искать, кто нарушил тайну следствия. Понял?
– Понял, про это никому не скажу.
– Смотри ж!
Наконец прибежала молодая женщина в чёрном костюме и белой блузке:
– Граждане, пойдёмте за мной.
Она открыла ключом двери и впустила их в зал судебных заседаний. Дед Иван сел в первом ряду кресел для зрителей, отгороженных невысоким деревянным барьером от остального зала, и оказался против двух массивных деревянных столов, обращённых к стоящему на возвышении судейскому столу. Слева от них стояла конторка для выступающих, ещё левее – другой стол – прокурора.
Правее от деда, огороженная решёткой, стояла скамья для подсудимых. Она была пуста.
Мишуткина с дочкой оказались на другом конце зрительских рядов, и дед их не видел. Кроме них из их села в суде было ещё две пожилые женщины, и Борис Завражнов, представлявший отца. Были люди и из других сёл и даже из других районов – Людмила с Анастасией много где побывали со своей высокотехнологичной медицинской помощью.
Дядя Ваня, разглядывая присутствующих, не заметил их появления. Они вошли с какой-то женщиной и сели втроём за стол. Анастасия была в синем платье, на плечи накинут светло-серый шерстяной палантин. Людмила на этот раз была во всём чёрном: чёрный свитер, чёрная юбка, зимние сапоги тоже были чёрными. Они сидели к зрителям спиной и его не видели.
– Людмила! – позвал дед, подойдя к барьеру.
Она резко обернулась, встала и подошла к нему. И вот опять перед ним её большие серые глаза. Как он мог им не поверить?!
– Людмила! Простите меня! Я не знал! Простите старика. Я теперь всё знаю. Я за вас.
Она улыбнулась ему одними глазами, села на место и что-то сказала Анастасии и незнакомой женщине. Анастасия обернулась, посмотрела на него и чуть заметно кивнула.
– Встать! Суд идёт! – донеслось до его сознания, и он машинально встал и посмотрел туда, где возвышался судейский стол. Из двери, слева от стола, вышла судья в чёрной мантии и, разложив документы, сказала коротко:
– Прошу садиться. Слушается дело по обвинению подсудимых Звягинцевой Елены Анатольевны и Горбуновой Людмилы Сергеевны в мошенничестве…
Значит, Анастасия вовсе не Анастасия, а Елена. А Людмила действительно Людмила. Его этот факт почему-то обрадовал. Он удивился, почему это для него так важно. Наверное, потому, что она вошла в его сознание, как Людмила. Значит удалять её не надо, а как бы она вжилась в него под другим именем, ещё неизвестно.
Потом секретарь докладывала о явке участников судебного разбирательства, а судья попросила свидетелей покинуть зал суда.
– Подсудимая Горбунова, – сказала судья, – встаньте, пожалуйста! Назовите свою фамилию, имя отчество, когда и где родились, где проживаете в настоящее время.
– Горбунова Людмила Сергеевна. Родилась 10 февраля 1977 года в Новосибирске. В настоящее время проживаю, – Людмила назвала адрес. – Работаю медсестрой в больнице.
То же самое судья спросила Елену.
– Подсудимая Горбунова, вы получили копию обвинительного заключения?
Слово «подсудимая» по отношению к Людмиле показалось деду такой нелепостью: как это – она и подсудимая! Его ум не принимал такой несправедливости. Он столько передумал за вчерашний день. Он вчера представил себе то безграничное горе, которое навалилось на этих женщин, взявшихся противостоять ему, и он полюбил их ещё сильнее, чем тогда, когда они уходили от него после первой встречи.
Людмила встала и сказала, что обвинительное заключение получила. То же спросили Анастасию – Елену. Потом зачитывали состав суда, спрашивали об отводах, разъясняли права.
Наконец, судья сказала, что приступает к судебному следствию и стала читать обвинительное заключение:
– Подсудимые Звягинцева и Горбунова по предварительному сговору обманным путём входили в доверенность к гражданам, завладевали принадлежавшими им денежными средствами, продавая им изделия, которые они представляли, как электронные приборы для лечения различных заболеваний, а также лекарственные средства, на самом деле являвшимися пустышками, обыкновенным активированным углём. …. Десятого июля подсудимые продали гражданке Мишуткиной Валентине Ефимовне за пять тысяч рублей прибор, который в действительности был ничем иным, как пластмассовой коробкой с двумя батарейками и лампочкой, цена которых по оценке экспертов составляла сто двенадцать рублей, убедив её в том, что он лечит тремор, то есть синдром дрожания при болезни Паркинсона.
– Люди! Посмотрите на мою маму! – громко сказала Аня. – Посмотрите, кого они обокрали! Это не люди, они хуже фашистов! Вешать таких надо!
В зале зашумели, закричали:
– Правильно!
Пока судья призывала зал к порядку, Елена и Людмила сидели, опустив головы.
Дед тяжко вздохнул и промолвил:
– Ох-ох-ох!
Судья наконец получила возможность продолжать:
– В тот же день подсудимые Звягинцева и Горбунова явились к гражданину Ерофееву Ивану Николаевичу. Путём обмана и злоупотребления доверием они продали ему якобы прибор для лечения простатита, лекарственные средства для снижения давления, для лечения заболеваний сердца, а также аппарат для измерения давления, который фактически был непригодным для работы. В результате они завладели денежными средствами, принадлежавшими гражданину Ерофееву на сумму десять тысяч рублей.
Чтение обвинительного заключения продолжался больше часа. Наконец судья сказала:
– Подсудимая Горбунова, встаньте пожалуйста. Вам понятны предъявленные вам обвинения?
– Понятны.
– Признаёте себя виновной?
– Да, признаю, – сказала Людмила.
– Садитесь. Подсудимая Звягинцева, встаньте пожалуйста. Вам понятны предъявленные вам обвинения?
– Да.
– Признаёте себя виновной?
– Признаю. Только мы с Людой делали это потому что у нас не было другого выхода.
– Об этом вы скажете потом. Потерпевшая Мишуткина Валентина Ефимовна, что вы можете сказать по обстоятельствам дела? Можно с места.
Старушка стала рассказывать, поминутно останавливаясь, чтобы отдышаться:
– Я спала после обеда. Вдруг входят эти женщины. Уф… И сказали, что знают о моей болезни… Потом спросили, вы, бабушка, хотите купить электрическую коробочку… уф, которая лечит эту болезнь…? Я ответила – конечно хочу… Они показали мне коробку и продали за пять тысяч рублей.
– Вы, сказали, что спали перед тем как явились подсудимые. Как вы отдали им деньги? Вы встали, куда-то пошли?
– Ваша честь, – вскочила Анька, – почтальонка только что принесла ей пенсию, деньги мама положила под подушку. Я пришла с работы, она говорит: «Я сегодня пенсию получила, спрячь. Я пересчитала и говорю: «Мама, ты получаешь тринадцать, а тут только восемь». – Так и так, я купила вот эту штуку. Ваша честь! Да если бы я была дома, я б их убила, я бы им морды порасцарапала, волосы им повыдирала, стервы проклятые!
– Гражданка Мишуткина, воздержитесь от оскорбления подсудимых. Подсудимая Горбунова, вы понимали, в каком состоянии находилась потерпевшая?
– Понимала.
– Вы действовали осознанно?
– Да. Я понимала, что поступаю скверно, но я и сейчас поступила бы также.
– Вот гадина! Убить тебя мало, – крикнула Анька.
– Потерпевший Ерофеев Иван Николаевич, что
