Наконец один из продавцов предложил ей стопку газет за последние пару месяцев, которые хранил для дна птичьей клетки. Мина тут же закрылась в машине и принялась рыться в куче бумаг, пока не отыскала нужную заметку – датированный октябрем некролог мистера Кима.
Теперь, подойдя к столу Марго, где в основном хранились всякие бумаги и счета, Мина взяла ножницы из широкого пластикового фиолетового стаканчика, набитого кучей ручек, скопившихся за годы. Она представила, как заглядывает через плечо дочери, которая обычно сидела за этим столом, сгорбившись над блокнотом с карандашом в руке.
Положив газету на стол, Мина осторожно пролистала страницы, пока снова не отыскала черно-белую фотографию мистера Кима, Кима Чанхи – он выглядел немного моложе, но больше походил на самого себя и на человека, с которым Мина путешествовала по Гранд-Каньону два месяца назад.
Тогда они держались за руки и любовались самой большой пропастью в округе на фоне приглушенного лазурного неба. Темные тени падали на скалы в красно-оранжевую полоску, сформированные ветром и водой в течение миллионов лет. Чистейший золотистый свет подсвечивал широкие полосы зеленых кустарников и деревьев, цепляющихся за стены из твердого минерала. В теплом ветерке слышался запах сосны, ноги ступали по мягкой земле.
Об этом-то Мина всегда и мечтала – вновь ощутить себя крошечной, микроскопической и при этом в безопасности. В том месте она почувствовала себя такой маленькой, что все тяготы жизни показались незначительными. Она словно растворялась во всем этом великолепии.
Природа в самых крайних своих проявлениях учит нас, что существуют творения более великие, чем человек, и в этом мире можно хоть ненадолго освободиться от самих себя, от собственной важности и обрести покой.
Похожее ощущение у Мины возникало в повседневной жизни лишь под крышей Господа в соборе, где сводчатый потолок, этот купол, служил убежищем от бед и смятения, а вся вселенная гудела в молитвах и песнях. Красота дарит покой. Красота оберегает нас от невзгод.
Кучевые облака над головой отбрасывали тени, темные силуэты, подчеркивающие вершины. По сравнению с этой необыкновенной красотой пейзажи Лас-Вегаса, куда они вернулись накануне после стольких лет, казались смехотворными. Стоя на краю этой пропасти, Мина чувствовала, будто перед ней одновременно рай и самое сердце земли, ее душа – восхитительный результат миллионов лет жестоких мучений и терзаний.
А три недели спустя, в начале октября, мистер Ким прислал Мине коричневый конверт для документов с информацией о ее родителях – эти бумаги она теперь хранила в сейфе вместе с тем, что осталось от ее прошлого: несколько фотографий сделанных в приюте, ее старые корейские документы и единственный снимок, который остался у нее от мужа и дочери, сделанный в тот день, когда они вместе ходили в поход.
Теперь же, смотря на черно-белую фотографию мистера Кима – на его все еще свежее лицо, теплые и мягкие глаза, нежный изгиб верхней губы с кривой улыбкой, – Мина испытала облегчение. Наконец у нее в руках было подтверждение того, о чем она и так догадывалась, когда несколько недель назад он перестал отвечать на телефонные звонки, – подтверждение того, что он ушел навсегда. Теперь Мина могла вновь вернуться к прежней жизни, достав из шкафов вещи Марго, которые спрятала от мистера Кима, – все ее фотографии и памятные вещички, – и расставить по местам к следующему визиту дочери.
Марго тоже никогда не узнает, что мистер Ким приходил в ее квартиру и кто он такой.
Мина аккуратно вырезала текст некролога с фотографией.
За те несколько месяцев, проведенных вместе, несмотря на его слабость и на то, как изменились их тела – ее округлилось и смягчилось, а его, наоборот, высохло, кости обтянулись кожей, – они любили друг друга. Лежа в ее постели, он целовал ее в губы. Они снова почувствовали себя молодыми, будто только что приехали в Америку, будто всегда были влюблены. В некотором роде им удалось стереть прошлое. Мина простила его, со всей искренностью, и испытала от этого огромное облегчение.
Однако ничто не могло подготовить ее к той дыре, которую оставила в душе смерть мистера Кима.
Мина нашла пустой конверт, сложила некролог и засунула внутрь на хранение. Затем открыла ящик и спрятала конверт под поднос с художественными принадлежностями дочери. Насколько она знала, та больше не заглядывала в этот стол. На самом деле Мина уже давно не видела, чтобы дочь рисовала.
Она задвинула ящик, тяжело опустилась на стул и разрыдалась над газетой, все еще лежавшей на столе. Мина уронила лицо на пустой прямоугольник, из которого извлекла клочок бумаги, описывающий жизнь мистера Кима, отчего газета намокла и оставила бледные следы чернил на щеке.
– Мина? – В голосе миссис Бэк в телефонной трубке звучали облегчение и злость. – Где вы были? Я уже несколько дней пытаюсь до вас дозвониться. Вы не прослушали сообщения на автоответчике?
Мина нашла некролог в газете неделю назад и с тех пор избегала телефон, от звука которого сердце принималось бешено колотиться. Ее внезапно охватила нестерпимая слабость. Как шторм, на нее обрушились воспоминания о тех днях неослабевающего горя много лет назад, когда погибли ее муж и дочь.
Мистера Кима больше нет. Мину словно толкнули в ледяную воду бушующего океана, который швырял ее из стороны в сторону и наконец выкинул на берег, где она пыталась теперь отдышаться. Нужно выспаться. Нужно отдохнуть и согреться.
– Вы не были на работе… сколько, неделю? – спросила миссис Бэк.
До сегодняшнего дня погода была приятной, почти умиротворяющей. Градусов двадцать. Теперь же небо почернело, а земля замерцала, мокрая от дождя. Сезоны вновь сменяли друг друга.
– У меня все в порядке, – ответила Мина, потирая переносицу.
– Уверены? Я думала, может, Марго приехала на День благодарения, но… столько времени прошло. Я беспокоюсь о вас последние несколько месяцев. Что случилось? Скажите, что с вами?
– Вы и так многое для меня делаете, онни. – Голос Мины дрогнул от воспоминаний о том, как много лет назад миссис Бэк ворвалась в ее спальню и помогла добраться до туалета. Сколько раз миссис Бэк поддерживала ее? – Пожалуйста, не беспокойтесь за меня. Мне просто нужно передохнуть. Я ужасно устала. Завтра вернусь на работу. Обещаю. Тогда и поговорим.
На другом конце провода воцарилась тишина.
– Алло? – позвала Мина.
– Нет, нет, я все же приеду, хорошо? Вы что-нибудь ели? – Голос миссис Бэк смягчился. – Вас едва слышно.
– Нет, не нужно…
– Я привезу что-нибудь поесть. Приеду через час, хорошо? Подождите меня. Я скоро приеду.
Они сидели на диване в гостиной Мины под присмотром сломанной
