождение не только от Отца, что признавалось и Восточной церковью, но и от Сына, что было поздней добавкой (пресловутое Filioque)… Горазд, принадлежавший к Восточной церкви, с этим согласиться не мог.
Заручившись поддержкой Рима и местной власти, Вихинг изгнал Горазда и других приверженцев Кирилла и Мефодия из Моравии. Большая часть из них найдет убежище в Болгарии и Сербии. Но в чешских и моравских землях богослужение на славянском прекращается; православие, едва забрезжив, гаснет…
Что ж, и ему, епископу Горазду, или, как его иногда называли, Горазду Второму, тоже пришлось немало вынести от католического клира. Не могли прежние братья простить ему перехода в православие и ревностного и успешного миссионерства.
От этих новых «вихингов» неожиданно защитил его оломоуцкий католический
